Когда порядок восстановили, оглашение лауреатов продолжилось, и, поскольку больше не оказалось никого, кто поделил бы одно место, никакой инцидент не нарушил хода церемонии.

Второй приз достался немцу по фамилии Вебер, поймавшему семьдесят семь рыбин различных пород, и это имя было встречено бурными аплодисментами. Вебера все хорошо знали, много раз он занимал высокие места на предыдущих состязаниях, и, возможно, некоторые даже удивились, что не он получил первый приз за количество пойманной рыбы.

Но нет! В садке немца фигурировало только семьдесят семь, семьдесят семь считанных и пересчитанных рыб, тогда как его конкурент, если не более ловкий, то более удачливый, сдал садок с семьюдесятью девятью рыбами.

Итак, прозвучало имя победителя по количеству пойманной рыбы: им оказался венгр Илья Круш.

Вместо аплодисментов по собранию пронесся удивленный шепот. Дело в том, что имя это было почти не знакомо членам «Дунайской удочки», в которую победитель вступил совсем недавно.

Поскольку лауреат не вышел к эстраде за премией в сто флоринов, началось вручение призов во второй номинации, то есть по весу. Среди призеров значились румыны, сербы, австрийцы, ни одного поделенного места не оказалось, и потому не последовало ни протестов, ни споров.

Когда огласили имя второго призера — Иветозара, одного из заседателей, — ему аплодировали так же, как немцу Веберу. Он победил с голавлем весом в три с половиной фунта, который, несомненно, ушел бы, если бы не хладнокровие и ловкость этого рыбака. Иветозар был один из самых видных, самых активных, самых преданных членов общества, ему принадлежал рекорд по полученным призам. Его также приветствовали дружными рукоплесканиями.

Оставалось только огласить первого призера, и сердца собравшихся трепетали в ожидании имени лауреата.

Однако какое удивление, больше чем удивление — изумление воцарилось в аудитории, когда председатель с тщетно скрываемой дрожью в голосе произнес:

— Первый по весу за щуку в семнадцать фунтов — венгр Илья Круш!

Опять тот же лауреат, второй раз прозвучало его имя!..

Полная тишина установилась в собрании, руки, готовые к аплодисментам, остались неподвижными, глотки, готовые прославлять победителя, не исторгли ни звука. Острое любопытство захватило присутствующих.

Илья Круш… Появится ли он наконец? Решится ли получить из рук председателя Миклеско почетный диплом и сто флоринов?

Внезапно по рядам пробежал ропот.

Один из присутствующих, который скромно держался в стороне, приподнялся и направился к эстраде.

То был венгр Илья Круш.

Илья Круш оказался мужчиной среднего роста, плотного телосложения, лет пятидесяти. У него были голубые глаза, того голубого цвета, который можно назвать венгерским, светлые волосы, уже отдававшие желтизной, не очень густые усы и бакенбарды, довольно крупная голова, несколько сужающаяся кверху, широкие плечи и еще крепкие руки и ноги. Илья Круш, хотя и предававшийся мирному досугу рыболова-любителя, оставался полон сил, духовное и физическое начало в нем счастливо дополняли друг друга, доброе сердце прекрасно уживалось с добрым здравием, и одно не вредило другому. Во всяком случае, составить себе ложное представление об этом человеке было невозможно: перед собранием предстал славный малый, предупредительный и любезный, легко привязывающийся к людям и всегда готовый помочь им. С добродушной физиономией и уравновешенным нравом, он практически полностью соответствовал привычным представлениям о рыболовах и никак не мог подмочить репутацию своих собратьев. Но прежде всего это была личность, не ищущая ни шума, ни блеска, — сдержанность дважды лауреата «Дунайской удочки» заметили все.

