– Я был бы вам весьма признателен.

Казначей заметно оживился:

– Улица Пястов, дом 5, заведение пана Стоцмана. Это почти в центре. Вы не пожалеете – в мундиры его работы одеты почти все. Да-с! Ну, не буду вас задерживать, корнет, всего хорошего.

Вспомнив штаб-ротмистра Прянишникова, Александр щелкнул каблуками и коротко кивнул:

– Честь имею.

Не спеша шагая на поиски «строителя мундиров», он задумался:

«Здесь еще помнят, что такое честь и достоинство. И не переспрашивают, недослышав: кого ты там имеешь? Или это я такой пошляк? А «построить мундир»? Слово-то какое. Не «сшить», «не купить» – а именно «построить»! Хорошо еще не говорят «сколотить». Надо бы, кстати, прибарахлиться с запасом».

Город, откровенно говоря, не впечатлил, потому как тянул максимум на маленький городок. Улочки не только маленькие, но еще и запутанные, дома в основном обшарпанные, разбитые мостовые… Причем не везде, да и гулять настроения не было. Порасспрашивав двух попавшихся навстречу жандармов, заметно удивленных самим фактом обращения к ним офицера-пограничника, он быстро добрался до лавочки-магазинчика под вывеской «Общества военных товаров». Внутри обнаружился дремавший парень лет этак двадцати пяти, и, судя по улыбке, во сне он наслаждался просмотром комедии или легкой эротики. На полках и прилавке стояли бесчисленные ящички, сверточки, баночки, коробочки, а над всем этим плыл стойкий запах ванили. Так и не дождавшись признаков активности от сони, корнет взял да и пнул массивный прилавок.

– Чего изволите, ваше благородие?

«Ну, блин! Просто фокусник! Ведь только что спал, а уже за прилавком, сна ни в одном глазу, изогнулся угодливо, весь в ожидании».

– Вы кто?

– Приказчик Яков, господин офицер, чем могу вам услужить?

Помолчав немного и быстро прикинув состояние финансов, Александр начал медленно перечислять:

– Нужны: два полевых кителя, четверо бриджей, нательное, сапоги…

По мере перечисления глаза у приказчика все больше и больше разгорались в ожидании большой прибыли. Князь говорил, а Яков быстро выставлял на прилавок.

– Офицерскую сумку, три блокнота потолще и самой лучшей бумаги. Карандашей штук десять. Мыло, пару банок ваксы.

– Патроны к «смит-вессону» есть?

– Конечно-с, как не быть. Имеются в пачках по двадцать и по пятьдесят штук. Какие прикажете?

– Четыре по пятьдесят. – Подождав, пока соберут и упакуют все покупки, корнет поинтересовался: – Форма?

– Сей момент приступим, ваше высокоблагородие!

«О! Я уже и в чине подрос»[3].

Приказчик исчез и вернулся в компании типичного еврея-портного. Грустные глаза, тряпичный аршин на тощей шее, большие ножницы, торчащие из чехла на поясе. Но мастером он оказался изрядным: за два часа подогнал всю форму, немного расширил шинель, и все это молча, за что Александр был ему особенно благодарен.

– Сколько я вам должен?

Портной помялся и нерешительно ответил:

– За работу пять рублей, за форму – сорок.

Постаравшись сделать голос теплее, офицер поблагодарил, одновременно отсчитывая ассигнации прямо на раскроечный стол:

– За хорошую работу не жалко.

Зайдя в магазинчик к Якову, князь первым делом увидел его филейную часть, а затем услышал и бормотание:

– Где-то здеся? Или тута? Нету. Ага, значит, тама!

Уже опробованное средство не подвело и на сей раз – только с другой ноги. БУХ! Оп! И опять чудеса акробатики – приказчик неуловимо быстро выпрямился и повернулся лицом к прилавку.

– Не извольте беспокоиться, все уже собрано, упаковано, ждет-с.

«Оборотистый малый…»

Подпустив холода в голос, Александр поинтересовался:

– Сколько с меня?!

– Соро… тридцать рублей ровно, ваше высокоблагородие!!

В последний момент приказчик решил не рисковать и ограничиться обычной нормой прибыли, а то мало ли.

– Куда прикажете все доставить?

– Где штаб четырнадцатой бригады знаешь? Вот туда, для корнета князя Агренева.

– Не извольте сомневаться, все сделаем в лучшем виде!

