И Оту поступил так, как привык поступать: свернулся калачиком, положил морду на хвост и крепко заснул.

Сон его был особенно сладок еще и потому, что хозяйка, прежде чем Аадо засунул его в мешок, как следует накормила кота. У хозяйки было доброе сердце, и она все-таки жалела Оту. Неизвестно, что ожидало его впереди, - так пускай бедный кот хоть напоследок сытно пообедает; кто знает, доведется ли ему еще когда-нибудь поесть.

Хозяйка Ану даже всплакнула тайком от хозяина и утирала глаза, когда тот сажал кота в мешок.

Этого Оту, конечно, не знал, да ему и все равно было. Главное, он сыт и спится ему сладко. А остальное его мало тревожило.

Итак, Оту спал на мягком мху, солнце ласково пригревало, в кустах щебетали птицы. Пролетел час, второй, третий...

Вдруг Оту проснулся оттого, что на дереве закаркала ворона.

Воронье карканье Оту слышал и раньше. Эти птицы терпеть не могут кошек: стоит им заметить кошку, как они тут же поднимают крик. Оту рассердился, что потревожили его сон, и стал укладываться поудобнее, надеясь, что длинноклювая крикунья скоро уберется.

Но ворона не собиралась улетать и замолкать не думала. В ее голосе слышалось что-то тревожное и злобное. Она перелетала с дерева на дерево и кричала, точно бранилась.

«Ах да, - подумал Оту, - я ведь не дома, а в ельнике. Так, так. Я и раньше замечал, что, когда я немного отхожу от дома, эти вороны особенно яростно орут на меня. Надеются, верно, что смогут мною позавтракать. Пустые надежды. Мне они ничего не сделают, сколько бы ни кричали».

Но вдруг ноздрей сонного кота коснулся странный незнакомый запах. Этот запах... Оту был ленивым домашним котом, однако предки его когда-то жили в лесу, и им приходилось вести борьбу за свое существование. Их привычки, переходя от поколения к поколению, передались и Оту. Пусть он был лентяй, но в его жилах текла кровь диких предков, и, как только Оту ощутил этот запах, инстинкт сразу же заговорил в нем.

Этот запах... Шерсть у Оту встала дыбом. И - о чудо! - он одним махом оказался на дереве, которое росло рядом. Произошло это быстро, невероятно быстро для Оту! Ловко карабкался он по стволу, не останавливаясь, пока не очутился на толстом суку на высоте нескольких метров от земли.

Оту успел прыгнуть на дерево в последний момент, - тут же из-за кустов выскочил рыжий зверь с горящими зелеными глазами и большим, поднятым кверху, точно факел, хвостом. Еще немного, и Патрикеевна схватила бы Оту. Еще какой-нибудь сантиметр - и лисьи когти вцепились бы в кота, и он оказался бы славным завтраком для хитрой лисоньки.

«Фрр! Фрр!» - фыркал на дереве Оту, рассерженный и очень напуганный. Какая ужасная история! Лиса - в приусадебном ельнике! Ничего подобного ему никогда раньше не приходилось переживать. Правда, до этого он ни разу не видел лисы, но кровь далеких предков подсказывала ему, кто такая лиса, чего от нее можно ожидать и почему ее нужно остерегаться.

Лиса сидела под деревом и с вожделением глядела на Оту. Ах, вот бы ей такие когти, - она бы мигом забралась на дерево вслед за котом! Такой толстенький, жирненький кот! Какой прекрасный завтрак! Живя на всем готовом, Оту нагулял жирку и округлился. Лиса, будучи специалистом по данной части, быстро это отметила и должным образом оценила. Да вот беда, этот лакомый кусочек сидел на высоком суку, поносил лису, гневно фыркал и плевался.

«Ну, ладно, коли так, - подумала лиса, - посмотрим, кто кого пересидит. У тебя там всего лишь ветка - ни шагнуть, ни шевельнуться. А у меня тут мягкий мох, я могу и посидеть, и походить, не спуская с тебя глаз. Посмотрим, посмотрим, попадешь ли ты ко мне в лапы или нет».

И лиса приступила к осаде. Время от времени она облизывалась, поглядывая на Оту, ходила вокруг дерева, искала жуков и мышей, чтобы слегка перекусить, пока этот толстячок, похожий на жирного поросенка, не устанет сидеть на своем суку и не свалится вниз.

