— Мы с тобой ровесники. Ты в эту минуту родилась как человек, я родился как космонавт.

Много, очень много было встреч у Юрия Алексеевича Гагарина с работниками радио, телевидения, газет. Бывало, что зарубежные журналисты готовили к встречам каверзные вопросы. Но гагаринская простота и обаяние помогали преодолевать эти тщательно возводимые словесные баррикады.

Лето 1961 года отряд космонавтов, многие конструкторы, ученые-медики встретили на Черноморском побережье Кавказа. У всех было хорошее, приподнятое настроение. Полет Юрия Алексеевича Гагарина окрылял. Казалось, что нет предела человеческим возможностям.

Часто в санаторий к космонавтам заходил Главный конструктор. Он сразу же оказывался в центре внимания. И о чем бы ни шла беседа – об истории и будущем авиации, об искусстве и литературе, новых технических открытиях, – разговор все равно возвращался к предстоящим стартам.

Космонавтам, а особенно Герману Степановичу Титову, дублеру Ю. А. Гагарина, не терпелось узнать, когда будет следующий полет. Главный конструктор отшучивался, но однажды заявил, что корабль почти готов и теперь многое зависит от космонавтов.

— Успеете подготовиться к августу? – спросил Главный. И, не дожидаясь ответа, продолжал: – Давайте посоветуемся. Сколько времени определить на второй полет?

— Я думаю, три витка, – первым ответил Гагарин. – Три витка – это уже новый шаг. Успеешь много посмотреть и поработать.

Трижды облететь земной шар казалось тогда сложной задачей.

— Эх, попробовать бы поесть в космосе, а то и поспать! Вот это было бы уже кое-что, – в раздумье произнес кто-то из медиков.

— А если не три витка, а сутки? – внимательно выслушав всех, промолвил Главный конструктор. – Сутки – это уже цикл жизнедеятельности человека. Мы сразу узнаем, можно ли человеку работать, жить в космосе. Узнаем поближе и невесомость. Проведем наблюдения, сделаем снимки, попробуем ручное управление... Работать так работать.

Решиться на суточный полет в то время было делом не простым. Опыта ни у кого не было. Был только полет Гагарина. Американцам Алану Шепарду и Вирджилу Гриссому в состоянии невесомости удалось пробыть всего пять минут.

До старта «Востока-2» в США были проведены лишь неорбитальные полеты – полеты по баллистической траектории. Ракета с капсулой, в которой находился человек, поднималась на высоту до 180 километров и сразу же опускалась. Весь полет занимал четверть часа. Американские специалисты только 20 февраля 1962 года смогли отправить Джона Гленна в орбитальный полет на три витка.

Советским специалистам приходилось делать первые, самые трудные шаги по непроторенной дороге.

Старт космического корабля-спутника «Восток-2» состоялся 6 августа 1961 года.

Позывные Германа Степановича Титова – «Орел». И сразу же после вывода корабля на орбиту на пункте управления раздается:

— Я – «Орел», я – «Орел»! Все идет отлично, все работает хорошо, самочувствие отличное.

Земля внимательно ловила каждое слово во время полета, а когда Герман Степанович совершил 17 витков вокруг Земли и попал в объятия друзей, то не было отбоя от вопросов:

— Как ручное управление?

— Управлять кораблем легко, удобно, можно ориентировать его в любом положении и развернуть куда надо.

— Скажи, можно в космосе пить воду из стакана?

— Трудно! Вода из стакана не выльется, хотя вы термос опрокинули горлышком вниз. Вода невесома! Но достаточно ударить по дну термоса, как она выйдет из сосуда и, свернувшись в шар, поплывет по воздуху. Пить и есть можно только из туб.

С интересом рассматривали записи в бортжурнале. Рядом со служебными пометками были нарисованные не совсем твердой рукой звезды, спирали.

Космонавт выполнял задание: в условиях невесомости начертить простейшие геометрические фигуры. Это был один из несложных тестов, помогающих установить влияние невесомости на координацию движений.

