Мы поднялись по лестнице на третий этаж и оказались в просторном коридоре с дверьми по обе стороны. На счастье, нам так никто и повстречался, поскольку ловить на себе двусмысленные взгляды мне не хотелось. Майская уверенно - наверное уже бывала в гостях у Яманкан - подошла к двери с табличкой «309», на которой висела бумажка с написанным от руки текстом:

Уехала по делам. Не волнуйтесь - скоро вернусь.

Я с укором посмотрел на спутницу, которая, наверное, готова была от стыда провалиться под землю.

- Не находишь иронию в происходящем?

- Иронию?

- Оптимистка считала, что случилось нечто ужасное, а пессимист был уверен, что всё хорошо.

- Но почему она не предупредила?

- Очевидно, случилось что-то срочное, и у неё не было времени предупредить. Тем более, она написала, что вернется - не волнуйся. До девяти ещё много времени.

- Верно... - сказала девушка и неловко улыбнулась. - Прости, что отвлекла. Ты и вправду оказался прав.

- Не извиняйся. Ты просто волновалась за подругу - это не преступление, - уверенным тоном сказал я.

Молча мы покинули общежитие. Несколько болтающих девушек уже вернулись с занятий. Завидев нас, они тут же замолчали, изо всех сил стараясь делать вид, что ничего не заметили, но Майская мигом залилась краской. Что за неестественная реакция? Ты точно родилась в этом веке, а не в позапрошлом? Краснеть от одной мысли, что кто-то мог заподозрить тебя в непристойном поведении - перебор для текущей эпохи.

- Тебе в какую сторону? - совершенно буднично спросил я, однако ответ был мне важен как никогда.

- Я живу в паре зданий отсюда, - Майская махнула рукой в сторону идущих дальше вдоль улицы домов.

- А мне туда, - я указал в совершенно противоположном направлении. - Не по пути, значит. Пока. Увидимся вечером!

Я хоть и пытался вести себя непринужденно, но со стороны, наверное, смотрелся странно. Надеюсь, Майская спишет это на неловкость от её компании. Есть у меня аура застенчивого мальчика, волнующегося в присутствии противоположного пола.

- Пока! - неловко приподняла она руку на высоту груди и, поправив сползающую с плеча сумку, пошла домой.

Я развернулся и пошел в другую сторону, мысленно считая шаги. Досчитав до пятидесяти, я обернулся. Майская уже скрылась за изгибом улицы, но только подождав для верности ещё пару минут, пошёл обратно. Убедившись, что меня никто не видит, приложил телефон к домофону, и двери послушно распахнулись.

Когда Нора меня вербовала, я в порыве несвойственной мне меркантильности выбил право расширенного доступа. Так что теперь мой телефон отпирал гораздо больше дверей, чем телефон рядового студента. Главное условие - ни в коем случае не допустить, чтобы об этом узнали посторонние, иначе вернут обычные права.

Мягко ступая и постоянно озираясь, я поднялся к квартире Яманкан. Записка на двери никуда не делась, но теперь, когда рядом не было Майской, я мог внимательнее её изучить. В почерковедении я разбирался как свинья в апельсинах, но определить, что писала не Яманкан смог легко. Перед брифингом в аудитории она написала имена конкурентов на доске, так что у меня был образец для сравнения. Писала она ровной прописью, а здесь текст был накидан корявыми печатными буквами. Да ещё и скачущими по высоте и размеру, будто автор впервые за годы взял маркер.

Я коснулся пальцами ручки двери и медленно потянул вниз. Замок щелкнул и дверь подалась в мою сторону. Не медля ни секунды я запрыгнул в комнату и захлопнул за собой. Двери в общежития были завязаны на телефонах - как только ты выходил в коридор, замок автоматически блокировался. А чтобы запереть дверь изнутри достаточно было шпингалета. Ненавязчивое давление, чтобы студенты никогда не расставались с телефонами.

