Новые повязки оказались уже тех, которые она ему накладывала, поэтому Талия могла лучше разглядеть его гладкое мускулистое тело бронзового оттенка. Талия с трудом переводила дыхание от внезапного возбуждения. Она простонала.

Кстати, это хороший симптом. Если она за считаные секунды распаляется так сильно, значит, весь организм функционирует в нормальном режиме.

— Не надо, дорогая. Я прошу тебя, не закрывай глаза снова.

Она не осознавала, что зажмурилась. Услышав его неуверенную просьбу и почувствовав, как прогнулся матрас, Талия открыла глаза и снова простонала.

Увидев желание в его взгляде, она почувствовала, как ее словно опаляет огнем страсти. Он выглядел таким внушительным и желанным…

«Хватит. Скажи что-нибудь!»

Талия попробовала произнести хоть слово, но от обезвоживания и истощения у нее сдавило горло.

В конце концов она едва слышно прошептала:

— Я проснулась. По-настоящему.

Харрис нависал над ней, оглядывая пристально и с сомнением:

— Ты уже говорила это раньше, слишком часто. Мой рассудок больше не выдержит такого количества ложных надежд. — Подняв глаза к потолку, он провел пальцами по волосам. — Что я несу? Если ты по-прежнему пребываешь в полудреме, я не смогу тебя разбудить.

Талия попыталась сесть, но не смогла — ей лишь удалось повернуться к нему:

— Сейчас я не сплю. Я помню, как теряла сознание и приходила в себя. Но я не только проснулась. Мне так хорошо, будто я заново родилась. — Увидев, как потемнели его глаза, она произнесла: — Нет, на самом деле. Я только возвращаюсь к нормальной жизни. У меня немного кружится голова, чего следовало ожидать, болит все тело от непомерной нагрузки, и я слишком долго пролежала в кровати…

Она умолкла и снова попыталась сесть, впервые себя оглядев.

На ней была атласная ночная рубашка ярких сине-зелено-оранжевых тонов, с низким декольте и без рукавов. Наряд выглядел так же экзотично, как и мебель в комнате.

Талии стало жарко, когда она представила, как Харрис касался ее тела, одевал. В голове тут же пронеслись образы, как принц будет снимать эту ночную рубашку.

Харрис придвинулся к Талии ближе, с беспокойством ее разглядывая. У нее внезапно перехватило дыхание. Она почувствовала, будто атласная ткань ночной рубашки оживает, скользит по ее соскам, приятно ласкает ее между ног.

Талия поерзала, стараясь избавиться от сексуального напряжения. Она посмотрела на Харриса с едва скрываемым желанием:

— Скажи… как долго я спала?

Он быстро взглянул на часы, потом посмотрел на Талию. Лицо его помрачнело.

— Пятьдесят часов сорок две минуты.

— Вот это да! — воскликнула она в полный голос. — Но это оптимальный срок для восстановления организма после обезвоживания и солнечного удара. Повезло мне, что я крепкий орешек, да?

В его глазах читался восторг, отчего они стали ярче и красивее.

— Вот такая ты неиспаряющаяся роса Бога. Хвала Небесам, ты жива.

На ее губах играла трепетная улыбка.

— А чем ты занимался, пока я спала?

Его губы дрогнули в лукавой полуулыбке.

— Я заботился о тебе, отправил гонцов к братьям, потом снова о тебе заботился. А потом я, ох, снова о тебе заботился.

Талия игриво ударила его по предплечью в ответ на поддразнивание, а затем погладила в знак благодарности за приложенные усилия.

— А о себе ты подумал? Ты хотя бы поспал?

Он посмотрел на нее, притворившись раскаявшимся:

— Уверяю тебя, я иногда дремал.

И только теперь Талия заметила, как исхудало его лицо, как напряжены его черты. У нее сжалось сердце от избытка благодарности и восхищения.

— О, Харрис, ты такой заботливый защитник. — Она снова погладила его, наслаждаясь его улыбкой. Потом ахнула. — А как твоя рана? Ее кто-нибудь обрабатывал? Как ты?

Харрис походил на мальчишку, который старается задобрить учителя перед тем, как сообщить ему плохую весть.

— Ну, у меня и хорошие, и плохие новости.