– Ну-ну…

Не слушая больше уверений, что, мол, прям сейчас и вприпрыжку, князь вышел на улочку и двинулся на поиски места, где можно вкусно и недорого поесть. Точнее, пожрать, кушать хотелось утром, в полдень хотелось поесть, а теперь было желание именно пожрать – да побольше, побольше! Поплутав немного и не найдя ничего подходящего, он подошел к городовому. Выслушав туманные и косноязычные объяснения, понял: с городовым на этот раз не повезло. Плюнул. Отойдя немного, остановил первый попавшийся экипаж и выдал извозчику маршрутное задание:

– Где у вас тут можно пообедать вкусно и недорого? Вот туда и едем.

– Разрешите обратиться?! Представляюсь по случаю прибытия на службу – корнет князь Агренев, Александр Яковлевич.

Средних лет офицер с такими усищами, что непроизвольно вспомнились байки про Буденного, одобрительно хмыкнул и не поленился встать и сделать три шага навстречу.

– Штаб-ротмистр Блинский, Сергей Юрьевич, командую Олькушским пограничным отрядом. Присаживайтесь, корнет, поговорим.

Беседу прервал обед, на который его, не слушая возражений (и не думал отказываться, если честно), пригласили. После часового монолога Сергея Юрьевича отчасти стали понятны причины такого радушия.

– Если бы вы только знали, князь, как мне надоело гонять всех этих воров и мошенников! Они как тараканы вездесущи – поймаешь одного, десять разбегутся! Вы же понимаете, у меня много обязанностей и, помимо этого, бесчисленное количество важных дел, и все они требуют полной отдачи сил, поэтому ваше назначение для всех нас…

Слушая разошедшегося после бокала вина собеседника, Александр удивленно думал: «И это командир погранзаставы? Понятно, почему они никого поймать не могут – все силы на говорильню уходят. Ужать все, что он на меня вывалил, выкинуть все лишнее, и в остатке получится что-то вроде: ты, молодой, послужи, а дедушка отдохнет. Хм, самое интересное, что я и не против».

Достойно поддержав беседу пересказом последних столичных новостей, вычитанных из газет во время поездки, князь окончательно стал «молодым, но подающим очень большие надежды» офицером, после чего Александра за пять минут ввели в курс его служебных обязанностей.

– Примете под командование второй взвод, расквартируетесь рядом с корнетом Зубаловым, я вас позже ему представлю. Отрядному фельдфебелю я укажу, он все устроит. Ознакомиться с личным составом когда планируете – сегодня, завтра?

– Пожалуй что, завтра.

– Да-да, я вас понимаю, все эти хлопоты! Ничего, думаю, вам у нас понравится.

– Несомненно, господин ротмистр!

– Ну что же, корнет, ступайте устраиваться.

Новый дом Александру пришелся по вкусу: трехкомнатная уютная квартирка на втором этаже утопающего в зелени деревянного дома-особнячка. Впрочем, в приграничной деревне Олькуш (как ни странно, и городок такой имелся, и деревенька) все строения были из дерева. Исключение составляла отрядная канцелярия, где заодно была офицерская комната и оружейная, она же – склад конфиската. Распоряжалась всем в особнячке миловидная женщина по имени Дарья, сходу попытавшаяся организовать еще один обед, но согласившаяся ограничиться пока подогревом воды для ванны. Под вечер появился прихрамывающий солдат лет тридцати, на удивление робко отрапортовавший, что он денщик «его благородия командира второго взвода» по имени Савватей.

«Получилось! Никто не сомневается в том, что я – корнет Агренев, а значит, у меня получится все остальное. Все, что захочу и смогу. Новая жизнь, новые возможности».

Глава 6

«Вроде только закрыл глаза, а уже пора вставать!» – сонно чертыхнулся Александр, просыпаясь от «звонка» живого будильника, оравшего свое «кукареку» с завидной точностью – ровно в пять тридцать. Прошло две недели, как он стал офицером русской императорской армии и очень родовитым аристократом, и все это время лениться не приходилось. Взвод ему достался разнородный, скажем так. На пятьдесят пять человек списочного состава приходилось всего пятнадцать послуживших и много повидавших ветеранов, остальные – зелень, «новички», салаги, из которых большая часть поначалу имела проблемы с дисциплиной. То есть спокойно пили до и после службы (а особенно одаренные и во время, но с изрядной опаской), да еще и подраться некоторые были далеко не дураки – в свободное от служебных тягот время. Старший и младший унтера, конечно, старались поддерживать дисциплину на уровне, но старые привычки одолеть не так-то просто.