- Меня зовут Шадаль. Ты удостоилась великой чести, - вглядываясь в мое лицо, молодая женщина словно пыталась разглядеть то нечто, что помогло мне так возвыситься. - И мы хотели бы тебе предложить остаться здесь у нас. Внешний мир жесток, и к танцовщицам, даже отмеченным Богом, тоже. Тебя ждет наше почитание, и ты будешь обеспечена всем необходимым. Можешь не отвечать сразу, в любом случае, тебе сначала надо набраться сил. Ты слишком много Силы отдала нашему Возлюбленному Богу.

   - Благодарю Вас за предложение, - слабым голосом произнесла я, попытавшись приподняться на постели.

   - Лежи, - положила она свою руку на мою ладонь, восторженное выражение этого надменного лица, почему-то не находило во мне отклика, - давно уже в нашем храме не было того, чтобы Бог приходил. В столичном Центральном храме это происходит гораздо чаще, но совсем не так, как это было когда-то. Среди нас совсем не остается тех, кто достоин его внимания. Мы рады, что это произошло именно здесь. Когда Эллента сообщила магической почтой, что привезет к нам прирожденную танцовщицу, мы даже сначала не поверили.

   - Она сообщила? - рухнула обратно на подушку, до этого все не оставляла попыток подняться.

   - Тебя что-то удивляет? - приподняла брови женщина. - Это обычная практика. Предупреждать о каждой новенькой, готовой посвятить себя служению Богу.

   - Служению? - постаралась сказать спокойно, скрывая обуревающие меня чувства.

   Как много Эллента мне не рассказала! А я как теленок послушно готова была пойти следом за ней. Даже не смотря на то, что подобное послушание могло привести меня на бойню. И можно сказать почти привело.

   - Да служению! - глаза женщины заблестели. - Что может быть прекрасней, чем служить Богу любви?

   - А в чем оно заключается?

   - Придет время, ты все поймешь. Об этом нельзя рассказывать, это нужно понять самой. И мне очень странно, что проведя в его обществе столько времени, ты так и не разобралась в этом.

   - А это правда, что у меня не может теперь быть детей? - осторожно задала интересующий меня вопрос.

   - У нас дети могут быть только от нашего Бога, только в том случае, если он решит, что ты этого достойна, - внимательно заглянула она мне в глаза, - главное это его желания.

   - Понятно. А хоть раз такое бывало, чтобы он решал подобным образом? - я затаила дыхание.

   - К сожалению никто этой чести еще не удостаивался. И хочу, чтобы ты понимала. Теперь ты не имеешь никакого права лечь в постель с другим мужчиной, - она мягко коснулась цветка в моих волосах, - особенно после того, как он сделал тебе такой дар.

   - Но почему? - удивленно нахмурилась, пытаясь понять.

   - Такое впечатление, будто Эллента вообще тебе ничего не объясняла.

   - Да, мне никто не объяснил, чем мне придется платить за лицензию.

   - Не похоже на Элленту. Ладно, - жрица поднялась со стула, - не буду больше тебя утомлять. Тебе нужно набираться сил.

   - Но у меня есть еще вопросы, - протестующе подняла руку, пытаясь задержать Шадаль.

   - Вопросы подождут, - передо мной снова стояла царственная особа, которая только что завершила аудиенцию, - тебе еще нужно прийти в себя. За это время мы с тобой еще наговоримся. Отдыхай, Ариадна, - и тепло улыбнулась, - тебе это очень нужно.

   Верховная жрица Ласконского храма, таков был титул госпожи Шадаль, кривила душой, когда пыталась рассказать о том, что жрицам нельзя иметь дела ни с какими мужчинами. На деле же, все молоденькие жрицы, раньше или позже находили себе пару, с которой украдкой встречались. Бог любви позволял такие вольности, не отмеченным его благословением. Запрет соблюдался только обладательницами такого же амии, как и у меня. Как удалось впоследствии узнать, Бог очень жестоко карал за измену. О тех, кто ослушался и был наказан, предпочитали не вспоминать. А если и говорили, то только шепотом, дрожа от ужаса от их участи. Так что отныне для меня личная жизнь была под запретом.