Квартирка Яманкан была типовой студией восемнадцати квадратных метров: слева маленькая ванная с душем; справа мини-кухня с электроплитой, микроволновкой и холодильником; у окна письменный стол и одноместная кровать. В точности как моя. Только у меня не было пары центнеров металла. Он тут был повсюду: в грубо сколоченных деревянных ящиках лежали бруски и чушки; на вбитых в стену гвоздях висели мотки проволоки; пара медных призм служили пресс-папье для бумаг на столе. Возле ноутбука даже лежало несколько золотых колец.

Можно меня поздравить: теперь я знаю, какая у Яманкан способность.

Но где она - по-прежнему под вопросом. Кончиком пальца я сдвинул дверцу стенного шкафа. На вешалках висела студенческая форма и повседневная одежда. Здесь же на полке лежала уже знакомая бандольера с металлом. Я пробежал глазами по шкафу, чтобы осмыслить увиденное и заметил одно несоответствие: комплектов формы было два. Один грязный и рваный - очевидно он был на ней в момент взрыва, а вот второй блистал девственной чистотой и отсутствием малейших складок. Чувствуя себя больным извращенцем, я поднес лицо к ткани. В ноздри ударил сильный запах, присущий только ни разу не ношенной одежде. Значит, после теракта она приобрела новый комплект. Но студентам бесплатно выдавали два. Тогда где третий? Она выехала из студгородка в форме? Как-то это… рискованно. Нет, в эсперов на улицах не плюют, но на тысячу равнодушных всегда придутся один сумасшедший, который может посчитать, что нападение на эспера - дело богоугодное. Так что большинство тех, кто на выходные уезжал, одевались повседневно.

Закрыв шкаф, я подошёл к столу. Как и следовало ожидать, телефон Яманкан лежал на зарядке возле ноутбука. Долину можно покинуть лишь двумя способами: на машине, миновав блокпост в паре километров отсюда, и маглевом. Но для обоих нужен телефон.

Я коснулся кнопки включения. На экране тут же появилось предложение приложить палец для идентификации и счетчик с одиннадцатью непрочитанными сообщениями. Наверное, там есть и моё.

Встав в центре комнаты, я стал озираться, стараясь собрать информацию воедино: оставленный телефон, фальшивая записка, студенческая форма. Всё указывало на похищение, но я отказывался верить в такую возможность. Университет одно из самых охраняемых мест в стране: видеокамеры, охранные мачты, блокпосты, патрули. Отсюда человека похитить невозможно. Но куда тогда делась Яманкан?

Оглядев комнату в последний раз, я понял, что больше здесь ничего не узнаю. По-хорошему мне следовало немедленно связаться с полицией. Или сразу позвонить Норе, но обстоятельства были слишком странными, чтобы сломя голову бежать за помощью. Может стоит связаться с… ними? Я представил третий вариант и решил с ним повременить. Подозрения как повод для беседы - не лучшее решение. Нужно собрать ещё фактов.

Когда я в детстве боялся что-то спросить у посторонних, родители говорили, что «люди не кусаются». Для них заговорить с незнакомцем было в порядке вещей. Интроверту расти в среде нормальных людей - ещё тот стресс. Как они могли понять, что меня пугала не реакция собеседника, а сам факт, что следовала подойти и завязать разговор с совершенно чужим человеком!

Когда в средней школе на меня махнули рукой, мне несказанно полегчало: никто не требовал от меня попыток завести друзей, начать гулять на улице и ходить в школьные кружки. Потом, правда, в моей жизни появилась Нора и отыгралась за все годы размеренной жизни, но факт того, что я не люблю говорить с посторонними это не исправило. А сейчас от меня требовалось именно это.

Собрав волю в кулак, я проверил через глазок, что в коридоре никого нет и, как можно тише покинув квартиру, вежливо постучался в дверь напротив. Несколько секунд за ней слышалась какая-то возня, а потом мне открыла коротко стриженная студентка, не успевшая даже снять форму.

- Руку, - быстро сказал она, не давая мне шанса опомниться.

- А?

- Дай руку, - повторила она.

Ещё находясь под впечатлением от начала, я невольно протянул ладонь, которую она взяла за кончики пальцев и пару раз потрясла.

- Хороший пёсик!

Рука девушку метнулась к карману юбки, откуда она извлекла покрытую красной карамелью конфету. Затем раздвинув мне губы и закинула её в рот, напоследок потрепав по щеке.