Много было там устроено капищ в честь разных богов, много также садов и гимназий, — и для мужчин и особо для лошадей, на обоих тех кольцевых островах, и, между прочим, в средине наибольшего из островов был у них отличный ипподром шириною в стадию [180 м], а в длину распространённый для состязания лошадей на всю окружность. Около него по обе стороны находились казармы для стражи. Гавани наполнены были кораблями и все снабжены вдосталь нужным для кораблей снаряжением.

Перешедшему за гавани — а их было три — встречалась ещё стена, которая, начинаясь от моря, шла кругом, везде в расстоянии пятидесяти стадий [9 км] от большого кольца и гавани, и замыкала свой круг при устье канала, лежавшем у моря. Всё это пространство было густо застроено множеством домов, а водный проход и большая из гаваней кишели судами и прибывающим отовсюду купечеством, которое в своей массе день и ночь оглашало местность криком, стуком и смешанным шумом. Из обоих источников холодной и тёплой воды, которые содержали воду в огромном обилии и отличались каждый от природы приятным её вкусом и высокой годностью к употреблению, они извлекали пользу, расположив вокруг строений подходящие к свойству вод древесные насаждения и построив около водоемы, одни под открытым небом, другие крытые для тёплых на зимнее время ванн.

И вот как при помощи природы была возделываема та равнина многими царями в течение долгого времени. В основании лежал большею частью правильный и продолговатый четвероугольник. Он принимал сходящие с гор потоки и, будучи обогнут кругом равнины так, что прикасался с обеих сторон к городу, давал им таким путём изливаться в море. Сверху были от него прорезаны по равнине прямые каналы около ста футов (30 м) шириною, которые направлялись снова в ров, ведущий к морю, отстояли же друг от друга на сто стадий [18 км]. При их-то посредстве они сплавляли к городу срубленный на горах лес, а также доставляли на судах и другие произведения, смотря по времени года, по поперечным протокам, шедшим из канала в канал и по направлению к городу. И дважды в год пожинали они произведения земли, в течение зимы пользуясь водами небесными, а летом привлекая воду, которую даёт земля через каналы.

В отношении военной силы требовалось, чтобы из числа людей, годных на равнине к войне, каждый участок выставлял вождя. Величина же участка доходила до сотни стадий [18 км], а всех участков было шестьдесят тысяч. Вождю же полагалось поставить на войну шестую часть военной колесницы — так что колесниц было десять тысяч, — двух коней и всадников, далее — парную запряжку без сидения, содержащую пешего легко вооружённого воина и при воине ещё возницу и для обоих коней двух тяжело вооружённых воинов, по двое лучных стрелков и пращников, по трое легко вооружённых камнеметателей и копейщиков и четверых моряков в состав команды для тысячи двухсот кораблей. Так была устроена военная часть царского города. В прочих же десяти — у каждого иначе, о чём долго было бы говорить.

По части же властей и их ответственности установлено было с самого начала следующее. Каждый из десяти царей господствовал в своём уделе, состоявшем при собственном его городе, над людьми и большей частью законов, наказывая и присуждая к смерти, кого захочет. Взаимные же их отношения и общения власти определялись предписаниями Посейдона, как их передавали закон и надписи, начертанные ещё предками на орихалковом столпе, что находился посредине острова, в капище Посейдона. Туда собирались они попеременно то на пятый, то на шестой год, воздавая честь в равной доле и чётному и нечётному числу, и, собравшись, совещались об общих делах или же разбирали, не сделал ли кто какого проступка, и творили суд. Но, приступая к суду, они выходили на ловлю и пойманного буйвола приводили к столпу и закалывали на вершине его, над надписями. А на столпе, кроме законов, было начертано заклятие, призывавшее великие бедствия на непослушных. Совершив жертвоприношение по своим законам, все они, облекшись, по возможности, в самую прекрасную тёмно-голубую одежду, среди ночи, по погашении в капище всех огней, садились на землю пред пламенем клятвенной жертвы и творили суд либо были судимы, если кто-либо обвинял кого из них в нарушении закона. Постановленные же приговоры они заносили, когда наступал свет, на золотую доску и, как памятник, вместе с плащами полагали её в капище. Много было и других, особых для каждой местности, законов относительно прав царей, но самый важный был тот, чтобы никогда не поднимали они оружие друг против друга и вступались все, если бы кто из них в каком-нибудь городе задумал истребить царский род, чтобы сообща, подобно предкам, принимали они решения относительно войны и других предприятий, предоставляя высшее руководство роду Атланта. И царь не властен был приговорить к смерти никого из родственников, если более половины царей из числа десяти не будут на этот счёт одного мнения».

