Офицер этой памятной экспедиции Бальбоа – Франсиско Писарро – впоследствии осядет в городе Панаме, основанном испанцами на тихоокеанском побережье перешейка. Панама – первый город европейцев на побережье Тихого океана, поэтому не случайно, что именно он становится базой для всех последующих экспедиций, предпринимаемых испанцами по морю вдоль Тихоокеанского побережья Америки. Важнейшим толчком для морских экспедиций послужило невероятное завоевание Теночтитлана.

Писарро с вожделением помышляет о том, чтобы найти такую же золотую жилу, как индейская Мексика. Ему кажется, что он знает, где европейцев поджидает новый Теночтитлан: там, на юге, южнее Панамы, в просторах Тихого океана живет племя, а возможно, даже существует страна под названием «Пиру».

Первым, кто попытался найти таинственное Перу, был зажиточный колонист из Панамы Паскуаль де Андагойя. Паскаль на своих кораблях без особого результата обследовал побережье нынешней Колумбии протяженностью около двухсот миль, после чего возвратился назад в Панаму, где продал свои корабли. Корабли незадачливого искателя Перу были куплены тремя тамошними предприимчивыми поселенцами во главе с капитаном Франсиско Писарро. Вторым членом компании, пытавшейся обнаружить «Пиру», был Диего де Альмагро. Физически крепкий и выносливый, он столь же настойчиво рвался к заветным индейским сокровищам. Наконец, третьим компаньоном, как ни странно, оказался священник, патер Эрнандо де Люке. Троица сначала сложила в один котел свои деньги, а затем подобрала себе 80 единомышленников и купила четырех лошадей. Таким образом, с четырьмя лошадьми и с упомянутыми 80 искателями приключений, а также со своим заместителем Альмагро (патер Люке остался в Панаме, чтобы представлять здесь интересы организации и прежде всего обеспечивать ее финансирование) Франсиско Писарро на двух кораблях отправился на поиски «Пиру».

Первая экспедиция Писарро, по сути дела, закончилась неудачей. В море корабли разошлись. Отправив свой корабль назад в Панаму для пополнения запасов, люди Писарро долгое время жили, как Робинзоны, в месте, которое они по праву окрестили Пуэрто-де-Амбре – «Пристань голода». В ходе первой экспедиции от голода, а также в стычке с индейцами, жившими на колумбийском побережье, погибли почти три пятых ее участников. В одном из боев с индейцами лишился глаза и сам Альмагро. Поэтому неудивительно, что когда жалкая горстка людей, задавшихся целью найти и завоевать золотую империю, подобную той, которую нашел Кортес, возвратилась в Панаму, то результаты их экспедиции отнюдь не вызвали у жителей города восторга, а тем более желания последовать за ее руководителями на поиски новых земель. Мало того, губернатор Панамы Педрариас Давила впредь вообще отказался давать согласие на мероприятия подобного рода. Тем не менее Писарро и два других члена тройственного союза не намерены были отказываться от своих замыслов. Когда патер Люке, отличавшийся красноречием и вдобавок пользовавшийся уважением у жителей Панамы, сумел все-таки рассеять сомнения губернатора и вновь раздобыл деньги, целых 20 тысяч дукатов, на финансирование новой экспедиции, три компаньона в панамском соборе заключили новое соглашение о продолжении совместных поисков страны «Пиру». В соглашении точно оговаривалось, как будет делиться добыча, полученная при завоевании этой пока еще воображаемой империи.

Договор, заключенный в соборе, подписал лишь патер Люке, поскольку ни самозваный завоеватель самой большой индейской империи Америки Франсиско Писарро, ни третий компаньон – Альмагро – не могли изобразить на бумаге ни одной буковки: они были совершенно неграмотны. Тем не менее не знающие грамоты завоеватели вновь отправляются в плавание. А Люке опять остается в Панаме. На сей раз экспедиция включает команду из 180 человек и два корабля. Альмагро плывет на одном корабле, Писарро – на другом. Успешное плавание было заслугой отнюдь не Альмагро и не Писарро, а способного рулевого Бартоломе Руиса. Благодаря ему вторая экспедиция с самого начала оказалась более успешной. На этот раз испанцам удалось заполучить у местных жителей, проживавших в устье колумбийской реки, впадающей в Тихий океан (ныне она называется Сан-Хуан), довольно большое количество украшений из чистого золота, того самого золота, которое всегда было «главной движущей силой» в поисках заветных индейских империй.