Талия быстро оглядела принца, лихорадочно оценивая его состояние. Нет. Независимо от того, что он скажет, новость не может быть ужасной. Несмотря на очевидную усталость, выглядит он хорошо.

Ее сердце все еще испуганно сжималось, когда она неуверенно произнесла:

— Начни с плохой новости.

Он одарил ее притворно-мрачным взглядом:

— Наложенные тобой швы были очень хорошими.

— Почему ты говоришь о них в прошедшем времени? — пискнула она. — Они разошлись!

Он кивнул и поднял руки:

— Хорошая новость в том, что в рану не попала инфекция. Понимаешь? — Он подвигал левой рукой, явно не испытывая неудобства. — Более того, жители оазиса обновили содержимое аптечки, поэтому ты можешь наложить мне швы еще раз.

— Обязательно! — Талия почувствовала себя уставшей, испытав облегчение оттого, что у Харриса все в порядке. Она впервые отвела от него взгляд и оглядела всю комнату. Через открытую дверь виднелось второе помещение. — Оазис кажется невероятным.

— Это совершенно особое место, — согласился Харрис. — В этом коттедже прежде жил старейшина. Он умер два года назад. Дома старейшин остаются необитаемыми в знак уважения к их делам. Нам оказали большую честь, разместив здесь.

Она неуверенно улыбнулась:

— Тебе оказали прием как принцу Зохейда.

Он покачал головой, смотря на нее по-доброму:

— Ты не права. Любого странника, пришедшего в оазис, встретят так же приветливо. Среди здешних жителей у меня есть друзья, и они не воспринимают меня только как принца. Я уверен, они не считают клан аль-Шалаан очень могущественным и сомневаются в том, что правящая семья сможет всегда удерживать власть в своих руках.

— Почему?

— Эти люди закрыты от внешнего мира. Они существуют независимо. Их почитают остальные жители Зохейда и даже боятся, считая мистической нацией, которая будет существовать вечно, вне зависимости от времени и правителя.

Поразмыслив над его словами, Талия еще сильнее ощутила, что находится в другом мире и времени.

— Нация? Сколько их? — спросила она.

— Около тридцати тысяч человек. Тем не менее их отказ от благ цивилизации делает их уникальными. А уникальность — власть, вне зависимости от количества денег.

— Да, если они обладают современными средствами защиты от злоумышленников.

Выражение лица Харриса стало отстраненным.

— Здесь никогда не будет злоумышленников.

Она ему поверила. Харрис казался ей настоящим рыцарем, готовым защитить беспомощных людей от любого мирового зла.

Вдруг она почувствовала, что задохнется, если Харрис не окажется рядом с ней.

Она протянула к нему дрожащие руки:

— Итак, ты поздравишь меня с возвращением в реальность?

Его лицо перекосилось, словно от боли. На мгновение она побоялась услышать, как он скажет, что ему нужно быть осторожнее из-за раны. Затем Харрис простонал и позволил ей себя обнять.

— Ты побрился, — заметила она, поглаживая его лицо.

Он улыбнулся, позволяя ей уткнуться носом в его щеку, касаться губами его гладковыбритого подбородка.

— Я сразу побрился, как только заполучил бритву и воду.

Талия потерлась щекой о его подбородок:

— Знаешь, а ведь я никогда не видела тебя гладковыбритым. Когда мы впервые встретились, у тебя уже была щетина.

Он потерся подбородком о ее щеку, демонстрируя гладкость своей кожи:

— Значит, ты одобряешь?

— Более чем одобряю.

Талия продолжала касаться губами его лица, а затем нерешительно прикоснулась к его рту. Она осторожно обвела языком его губы, словно не веря в их реальность и пробуя их на вкус. У нее в жилах забурлила кровь.

Харрис разомкнул ее объятия, поднялся с кровати, увлекая за собой Талию.

Запустив пальцы обеих рук в ее волосы, он выдохнул:

— Несмотря на то, что ты пришла в себя, ты по-прежнему слаба. Слаба во всех отношениях. — Его плечи приподнялись и опустились, когда он вздохнул. — Нам нужно подождать, когда ты снова будешь в форме.

Так вот почему он ее отталкивает. Он хотел быть с ней, когда она восстановит физическое и душевное здоровье.