Вот то немногое, что Платон рассказал об Атлантиде, и это немногое полно загадок. Был ли рассказ Платона вымыслом или действительно предание об Атлантиде записано в летописи египетских жрецов?

Некоторые современные учёные хотели бы найти Атлантиду или, наконец, окончательно убедиться в том, что никакой Атлантиды не было. Но рассказ Платона так прост, подробности его так реальны, ссылка на борьбу предков афинян с атлантами так правдоподобна, скудные намёки в греческих преданиях так увлекательны, что невольно начинаешь верить в Атлантиду и искать это загадочное древнее царство, исчезнувшее за десять тысячелетий до нашей эры, хотя критическая, вооружённая фактами история об этом молчит.

Ещё древние авторы размышляли над тем, что представляет собой сказание Платона: фантазию или быль? Аристотель считал весь рассказ Крития вымыслом талантливого философа. Но современник Платона географ Теопомп определённо говорил о стране в океане за Геркулесовыми столбами. Географ Посидоний (130–50 гг. до н. э.) считал рассказ Платона исторической былью и писал об Атлантиде в своей «Географии».

В I веке нашей эры мнения учёных разошлись. Одни говорили о гибели Атлантиды как об историческом событии, другие сомневались в её существовании.

Но, три века спустя после написания Платоном Атлантиды, грек Крантор, как и сам Платон, ссылался на египтян и говорил, что всю историю, рассказанную Платоном, жрецы показывали грекам в ряде изображений на колоннах. И Крантор видел каменную стелу (надмогильный камень) с надписью об Атлантиде. Об этом упоминает известный учёный Прокл (412–485 н. э.). Он был руководителем афинской школы неоплатоников (последователей учения Платона), следовательно, хорошо знал все сочинения Платона и мог быть знаком с их источниками. Он писал комментарии к диалогам Платона, и в специальном сочинении о «Тимее» Прокл говорит:

«Историки, говорящие об островах Внешнего моря, сообщают, что в прежние времена было семь островов, посвящённых Прозерпине, и три другие, занимавшие огромное пространство, из которых первый был посвящён Плутону, второй — Аммону, а третий, в тысячу стадий длиною [около 180 км] — Посейдону.

Жители последнего острова сохранили от своих предков воспоминание об Атлантиде, чрезвычайно большом острове, который в течение долгого времени господствовал над всеми островами Атлантического океана и также был посвящён Нептуну [Посейдону]». Географ Марцелл (V век н. э.) уверенно писал о семи неприступных островах, существовавших «во Внешнем море», то есть в Атлантическом океане. По словам Марцелла, жители этих островов ещё хранили воспоминания о чудесной стране Атлантиде, которая считалась островом необыкновенной величины.

Во времена Марцелла трудно было проверить его слова, потому что тогдашние мореплаватели не отваживались выходить из Средиземного моря в бурный и незнакомый им океан. Правда, первые известные нам мореплаватели — финикийцы — выходили на своих кораблях за Геркулесовы столбы, но они плавали только вдоль берегов Европы и ничего не знали об островах, лежащих в Атлантическом океане. Египетский флот, управляемый финикийскими моряками, бывшими у египтян на службе, за пять столетий до нашей эры (по данным Геродота) совершил плавание вокруг Африки, но в глубь океана корабли также не заходили.