С первым ощутимым трофеем, свидетельствовавшим о наличии сокровищ на американском юге, Альмагро на своем корабле возвращается в Панаму, чтобы заняться пополнением команды солдат для экспедиции в «Пиру». Кроме того, он должен был на корабле доставить для Писарро столь необходимые ему продукты питания и боеприпасы.

После отплытия корабля Альмагро Писарро с большей частью команды высаживается на берег Колумбии, а корабль под командованием Бартоломе Руиса направляется дальше, на юг, в разведывательное плавание. Писарро и его людям на тропическом побережье Тихого океана пришлось довольно туго. Их мучили насекомые, неизвестные местные болезни и, конечно же, голод. Да и местные индейцы отнюдь не проявляли дружелюбия по отношению к незваным гостям.

Остальной части команды Писарро, оставшейся на корабле, повезло куда больше. Под управлением Бартоломе Руиса корабль успешно продвигался на юг и достиг второго градуса южной широты. Лоцман Руис, несомненно, был первым белым человеком, которому удалось проникнуть в южную часть Америки.

Успех Руиса смогли по достоинству оценить лишь последующие поколения. Для судьбы же экспедиции Писарро куда важнее была другая случайная удача лоцмана: в открытом океане его корабль встретился с большим индейским плотом, оснащенным парусами. Никогда ранее, а моряк Руис знал это совершенно точно, европейцы в Америке не видели ничего подобного. Ни высокоразвитые ацтеки Мексики, ни тем более индейцы, которых Руис встречал в Панаме и на Антильских островах, не имели таких судов. Да, это был настоящий бальсовый плот инков! Моряк хорошо понимал, что перед ним творение рук не примитивного индейского народа, а развитой, технически зрелой культуры. Но больше, чем сам плот, испанцев заинтересовали его пассажиры. Как впоследствии писали испанцы своему королю Карлу I, эти люди были одеты в золотые и серебряные плащи. Они имели различные золотые украшения, и даже на головах у них было нечто вроде золотых корон. Путешественники везли с собой халцедоны, а также множество тяжелых изумрудов. Кроме того, на плоту были и прекрасные перуанские ткани.

Руис, естественно, не мог не остановить это фантастическое судно индейцев. Некоторые из плывших на плоту людей попрыгали в воду, остальные перешли на испанский корабль. Они долго рассказывали, вернее, пытались рассказать капитану корабля на родном им кечуанском языке о своей стране, о великой южной империи, в которой есть красивые города, о городе Куско, «пупе мира», о его дворцах и золотом саде, о полях, возделываемых заботливыми руками и, наконец, о ламе, животном, о котором испанцы не имели ни малейшего понятия. Итак, индейцы пытались описать европейцам свой необычный мир – мир, где поклоняются Солнцу – высшему божеству, мир, в котором правит прямой потомок бога-Солнца. Тот, кто носит титул «Инка».

По невероятному стечению обстоятельств первая встреча жителей государства инков и тех, кто впоследствии сыграл роль могильщика высокогорной империи, состоялась не на суше, а на воде, на вольных просторах океана. Из белых людей первым увидел жителей Тауантинсуйу не Писарро, не отважный Альмагро и даже не умный священник Люке, а опытный моряк Бартоломе Руис.

Из плывущих на бальсовом плоту индейцев он выбрал троих и оставил их на корабле, но не в качестве узников, а, скорее, как живое подтверждение существования инкского народа и его империи. Сделал он это еще и потому, чтобы иметь переводчиков на случай, если испанцы в будущем действительно ступят на золотую землю инков. Впрочем, от этого момента их пока отделяли долгие четыре года. Прежде Руис должен был взять на борт умиравших от голода воинов Писарро, оставленных на побережье Колумбии.