   Кроме Бога любви, существовала еще Богиня любви, что одаривала служащих ей жрецов таким же красным цветком. И запрет распространялся и на них. Казалось бы, само понятие Бог и Богиня любви подразумевают под собой оргии или хотя бы свободную любовь. По крайней мере, в моем земном понимании. Но здесь это было не так. Боги были большими собственниками. И покушений на принадлежащих им душой и телом адептов не прощали даже своим собратьям по ремеслу. Вся мифология была построена на рассказах о постоянных распрях между Богами из-за каждого нового достойного. Со стороны это смотрелось очень странно. Нельзя было понять, зачем таким Богам поклоняться, если они настолько гадко себя ведут друг с другом и с обычными людьми.

   Опять мысли смешались. Сложно не отвлечься на постороннее и на размышления, когда ты абсолютно одна. И рядом нет даже простого слушателя. Думаю лучше вернуться к продолжению истории.

   Еще один перекресток, завязавшийся в узелок интриги

   Глаза лежащего на шкуре мужчины внезапно открылись. Уставившись в одну точку на потолке землянки, он пытался понять, где находится.

   - Слава Зомине, ты пришел в себя, - раздался облегченный вздох где-то справа.

   - Где я? - попробовал озвучить торн свою мысль пересохшими губами. - Пить.

   - Ты хочешь пить? - радостно произнес сидящий рядом Скала. – Уходя, аллэрн сказал, что после того как ты придешь в себя и попросишь попить и поесть, можно будет рассчитывать на твое выздоровление.

   Поднявшись, здоровяк, поднес к губам больного кружку. После того как тот напился, участливо спросил:

   - Ты есть не хочешь?

   - Хочу, - теперь слова получались более внятными.

   - Тогда я сейчас, подожди.

   Выбежав из помещения, было очень странно наблюдать такую подвижность того, кого звали Скалой, он стал что-то втолковывать стражам, находившимся в соседней комнате. Пока он отдавал распоряжения, Туман попытался подняться. Он был очень слаб, и ему пришлось рухнуть обратно на шкуру. Тогда мужчина поднял руку на свет, пытаясь ее рассмотреть. То, что он увидел, ему не понравилось. Вокруг запястья располагалась широкая не заживающая рана. Так словно кожу рассекла сильно врезавшаяся веревка. Попытался приподнять вторую руку. На секунду задержал перед глазами и уронил обратно. От входа раздался голос:

   - Ничего, Туман. Заживет, - нервными быстрыми шагами в помещение вошел Тетива, и затараторил, словно боясь, что его перебьют. - Оно не заживало, потому что в организме было еще много яда. А сейчас, когда ты справился с болезнью, все заживет. Обязательно. Мне передали, что ты пришел в себя. Я даже не поверил. Теперь вижу что это правда. Я так рад видеть выздоравливающим названного брата. Тем более что нам нужно как можно быстрее покинуть эту стоянку. Аллэрн, если окажется предателем, может привести сюда ищеек Первого.

   - Сейчас он нас не предаст, - медленно, переводя дыхание, произнес Туман.

   - Хорошо бы, - пророкотал вошедший Скала, - но перестраховаться никогда не помешает.

   В комнату зашел юноша торн. В руках он нес дымящуюся паром чашу.

   - Тебе пока можно только жидкое, - тряхнув волосами, Тетива присел рядом с ложем.

   - Давай, - помог приподняться больному Скала, - пей понемножку. Потом мы перенесем тебя на носилки. Пора уходить.

   - Угу, - хмыкнул Туман. - Вы все рискуете из-за того, что я болею. Оставили бы одного.

   - Как только язык у тебя повернулся подобное сказать? - Тетива нахмурился и нервно пробежался пальцами по краю куртки.

   - Дело превыше всего. И рисковать им из-за одного немощного глупость, - отхлебнув из чаши горячего варева, Туман закашлялся.

   - Ты наш брат, - сказал, отрезал Скала, - другие уже давно ушли. Теперь наша очередь. Ты, пей, пей, не торопись. Только не хватало утопить тебя в луже бульона. Только, только успели отходить, а ты норовишь обратно...