Наконец он был готов идти. Отступив от вертикальной шахты в глубь туннеля на пару шагов, Алекс сразу же ощутил на себе тяжесть нависшей над ним массивной горной породы, земли и не извлеченных остатков олова. Стало жутко. Казалось, его похоронили заживо, и Алексу пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы заставить себя двигаться дальше. Шагов через пятьдесят слева появился второй туннель. Он достал ксерокопию листа с планом рудника и стал разглядывать его в свете фонаря. Если верить Йану Райдеру, здесь нужно поворачивать. Алекс поводил вокруг себя фонарем и зашагал под уклон по второму туннелю, уводившему его все глубже и глубже под землю.

В шахте не было слышно ни звука, кроме его собственного отрывистого дыхания, хруста шагов и биения сердца, которое становилось все быстрее и быстрее. Как будто помимо света мрак одержал верх еще и над звуком. Алекс раскрыл рот и крикнул — просто затем, чтобы услышать что — нибудь. Но крик прозвучал слабо и только напомнил ему о том, какая колоссальная масса висела у него над головой. Туннель находился в аварийном состоянии. Несколько балок уже обвалилось, и время от времени ему на шею и плечи тонкой струйкой сыпались камешки — наглядное свидетельство того, что рудник «Дозмари» не зря держали под замком. Это было адское место. В любой момент все здесь могло обрушиться.

Туннель уводил его все глубже. Алекс чувствовал, как в ушах стучит кровь, как мрак становится непроницаемым и еще более гнетущим. Он наткнулся на груду железа и тросов — останки какого — то механизма, давным — давно погребенного под землей. Алекс перелез через них, но поторопился — поранил ногу о край покореженного железа. На несколько секунд он замер, пытаясь успокоиться. Паниковать он себе позволить не мог. «Будешь паниковать — потеряешься. Думай о том, что делаешь. Будь осторожен. Не спеши».

— Ладно, ладно, — прошептал он, подбадривая сам себя, и продолжил путь.

Дальше он попал в широкое круглое помещение, к которому, как звездные лучи, сходились шесть туннелей. Самый широкий из них, с фрагментами узкоколейной железной дороги, выныривал слева. Направив фонарь в его сторону, Алекс осветил то, что осталось от двух деревянных вагонеток, на которых, очевидно, в рудник спускали инвентарь и поднимали на поверхность олово. Алекс сопоставил обе схемы, и у него появилось желание пойти по рельсам — этот путь обещал срезать маршрут Йана Райдера. Но он отказался от этой мысли. Дядя свернул за угол и пошел в обратном направлении. Очевидно, не без причины. Алекс нарисовал еще два'креста: один в туннеле, из которого вышел; второй — в том, в который входил сейчас. И двинулся дальше.

Новый туннель быстро становился ниже и уже — теперь Алекс мог идти, только согнувшись. На полу были лужи по щиколотку. Он вспомнил, как близко море, и от этого в голове возникла еще одна неприятная мысль. А в котором часу прилив? И что случится на руднике, когда уровень воды поднимется? Алекс вдруг представил себя в плену кромешной темноты и воды, которая поднимается выше груди, шеи, заливает лицо. Победив нахлынувший страх, он переключился на другие мысли. Здесь, глубоко под землей, вдалеке от всех, нельзя допустить, чтобы его собственное воображение обернулось против него самого.

Туннель свернул и слился со второй узкоколейкой — кривой и разбитой, засыпанной то здесь та там камнями — наверное, свалившимися сверху.

Однако следовать по ней оказалось легче: рельсы отражали свет фонаря. Алекс дошел по ним до пересечения с главной узкоколейной дорогой. Он потратил тридцать минут, а оказался почти там же, откуда начал, но, посветив вокруг фонарем, понял, почему Йан Райдер пустил его в обход. Метрах в тридцати от него на главной дороге был завал.

Алекс пересек пути, как того требовали схемы, и остановился. Взглянул на карту, потом снова на дорогу впереди себя. То, что было перед ним, было невозможно. Но и ошибки не было.

Он стоял у входа в узкий округлый туннель, который круто нырял вниз. Однако через десять метров туннель просто — напросто заканчивался — в конце виднелось что — то похожее на лист металла. Алекс поднял камень и бросил его в лист. Послышался всплеск. Теперь все стало понятно. Туннель был заполнен черной, как чернила, водой. Вода доходила до верхней стенки туннеля, так что, даже если предположить, что он сможет плыть в воде, температура которой близка к нулю, дышать все равно не сможет. Получается, он потратил столько сил, так долго проторчал под землей только для того, чтобы обнаружить, что путь вперед закрыт.

