— А почему Кайру не поймали? Она ведь тоже сбежала.

— Ой, нет, спасибо. Знаю я вашу Кайру. С такими лучше не связываться, — ответил Олек под взрыв хохота.

В комнате присутствовали лишь мужчины, и смех такой, очевидно, часто раздавался под этой кровлей, когда обсуждались достоинства и недостатки особ иного пола.

— Если я тебе почему-то не нравлюсь, выбирай. Вон их тут сколько развалилось.

Маара обвела взглядом улыбающиеся физиономии и подумала: «Как фрукты на блюде».

— Есть тут одна загвоздка, — задумчиво промолвила она. — Дело в том, что я уже беременна.

— Но, Маара, от Мерикса еще никто не зачинал.

— От Мерикса — да. Но от Юбы…

Она заставила себя сидеть спокойно, улыбаясь, выдерживая озадаченный взгляд Олека, исследовавшего ее глаза, ее фигуру, ее поведение. Но вот он вздохнул, откинувшись назад, и даже слегка хохотнул.

— А с чего ж тебе тогда вздумалось сбежать?

— А с чего ты взял, что я сбежала? — ответила она вопросом на вопрос. — У нас все знают, где я и что делаю. Я брата ищу.

— И ты воображаешь, тебе понравится то, что ты найдешь?

— Откуда ты знаешь, что я найду?

— От твоего Кулика. Он достаточно осведомлен.

— То есть как это «от моего»? Почему Кулик «мой»?

— Он нам рассказал, что ты была его подружкой в скальной деревне.

Этого Маара уже не смогла перенести спокойно. Она вспыхнула, вскочила и, гневно сжав кулаки, крикнула:

— Врет! Врет! — Был бы этот Кулик здесь, она бы его убила. Несколько овладев собой, еще тяжело дыша, добавила: — Я бы посоветовала вам выбирать для услуг менее грязную публику.

— Каковы услуги, такова и публика, — спокойно возразил Олек. — Мы все о нем знаем, знаем, как он ворует, как кому и что продает. Он у нас в руках и приносит пользу.

— И вы считаете, что Кулику можно доверять?

— Пока мы ему достаточно платим — вполне.

— Я бы на вашем месте проверила, кому еще он оказывает услуги, — проворчала Маара, намекнув, что Кулик шпионит за молодыми в пользу старших хадронов. — Так вы меня отпустите?

— Что ж, отпустим, конечно. Желаю удачи с ребенком.

— У нас еще трое здоровеньких.

— Мало… Ох мало…

— Провожать меня не надо, дорогу найду.

— Нет уж, провожу, — сказал Олек и вышел с Маарой, не обратив внимания на спящего на веранде охранника. Очевидно, он ей не доверял и не хотел, чтобы она вернулась к центральным башням.

Во дворе сидели разряженные женщины: пели, играли с младенцами. «Тоже мне, цветочки, — подумала Маара. — Днем распускаются, на ночь закрываются, цветут и отцветают». Не радовала ее эта идиллия. Она переоделась в розовое платье, чтобы понравиться Мериксу, и пошла к Иде, желая посмотреть на себя в зеркальной стене. Давным-давно какой-то искусный мастер покрыл эту стену точно подогнанными один к другому кусочками отполированного блестящего камня, добытого в восточных горах, так что получилась покрытая тончайшей сеточкой стыков сплошная поверхность, отражающая все, что появляется перед нею. Маара замерла перед стеной, глядя на свою стройную фигуру, гладкую кожу, сияющие волосы, вновь выросшую грудь. Нет, никто теперь не сможет назвать ее уродиной. Она попыталась себе улыбнуться. Но проклятые серьезностью глаза улыбаться не желали. Большие, глубокие, печальные глаза. Она вздохнула, отошла от стены. Вернувшись в свою спальню, застала там Мерикса. Они бросились друг другу в объятия.

Вечером на собрании Маара рассказала о своих приключениях. В зале горели лампы, Мерикс сидел рядом с нею и держал ее за руку, как Юба обычно держал Дромас. Маара начала с самого важного, с ее точки зрения, с того, что ее похитили «младохадроны» в целях «размножения». И рассказала о своей лжи во спасение. Рука Мерикса разжалась и отдернулась от нее. Маара поняла, что это стало для него настоящим ударом.