Большинство присутствующих почти или совсем не знали победителя. Никогда раньше он не участвовал в состязаниях общества. В его ряды он вступил только пять или шесть месяцев назад под именем Ильи Круша, венгра из маленького городка Рац-Бече[14], что на правом берегу реки Тисы, притока Дуная. Эти сведения он сообщил, когда делал свой вступительный взнос. Таким образом, победитель являлся членом общества, как и все прочие, но, повторим, в первый раз участвовал в соревнованиях и добился потрясающего успеха в обеих номинациях сразу: по весу и по количеству!

Илья Круш, прибыв в Зигмаринген накануне, явился на состязания только утром и занял место, которое уготовила ему судьба на левом берегу реки. Это место оказалось самым последним вниз по течению. Полный комплект снастей, аккуратно уложенная сумка — все указывало на серьезного, можно даже сказать, незаурядного рыболова, в общем, на настоящего профессионала. Но никто из собратьев не обратил на него внимания, и среди сотни соперников он был самым неприметным.

Из своей безвестности Илья Круш вышел лишь тогда, когда его дважды вызвали к эстраде на вручение дипломов и премий за первые места. На его добром круглом лице запечатлелось выражение нескрываемой радости, но при этом было непохоже, что он чрезмерно возгордился. На эстраду мелкими шажками поднялся человек, судя по всему, привыкший считать ступеньки на лестнице, слегка склонился к столу, пожал руку председателю Миклеско и спустился, смущенно потупив глаза. Его щеки слегка окрасились румянцем, когда раздались аплодисменты в честь дважды лауреата.

Чтобы завершить это послеполуденное мероприятие, оставалось, только выпить в последний раз за успех «Дунайской удочки», что и было сделано настолько добросовестно, что ни в бутылках, ни в стаканах не осталось ни одной капли жидкости. И если в этот день подвалы трактира «Встреча рыболовов» не оказались полностью опустошенными, то только потому, что его хозяин проявил чудеса предусмотрительности. Однако пришла пора разойтись и этим неугомонным любителям выпить.

Около шести вечера председатель Миклеско пожал всем руки и пригласил участников на следующее состязание по рыбной ловле, сказав, что время и место будут определены позднее. Так как «Дунайская удочка» объединяла представителей разных народов, то соревнования последовательно проводились в каждой из придунайских стран. Кроме того, многие претенденты на дипломы и премии приезжали издалека, а в этот раз, поскольку конкурс проводился почти у истоков Дуная, обратный путь для тех, кто жил поблизости от устья, был очень долгим.

Что касается Ильи Круша, то ему предстояло совершить половину этого пути, поскольку он жил в одном из маленьких венгерских городков.

Само собой разумеется, газеты Центральной Европы подняли большой шум вокруг конкурса, который навсегда останется в анналах «Дунайской удочки». Такое случалось редко, точнее, не случалось ни разу, чтобы один и тот же человек занял первое место в обеих номинациях. Поэтому не стоит удивляться тому, что Илья Круш быстро стал знаменитым. Венские, будапештские, белградские газеты посвятили ему хвалебные статьи. Венгрия по праву гордилась тем, что произвела на свет такого героя. Его прославляли не только в прозе, но и в стихах, в его честь сочинили даже несколько песен.

Как же этот скромный человек — а сомнений в его скромности не могло и возникнуть, — отнесся к такой славе? Заткнул уши при звуках медных труб, доносящихся со всех сторон? Вознамерился спокойно вернуться в свой городок, чтобы снова погрузиться в привычную, мирную жизнь, посвященную непреодолимой страсти к рыбалке?.. Никто не мог ответить на этот вопрос. Церемония завершилась, садок и сачок в одной руке, удочка — в другой, и победитель удалился в сторону верховья, тогда как его собратья направились в Зигмаринген.

Таким образом, в течение двух последующих дней невозможно было узнать, что стало с Ильей Крушем. Если бы он сел в поезд, идущий в Рац, то его возвращение, конечно, не осталось бы незамеченным, газеты непременно проинформировали бы об этом общественность; но доподлинно известно, что, покинув Зигмаринген, он не отправился в Венгрию.