Бедный Оту! До сих пор он знал лишь, как лежать у теплой печки, на мягкой траве, а то и на хозяйских подушках. Там было хорошо и удобно. Это не требовало никаких усилий. От постоянного лежания мышцы его ослабли и стали такими мягкими, точно были сделаны из ваты. А теперь, ради спасения собственной жизни, Оту приходится в течение долгих часов неподвижно сидеть на какой-то ветке. Пусть и на довольно толстой, но попробуй-ка просидеть на ней столько времени, если ты привык к мягкой траве да к подушке.

Лиса прогуливалась, съедала от скуки какую-нибудь улитку или жучка, ложилась на спину и валялась, задрав кверху лапы, урча от удовольствия, и, чтобы довести кота до отчаяния, притворялась, будто ей очень хорошо. Кот смотрел на нее сверху, и от всего этого сидеть ему становилось еще больнее, а тело его, буквально ныло от оцепенения. О горе! Если бы он раньше хоть немножечко больше ходил, бегал и если бы хоть ради забавы ловил мышей и при этом слегка напрягался, привыкая к трудностям! Но он только лежал, нежился, даже хвостом не шевелил, не говоря уж о лапах, он умел лишь спать да красть со стола готовый кусочек - без труда и забот.

Теперь приходилось за это горько расплачиваться. Привычка к лени могла погубить Оту.

Если бы Оту привык больше двигаться, ему не так уж и плохо было бы сидеть сейчас на дереве, он мог бы даже посмеяться над лисой. Теперь же он был в отчаянии. Лиса не собиралась уходить, а Оту от сидения на одном месте и от усилий удержаться на дереве так изнемог, что дрожал всем телом.

Это не ускользнуло от внимания лисы, и она уверовала в свою добычу. Под конец она уже не отходила от дерева, а, сидя под ним, лишь время от времени схватывала на лету комара или муху, досаждавших ей, и с аппетитом поглядывала на свой предстоящий обед, - время и правда подходило к обеду.

Иногда лиса вставала, воинственно помахивала хвостом и вызывающе подпрыгивала, повергая бедного кота в еще большее отчаяние. Сколько это могло продолжаться?

Оту чувствовал, что долго ему не выдержать. Лапы его затекли и страшно ныли, сам он трясся, точно в лихорадке, и так жалобно мяукал, как не мяукал никогда прежде, потому что дома ему было лень открывать рот.

Сверху, с дерева, Оту заметил, что находится вовсе не рядом с домом, и это еще больше расстроило его. Вокруг был лес, лес и лес, сплошные деревья, - так много деревьев Оту никогда до сих пор не видел. Где же он? Куда попал? Почему вдруг оказался так далеко от дома? Почему это место - не знакомый ельник?

Все это было ужасно!

А внизу поджидал рыжий хищник, кровожадный враг, готовый схватить его и умять, как самое лакомое блюдо!

Оту подумал, как хорошо было бы сейчас дома или даже в знакомом ельнике, но тут же решил, что больше никогда не попадет туда, ибо силы покидали его.

Оту вконец ослабел и вот-вот свалился бы, если б не простая случайность.

Дерево, на котором сидел Оту, находилось недалеко от дороги: ведь хозяин Аадо не понес кота в глубь леса. Изредка на дороге появлялись люди, кто пешком, кто на телеге. Но это, конечно, ничего не значило: когда люди показывались, лиса пряталась в кустах и потом продолжала осаду, а кота на дереве никто не замечал. Дерево росло не у самой дороги, и Оту был скрыт ветвями. Иной прохожий, может, и слышал мяуканье, но думал, что это ему просто померещилось, - чего, мол, кошкам делать в лесу?! Ну, а если бы кто и заметил его - все равно не пошел бы в лес за чужим котом. У каждого был дома свой. То, что кот оказался в лесу на дереве, было необычно, но тем не менее легко догадаться, почему он там очутился.

Так что прохожие не мешали лисе дожидаться своей добычи, и кот не мог рассчитывать на их помощь.

Но случилось так, что у одного из прохожих оказалась с собой собака. Она бежала лесом вдоль дороги и вдруг напала на след лисы. И Оту увидел, как удирает его враг - лиса, а за ней гонится собака. Ох, и отрадное же это было зрелище! Хвост у лисы уже не торчал победоносно кверху, хвост этот стлался теперь, точно помело, следом за своей хозяйкой. И сама Патрикеевна задавала такого стрекача, что ноги ее едва касались земли. Так и скрылись в лесу - впереди лиса и по пятам за ней собака. Оту был достаточно умен, чтобы тут же слезть с дерева и помчаться в противоположном направлении. Дольше он не смог бы усидеть на ветке, собака спасла его буквально в последнюю минуту.