Очевидно, что этот беспорядок должен был бы прекратиться, по крайней мере частично, если бы удалось устранить его причину: иначе говоря, авантюрную жизнь гезов, что станет возможным только, если у них появится пристанище, база, в одном из городов Голландии или Зеландии.

Принц Оранский предпринял все, чтобы добиться такого результата, но его попытки не увенчались успехом к большому сожалению жителей, особенно города Утрехта.

Их отвращение к герцогу Альбе было настолько велико, что фанатики, говорят, предлагали Оранскому расположить в их домах зажженные фитили, чтобы иметь возможность поджечь город, если не будет сил противостоять представшему перед ними герцогу.

В перерыве между выходами в море гезы вели веселую жизнь, пили смеха ради из церковных чаш и других украденных ваз, превращали различные украшения церквей в объекты своих пьяных насмешек.

В проливах промышляли 50 их кораблей, грабя все, что попадалось им на пути. Другие корабли курсировали между Дувром и Кале, чтобы нападать на торговые суда, которые должны были идти из Зеландии в Англию, и даже неожиданно нагрянуть на Зеландию, чтобы прибрать ее к рукам.

Герцог Альба, встревоженный непрекращающимся ростом мощи морских гезов, решил направить в Ла-Бриль и другие небольшие местечки 250 солдат, чтобы помочь Ла-Хайе в случае необходимости. Он немного приободрился, узнав, что между Дувром и Кале находятся только 3 холька и 18 маленьких суденышек гезов, большинство из которых плохо экипировано и имеют на борту команды, погрязшие в анархии и мало опасные. Ла-Бриль представлял собой городок, настолько бедный и находящийся в таком упадке, что солдаты не смогли бы здесь удержаться без денег.

25 мая 1571 года солидный флот, экипированный в Амстердаме, подвергся нападению и был разбит гезами вблизи Ла-Бриля, твердо решившими победить или погибнуть, затем они высадились в Катвейке, где полностью разграбили церкви.

3 июня торговый флот из 28 кораблей, груженных солью, был атакован пиратами. С двух дерущихся сторон раздавалась несмолкаемая канонада и было много раненых.

18 июня флот из 16 кораблей гезов взял курс на Эмден, чтобы продать там награбленное добро. Испанский вице-адмирал Бошайсен пустился за ним в погоню во главе эскадры из 11 боевых кораблей.

Накануне праздника Святого Иоанна, в три часа пополудни, они неожиданно появились перед своими врагами, застав врасплох гезов, которые бросили якорь вблизи устья Эмса. Сразу же завязался бой. После третьего залпа гезы обратились в бегство. Испанцы устроили ужасающую резню: только четырем пиратским кораблям удалось прорваться в открытое море. Остальные укрылись в порту Эмдена. Бошайсен, не боясь нарушить нейтралитет этого германского порта, захватил их и по приказу герцога Альбы повесил всех пленников на реях своего корабля. Капитаны гезов были подвергнуты пыткам, в результате чего вице-адмирал смог доставить герцогу сведения, вырванные из несчастных, не выдержавших страшных мучений.

С высоты своих крепостных стен жители Эмдена видели эту ужасную экзекуцию. Они были настолько разгневаны происходящим, что поспешили на мол и стали угрожать испанским морякам перерезать всем им горло, если те осмелятся приблизиться к стенам города. Граф Эдцер тщетно пытался протестовать против нарушения его нейтралитета. Бошайсен только смеялся над ним.

Окрыленный этим первым успехом, испанский вице-адмирал повел свой триумфальный флот к берегам Англии, где он разбил 17 кораблей морских гезов, стоящих на рейде вблизи Дувра.

Но сразу же после того, как испанский флот удалился на зимние квартиры, пираты вновь появились в северных водах и полностью уничтожили весь торговый флот Нидерландов.

Жалобы буржуа стали столь многочисленны, что герцог Альба, чтобы хоть как-то уменьшить их поток, направил испанских солдат в основные приморские города. Это была странная идея. Солдаты не только не могли защитить вассалов герцога, но стали для них невыносимыми своим фанатизмом и огромными денежными запросами.