Сейчас, спустя десятилетие, когда на орбитальной научной станции «Салют» космонавты неделями выполняли сложную работу, рисунки в бортжурнале на «Востоке-2» кажутся простыми, почти шуткой. Но тогда они имели большую научную ценность.

Суточный полет Германа Титова помог решить лишь некоторые вопросы. Очень многое оставалось загадкой...

Больше года ушло на подготовку группового полета Андрияна Григорьевича Николаева и Павла Романовича Поповича. Полет проходил в августе 1962 года. Николаев пробыл в космосе 94 часа 10 минут, Попович – 70 часов 44 минуты.

— Одной из основных задач полета, – считал Главный конструктор, – была необходимость продолжить изучение влияния невесомости на организм человека в длительном полете. Те данные, что мы получили, – подчеркивал он, – чрезвычайно важны для науки, так как новый космонавт – это новая человеческая индивидуальность, и, естественно, каждый новый полет обогащает нас экспериментальным фактическим материалом для дальнейшего совершенствования космических кораблей.

Вскоре после торжественной встречи космонавтов в Москве мне довелось с группой журналистов и писателей беседовать с А. Г. Николаевым и П. Р. Поповичем.

По широкому длинному коридору идут подтянутые, стройные, загорелые летчики. Цветы и аплодисменты не в традициях этого учреждения, но для «небесных братьев» (именно так тогда журналисты писали о новых космонавтах) было сделано исключение. Убеленные сединами люди, немало повидавшие на своем веку, пережившие войну, тепло, по-отечески приветствовали новых героев космоса. Кое-кто из них смахивал невольно набежавшую слезу... Они встречались со своей молодостью, со своей мечтой...

У меня сохранилась стенограмма этой пресс-конференции. Сейчас любопытно перечитать некоторые записи – они дают представление о том, что интересовало общественность в те дни.

Вопрос первый – о дублерах. Стало традицией, что космонавт, совершивший полет, представляет своего дублера. Из книги Юрия Гагарина мы узнали о Германе Титове, а тот, в свою очередь, рассказал о «космонавте-три». Теперь Андриян Николаев говорит о «космонавте-пять».

НИКОЛАЕВ. Я могу рассказать о своем дублере (речь шла о Валерии Федоровиче Быковском. — Ю. Л.). Это очень хороший товарищ, молодой, энергичный, жизнерадостный. Недавно, немногим более чем полгода тому назад, мы его женили.

ПОПОВИЧ. Заметьте: «женили»!.. Андрея мы тоже женим!

НИКОЛАЕВ. Я с ним с первых дней проходил вместе летную комиссию, вместе занимался и очень хорошо изучил его. Дружба между мною и моим дублером очень близкая, душевная. Когда он женился, мне казалось, что я могу потерять друга – человек женатый может измениться. Но наша дружба еще более укрепилась! Я к ним хожу в гости, как домой. И они ко мне ходят. Очень он хороший товарищ.

ПОПОВИЧ. У меня дублер очень энергичный, умный парень, инженер по образованию (так впервые мы узнали о Владимире Михайловиче Комарове. — Ю. Л.). Он летчик-истребитель. Закончил высшее учебное заведение. У него есть семья. Сын ходит в школу и дочурка скоро пойдет. Я был твердо уверен, что в случае, если у меня что-нибудь будет не в порядке или что-нибудь случится на старте, то он меня заменит. Мы с ним вместе готовились к полету, прорабатывали все задания, вместе тренировались.

Вопрос второй – о традициях. Они есть во всякой профессии. Есть они и у космонавтов. Родились и сложились они в коллективе Звездного городка. Сюда из разных воинских частей и научно-исследовательских институтов были отобраны лучшие летчики, медики, испытатели, коллективному труду которых обязана своим рождением новая земная профессия – летчик-космонавт. О традициях отряда космонавтов рассказывает парторг Павел Попович.

ПОПОВИЧ. Мы все очень дружны. Дружат и наши семьи. Мы бываем в гостях друг у друга. Вместе часто смотрим телевизор, ходим в кино, ездим в театры в Москву.