- Побудительные мотивы моих поступков, это то, о чем никому кроме меня знать не следует. Могу только ответить. Так надо.

   - То есть ты знаешь гораздо больше, чем рассказываешь нам. И ты имеешь какие-то свои причины держать нас здесь. Зачем-то ввязываешь в эту историю. Твои поступки нелогичны. Зачем такие сложности? Тебе достаточно было предупредить девушку об опасности, если как ты говоришь, ты печешься только о ее сохранности. Из этого можно сделать вывод, что ее безопасность на самом деле тебя не интересует. И нужно тебе что-то совершенно другое? Что? - Туман остановился напротив Урбана, для того чтобы молодому человеку удалось посмотреть ему в глаза, пришлось поднять голову.

   - Ты умен, - пожал плечами гигант. - Но ее безопасность играет не последнюю роль для меня, чтобы вы все не думали. Есть причины на многое из того что я делаю. Но я связан клятвой и такими серьезными обязательствами, что больше чем сказал сейчас, сказать уже не могу. Мне нужно было свести тебя с ней. И даже это сказанное уже слишком много. Но я не могу предвидеть все. И то, что не удастся перекинуть через плечо и унести, как ты правильно Скала предлагал, тоже оказалось для меня новостью. Благодаря своему упрямству, боюсь, она окажется в гораздо большей переделке, чем можно было предполагать. И вытаскивать ее придется из более серьезного дерьма. Это точно. Уж это-то понять и предвидеть я в силах.

   - Ты не сказал ни единого слова неправды, - подал голос Туман, - но моя интуиция подсказывает, что каким-то образом ты нас за нос водишь.

   - Это делается очень просто. Я просто не могу рассказать всей правды, вот твоя интуиция тебе это и подсказывает, - усмехнулся Урбан.

   - Возможно, - холодно заметил Скала, - но теперь тебе мы будем верить в два раза меньше, пусть даже раньше это доверие и не было полным.

   - Этого вполне хватит, - Урбан довольно склонил голову.

   Пока я размышляла о возможности побега, и о том, что зря смылась от Урбана, прикрывшись стражником аллэрном, чувство тревоги нарастало. Весь день меня мучила интуиция, предупреждая об осторожности и о том, что сегодняшний день должен быть из ряда вон выходящим. В принципе он уже был таким. Чего стоил разговор с Лэксанеллом. Дверь рывком распахнулась, и в комнату влетел мой старый знакомый из гостиницы. Серые глаза горели ненавистью:

   - Убийца! - прокричал он и набросился на меня.

Его руки сжались на моей шее, и свет медленно стал меркнуть передо мной.

   - Цеталион! - в комнату вбежала виденная мной раньше блондинка. - Отпусти эту тварь. Не марай руки. Все равно ее ждет казнь, - глаза женщины горели фанатичным огнем. - Ненавижу тебя мразь. Как ты посмела тронуть хоть пальцем моего мужа?

   Руки на моем горле разжались, и я судорожно вздохнула:

   - О чем вы? - голос был хриплым и каким-то не моим.

   Меня грубо схватили за руку и куда-то поволокли:

   - Об этом! - прокричала блондинка, она не отставала, пока аллэрн тащил меня. - И только попробуй утверждать, что ты к этому не имеешь никакого отношения!

   - Она не посмеет сказать обратное! - моя рука была сжата сильнее, так что хотелось взвыть от боли. - Она последняя ушла от Лэксанелла. А когда я зашел следом он был уже мертв.

   Выпустив мою руку, аллэрн подбежал к лежащему на полу человеку:

   - И вот это, вот это, - показал он куда-то в район груди градоправителя. - Главное доказательство! Этот кинжал принадлежит тебе. Так что ты не посмеешь заявить, что убила его не ты!

   С отстраненным любопытством, постепенно перерастающим в ужас, я впитывала в себя подробности увиденной картины. На полу лежал аллэрн. Да это Лэксанелл, никаких сомнений. Пусть даже смерть и исказила его черты. На лице застыло изумление, и удивленный взгляд устремлен на дверь. Под телом растеклась большая лужа крови. Никак не удавалось избавиться от ощущения, что я присутствую на каком-то спектакле, а на полу лежит бутафория. Кукла призванная показать зрителю смерть героя. Да, на этом лице явственно читалась смерть.