Это было настолько накладно, что умные буржуа начали серьезно спрашивать себя, не было бы более выгодно встать на сторону мятежников, чем кормить два правительства; ибо надо заметить, что буржуазия платила слишком много герцогу Альбе за то, чтобы он защищал их от пиратов, а сами пираты обходились им еще дороже из-за ошибок герцога Альбы, который показал себя беспомощным в деле прекращения гражданской войны.

Нищета достигла такого предела, что население уже могло прокормиться только разбоем.

Вновь появились лесные гезы, о существовании которых все уже давно забыли. Вооруженные аркебузами, пистолетами, палками и ловко изготовленными орудиями взлома, они вновь начали войну, разрушая церкви и монастыри. Опираясь на помощь гугенотов, бежавших из Франции, они вторгались в города Фландрии, Артуа, Гент и Турне. Лесных гезов не могли победить из-за нехватки денег, которые надо было платить солдатам; а горожане, радуясь возможности избавиться от испанской солдатни, объединялись с гезами, как только те появлялись у их городских стен.

Герцог Альба имел и другие причины с беспокойством смотреть в будущее. Ересь свирепствовала повсюду. Тщетно святые из рая низвергали на землю поток удивительных чудес; никто, казалось, им не верил.

С другой стороны, отношения с императором Максимилианом II Габсбургом становились все более натянутыми; император высказывал справедливые претензии по поводу того, что испанские отряды так широко рассеялись по территории Восточной Фрисландии, не имея на это права. Граф Эдцер отказался прогнать из своих владений беженцев, если те были не из числа военных. Он заявил, что Эмден, свободный торговый город, должен быть открытым для всех иностранцев. Его столица продолжала оставаться приютом бельгийских и голландских мятежников.

Две указанных причины беспокойства герцога привели его к мысли снять с себя ответственность за исход войны с мятежниками. Но Филипп II полагал, что только Альба сможет одержать победу над морскими гезами, один из капитанов которых, Гийом, граф де Ла Марк, барон де Люмей, Серен, Борее и т. д., в это время набирал новые отряды пиратов в Веселе и Эмдене.

Этот ужасный пират, один из отцов голландской независимости, был правнуком знаменитого Арденнского вепря, который в конце XV века убил епископа из Льежа и, казалось, передал по наследству своему потомку застарелую ненависть к священникам.

Гийом напоминал Яна Жижку, грозного предводителя гуситов, пепел которого и по прошествии ста пятидесяти лет приводил в трепет императора Фердинанда I: он сравнивал его с бароном из Адре, «это разъяренный бык, который своими рогами переворачивает церкви и целые батальоны католиков и которого боятся больше, чем урагана, проносящегося над широкими засеянными полями».

Люмей был льежцем по своему отцу Жану, графу де Ла Марк, но гордился своим голландским происхождением по линии матери, Маргариты де Вассенер, а также своим дядей Генрихом де Бредероде. Он находился в родственных связях также с графом Эгмонтом, который был казнен герцогом Альбой после вынесения судебного приговора.

В компании с Бредероде Люмей принимал участие во всех революционных выступлениях; один из первых он переоделся в серый костюм гезов, за что был удостоен прозвища Капитан лисьих хвостов. Обвиненный «советом возмущенных» в ношении в Брюсселе одежды мятежников, он вынужден был в спешке бежать; сначала он скрывался среди лесных гезов, а после их поражения присоединился к морским гезам.

Жестокий от природы, Гийом де Ла Марк становился диким и кровожадным в драке с не менее лютым врагом. Он поклялся не стричь волосы, бороду и ногти, пока не отомстит за смерть графа Эгмонта. Его заросшее лицо казалось воплощением ненависти.

Гийом взял на себя роль исполнителя божьего гнева. Он объединил нескольких авантюристов и снарядил корабль, над которым развевался флаг с изображением десяти кусков монеты как намек на налог, десятую часть выручки, установленный герцогом Альбой на каждую сделку по продаже предметов мебели. После его первых успешных боев он был замечен де Файеном, адмиралом гезов, который предложил Гийому командование частью всего флота морских гезов и титул вице-адмирала.