Алекс развернулся. Он был готов уйти, когда вдруг поворачивающийся вместе с ним луч от фонаря скользнул по какой — то груде на полу. Алекс подошел ближе и склонился над нею. У ног лежал совершенно новый костюм аквалангиста. Он вернулся к кромке воды и обследовал место при свете фонаря. На этот раз он заметил кое — что еще: веревку, привязанную к булыжнику, которая по диагонали уходила в воду. Это означало только одно. Йан Райдер проплыл по затопленному туннелю. На нем был костюм, и он привязал веревку, чтобы не сбиться с пути. Он, безусловно, собирался сюда вернуться. Поэтому и оставил замок открытым. Похоже, покойный дядя вновь оказал ему услугу. Допрос заключался в том, хватит ли у него мужества пойти дальше?

Алекс взял в руки костюм. Тот был ему велик, хотя наверняка смог бы сохранить немного тепла. Но холод был не единственной проблемой. Туннель мог тянуться на десять метров. А мог и на сто. Откуда ему знать, что Йан Райдер плавал по нему без акваланга? Если там, в воде, на полпути не хватит воздуха, он утонет. Похороненный под каменной толщей в ледяном мраке. Худшей смерти и не придумать.

Но ведь он проделал такой путь и, судя по карте, был уже совсем близок к цели. Алекс выругался. Плохо дело! В это мгновение он пожелал никогда ничего не знать ни о Бланте, ни о Sayle Enterprises, ни о «Громобоях». Но назад ничего не вернуть. Получилось у Йана Райдера — получится и у него. Стиснув зубы, Алекс натянул костюм аквалангиста и застегнул молнию. Костюм был холодный, липкий и неудобный. Алекс надел его поверх одежды, и, возможно, это было правильно: хотя местами костюм и висел мешком, можно было быть уверенным, что вода не попадет внутрь.

Не теряя времени — опасаясь, что если не поторопится, то может передумать, — Алекс подошел к кромке воды. Взялся одной рукой за веревку. Плыть, гребя обеими руками, можно быстрее, но Алекс не был готов так рисковать. Потеряться в затопленном туннеле было равносильно тому, чтобы остаться без воздуха. Результат будет один и тот же. Чтобы попасть на другую сторону, нужно держаться за веревку. Он сделал несколько глубоких вдохов, насыщая легкие и кровь кислородом, зная, что это даст ему возможность продержаться под водой на несколько драгоценных секунд дольше. Затем нырнул.

Холод был нестерпимым, Алекса как будто ударили молотом в грудь, так что он чуть не выпустил воздух из легких. Вода хватила его в голову, обожгла нос и глаза. Пальцы тотчас окоченели. Весь организм пережил шок, но костюм сдюжил и, пусть только отчасти, но сохранил тепло внутри. Вцепившись в веревку, Алекс оттолкнулся ногами. Он решился. Назад дороги нет.

Подтянуться, оттолкнуться. Подтянуться, оттолкнуться. Он провел под водой меньше минуты, но воздух уже рвался из легких наружу. Плечи терлись о потолок туннеля, и Алекс боялся, что камень разорвет костюм и доберется до кожи. Но замедлить темп он не решался: этот холод, от которого кровь стыла в жилах, высасывал из него последние силы. Подтянуться, оттолкнуться. Подтянуться, оттолкнуться. Сколько он уже под водой? Девяносто секунд? Сто? Алекс зажмурил глаза, но, даже если бы они были открыты, ничего бы не изменилось. Он плыл сквозь черную, ледяную разновидность ада. И кислорода оставалось все меньше.

Сдирая кожу с ладоней, Алекс все дальше подтягивался по веревке. Он плыл, наверное, уже две минуты. А казалось, что все десять. Ему непременно, во что бы то ни стало нужно открыть рот и сделать вдох, пусть даже тогда легкие наполнятся водой, а не… Внутри него родился немой крик. Подтянуться, оттолкнуться. Подтянуться, оттолкнуться. Но тут веревка скакнула вверх, и он понял, что его голова и плечи уже не в воде, что рот его раскрыт и жадно глотает воздух, и что все позади, и что еще несколько секунд, и все было бы кончено.