Пачакути интересовали небесные светила и календарь, поэтому одна из его многочисленных реформ касалась изменений в календаре инков. Впрочем, об этом речь пойдет дальше. Уместно будет напомнить, что владыка пытался сделать этот календарь единым, то есть объединить как солнечный, так и лунный год. Пачакути также перенес начало нового года у инков с нашего января на наш декабрь. Одновременно он установил, какие праздники должны приходиться на тот или иной из двенадцати месяцев года.

Из других научных дисциплин, помимо астрономии, Пачакути интересовала больше всего история, которая, вне всякого сомнения, была любимейшим занятием Инки. Впрочем, всемирная история в представлении инкских «историков» сводилась, собственно, к истории «сыновей Солнца». Их не интересовало, что было до «сыновей Солнца» и что происходило за границами Тауантинсуйу. Факты, реальные события, происшедшие в прошлом, в инкской историографии ко всему еще переплетались с мифами и легендами о «сыновьях Солнца».

Охваченный глубоким интересом к прошлому своего народа, Пачакути даже предпринял путешествие по следам далекого прошлого инков. Прежде всего он хотел увидеть те места, откуда «сыновья Солнца» пришли на «пуп мира». Регион священного озера Титикака Пачакути изучил еще в период знаменитого похода в страну Колья, поэтому теперь он направился в Пакаритамбо, откуда, как гласит легенда, будто бы начал свой путь Манко Капак в сопровождении братьев-айяров. Во время паломничества в Пакаритамбо владыка увидел и тамошнюю пещеру айяров, вход в которую он приказал впоследствии на вечную память украсить золотым обрамлением. Возвратившись из Пакаритамбо, Места Утренней Зари, Инка, взволнованный посещением пещеры, в которой, по легенде, началась невероятная история рода «сыновей Солнца», созвал в Куско нечто вроде конгресса историков и приказал собравшимся на нем мудрецам написать для него истинную «историю мира». Эта всемирная история (интерпретированная, конечно, прежде всего как история самих инков) была запечатлена на больших полотнах, размещенных на стенах своего рода государственного исторического архива, называвшегося Пукинканча. Этот архив находился на холме с тем же названием – Пукин – по соседству с Куско.

Пукинканча – эта картинная историческая библиотека – находилась в ведении специально назначенных Инкой библиотекарей, хранителей государственного исторического архива. Можно лишь глубоко пожалеть о том, что эта полотняная всемирная история и история народа инков бесследно исчезла в период конкисты. Иначе она позволила бы нам увидеть, как Инка и его историки представляли себе прошлое мира, как они его подправляли и даже, очевидно, фальсифицировали. Судя по хроникам, нетрудно понять, что Пачакути и его историки некоторые события, не укладывающиеся в инкский стереотип прошлого, либо попросту совершенно выбрасывали из своей истории мира, либо изменяли. Иные же события они интерпретировали не так, как это было на самом деле.

Иллюстрированная история, хранившаяся в Пукинканче, также содержала оценку – разумеется, через призму восприятия Пачакути – роли отдельных его предшественников. Вершиной всего, вполне естественно, был Манко Капак, основатель империи. Положительно оценивалась также деятельность Майта Капака, отличавшегося решительностью и воинственностью. И напротив, например, Уркон, которого Пачакути лишил уже принадлежавшего ему трона, вообще был вычеркнут из истории.

То обстоятельство, что иллюстрированная всемирная история Пачакути, хранившаяся в государственном историческом архиве Пукинканча, в хаосе конкисты была безнадежно утрачена, вызывает у нас чувство сожаления не только потому, что она позволила бы нам точнее узнать, какова была история мира и история инков в представлении владыки, но также и потому, что эти картины могли пролить свет на одну из сложнейших, притом крайне важных, проблем культуры «сыновей Солнца» – проблему наличия или же отсутствия письменности в Перу инков.

Есть основания думать, что владыка, проявлявший столь большой интерес к достижениям науки, очевидно, искал способ зафиксировать эти достижения. Вполне естественно, что вряд ли какой-либо другой способ фиксации, кроме письменного, в этом случае мог быть более удовлетворительным. Впрочем, это пока еще открытый вопрос, который предстоит разрешить будущим исследователям истории Тауантинсуйу. Несомненно одно, Пачакути, наверняка испытывавший потребность в тщательной и точной фиксации фактов, придавал огромное значение совершенствованию системы, существовавшей у инков еще раньше. Мы имеем в виду «кипу», так называемое «узелковое письмо» древних перуанцев. Впрочем, об этом речь пойдет ниже.

Пачакути занимала не только проблема распространения южноамериканского узелкового письма, особое внимание он уделял и тем, кто сам владел искусством кипу, то есть сложным искусством фиксировать информацию посредством узелков на цветных шнурках. Во времена Пачакути эти так называемые «кипука-майоки» («мастера кипу») пользовались особым расположением владыки. По воле Инки они занимали привилегированное положение в обществе. Благосклонностью и постоянным вниманием Пачакути пользовались и ученые – традиционная для Перу категория так называемых «мудрых мужей», амауту.

Узлы и шнурки, используемые в так называемом «узелковом письме» кипу у инков

Владыка стремился расширить традиции индейской науки. Из амауту, людей, бесспорно, высокоинтеллигентных, обладавших глубокими познаниями, он хотел постепенно сделать нечто вроде инкских «академиков», носителей научного прогресса. В намерениях Пачакути было создать целый слой высшей интеллигенции, от которой он по праву ожидал, что ее деятельность будет полезной для народа, для всего Тауантинсуйу. Самых выдающихся из амауту Инка объединил в ячауаси, «университете» и «академии наук» «сыновей Солнца». Здание этого храма науки владыка символически поместил в непосредственной близости от истинного главного храма – сердца своего государства – Кориканчи. Примечательно, что Пачакути ввел для сыновей элиты империи, для сыновей «большеухих» – курак и других знатных лиц, – обязательное обучение в ячауаси. По приказу Инки в ячауаси также обучались сыновья сановников тех королевств и народов, которые находились в подчинении у «сыновей Солнца». Именно здесь они осваивали характерную для инков, для Пачакути, интерпретацию истории мира. Тут они получали и представление о религиозных воззрениях «сыновей Солнца». И наконец, здесь же они обучались совершенному владению кечуанским языком, государственным языком империи.

Слева показан способ, каким вязались узлы, справа – цифры от одного до пяти

Пачакути придавал важное значение не только развитию науки, реформе истории (если, разумеется, вообще можно говорить о реформировании исторических фактов), но и, естественно, религии своего государства. Так же как и во всем остальном, ему хотелось «навести порядок» и в господствовавших религиозных представлениях. Будучи идеологом правящего класса, Пачакути разграничил религию для простого народа и религию для сильных мира сего, то есть более сложную, предполагающую более высокую ступень интеллекта, более высокую ступень абстрактного мышления. Народ, как и прежде, должен был поклоняться одному Солнцу – Инти – Отцу инков, творцу жизни. Образ Инти – национального бога инков – Пачакути конкретизировал и одновременно очеловечил. Именно поэтому он и распорядился поместить перед Кориканчей ту самую статую, которая представляла божественное Солнце (официально это было сделано впервые) в облике человека.

Таким образом, религиозный мир знатных жителей Тауантинсуйу должен был быть более сложным. Для того чтобы уточнить «господский» вариант веры инков, Пачакути даже созвал в Куско настоящий теологический собор, на который было приглашено все высшее духовенство страны!