   - Заберите ее! - рявкнул родственник убитого.

   Стражники стояли наготове. Меня схватили за руки и опять куда-то поволокли. Напоследок я успела услышать:

   - Первый уже покинул нас? - мне показалось или в голосе Цеталиона послышалась тревога?

   Я не очень хорошо помнила, по каким лестницам меня вели, где мы поворачивали, где подымались, где спускались. Я словно провалилась в какой-то сон на яву. Все видела, но ничего кроме изумленного лица Лэксанелла не запомнила.

   Передо мной открыли дверь и втолкнули в темноту. Ни единый луч света, ни единый звук не проникали в это помещение. Погрузившись в свои мысли, я не сразу обратила на это внимание. Но после того как попыталась прислушаться и что-нибудь разглядеть, почувствовала себя жутковато. Тишина и даже мои шаги были неслышными. Темнота абсолютная. Моя попытка определить на ощупь где нахожусь, провалилась. Я ходила, вытянув вперед руки, но нигде не натыкалась на преграду. Появилось ощущение, что я потерялась во времени и пространстве. И чем дальше, тем больше казалось, что я теряю и себя. Словно растворяюсь в этой тишине и темноте. Страшное место. Как я не сошла с ума в первые же минуты, не понимаю. Нельзя определить, сколько времени прошло, нельзя понять день или ночь на дворе. Это действительно страшно. Действительно.

   Наутро город гудел. Его распирало от слухов и самых невероятных предположений. Известие встревожило всех. Градоправителя убили. Зарезали кинжалом. И совсем не в подворотне или на большой дороге. А у него в поместье. Да сделали это не разбойники, а девушка. Красавица девушка.

   Говорили, что он хотел ее тоже, как и остальных других отправить на тот свет, а она оказала сопротивление. И еще много чего говорили. Город разделился на разошедшиеся в отношении ко всему произошедшему группировки. Одни очень жалели танцовщицу. Другие же готовы были убить ее собственными руками. Третий являлся хорошим правителем, даже не смотря на пристрастие к красивым девушкам.

   Помощь приходит оттуда откуда ее никак не ждешь.

   Суд был скорым. Обвиняемую даже не привели на заседание. Решение выносилось заочно. И решение было единогласным - смерть. Эмоциональное выступление Цеталиона, и жены Лэксанелла произвело на суд неизгладимое впечатление. Поэтому решение - хэллы, никого не удивило. И только присутствующие на заседнии решили удалиться... как произошло нечто очень неожиданное. А именно, у убийцы объявился защитник. Он вошел в зал суда, в самом начале. Так же как и другие присутствующие торны и аллэрны устроился на скамье и молча выслушал все, что говорилось на суде. А в последний момент встал и потребовал дать ему слово:

   - Тэйтан? - удивленно отреагировал на скинутый капюшон Цеталион. - Зачем ты здесь?

   - Поставить суд в известность, что танцовщица моя собственность. А значит я несу ответсвенность за ее поступки, - спокойно просветил всех аллэрн.

   - Никаких клейм на теле убийцы нет, - с ненавистью отозвался Цеталион. - Как докажешь?

   - Можно спросить у нее, - непринужденно отозвался Тэйтан. - И зачем мне подосланной убийце ставить свое клеймо? Чтобы вы сразу догадались о моей задумке?

   - Тогда смерть ждет тебя, а не твою рабыню, - председательствующий на суде аллэрн подскочил со своего места. - Ты в этом отдаешь себе отчет?

   - Отдаю. Как и в своем праве на месть, - ласково улыбнулся Цеталиону и судьям Тэйтан. - Никто еще не забыл доказанную вину Лэксанелла в смерти моей жены и ребенка? Лэксанелла не казнили тогда, потому что я так захотел. Лучше забрать принадлежащую мне жизнь тогда, когда придет время, и тем способом, которым захочется, чем позволить сделать это просто правосудию. Законы еще все помнят? Никто не хочет оспорить мое право на месть? Вот и замечательно. Когда я могу забрать свою рабыню?