— Это неправда, Мерикс. Я вынуждена была соврать, чтобы меня отпустили.

— Это неправда, — отозвался Юба, адресуясь к Дромас.

— Это неправда, — повторила Маара, тоже обращаясь к Дромас и повернулась к Мериксу. — Мерикс, уверяю тебя, это неправда.

Дромас пристально посмотрела на Юбу. Тот улыбнулся и погладил ее руку.

— Верь мне, Дромас.

Но Мерикс не глядел на Маару, и Мааре больно было смотреть на него.

— Начни-ка лучше с самого начала, — вмешалась Кандас. — И подробно.

— А то вы не знаете… — проворчала Маара.

— Не всё и не все. Рассказывай.

Народу в помещении в этот вечер собралось больше, чем обычно, человек около двадцати.

Маара начала с того, как она покинула дом, как шла по пустынным улицам; рассказала, как выпустила из-за ограды молочное животное, которое потом подобрала женщина махонди, рассказала о носильщике и харчевне, о трактирщице, которую кто-то предуведомил о ее прибытии.

— Не я, — вставил Юба.

— Да, конечно, это молодые хадроны, — согласилась Маара. — Они все подстроили.

Маара подробно рассказала о своем путешествии вокруг центральных кварталов, описала ограждения и дыры в них, туннели и предупреждающие щиты над входами. Отважилась взглянуть на Мерикса, но тот сидел отвернувшись. Заметила, что Дромас озабоченно следит за сыном.

Она описала подробно все, что случилось до похищения ее Куликом, и все, что произошло после этого, умолчав лишь о наглой лжи Кулика.

Когда она опять повторила то, что сказала Олеку, Мерикс отреагировал так, как будто он услышал об этом впервые.

— Мерикс, — обратилась она к нему. — Клянусь тебе, это неправда. То был мой единственный шанс на спасение. Верь мне.

Он покачал головой, как будто говоря, что все равно это слишком много, этого ему не вынести.

Народ загалдел, принялся подниматься, кое-кто направился к двери.

— Подождите, не уходите! — вскинулась Маара. — Я должна сказать еще кое-что.

Все снова расселись по местам.

И Маара произнесла страстную речь, призывая всех бежать из Хелопса как можно скорее.

— Вы можете взять с собой много пищи, одежду. И тогда вы не будете испытывать в пути тех лишений, что выпали на нашу с Данном долю. Но надо уходить. Не могу понять, почему вы этого не видите.

Все озабоченно переглядывались, но явно ей не верили.

— Здесь происходит то же, что происходило в Рустаме.

— В Рустаме ты была маленькой девочкой. Что ты можешь помнить?

— Помню. И здесь то же самое. Люди бегут. Даже преступники бегут. Сады умирают. Воды не хватает. Пищи меньше. — «Они еще не знают, насколько хуже жить там, в городе, — подумала Маара. — Живут здесь, на окраине, ничего не ведая».

— Были и раньше неудачные сезоны дождей, — сказала Ида.

— Ты сама говорила, что засуха затянулась и дела идут все хуже. Маджаб пустеет, об этом беженцы сообщают. Я в харчевне слышала. Там почти никого не осталось, в Маджабе. Год назад мы над ним пролетали, видели людей, оживленный был город, как Хелопс сейчас. Но это в прошлом. В скальной деревне мы слышали, что Рустам опустел и постепенно скрывается под песком. Сейчас песком заносит уже и скальную деревню, и Маджаб.

Она замолчала. Люди разглаживали отсутствующие складки на одежде, стряхивали с нее несуществующие пылинки, не глядя друг на друга. Потом принялись переглядываться, улыбаться, пытаясь улыбками сгладить, стереть впечатление от услышанного.

— Надо собираться, складывать вещи и уходить, — еще раз начала Маара.

— Маара, твое нервное состояние вполне объяснимо, — попыталась урезонить ее Кандас. — После того, что ты перенесла, вещи видятся в мрачном свете. Но за плохим сезоном придет хороший, все вернется в прежнее русло.

— Нет, одного сезона не хватит, — возразила Маара, и Юба согласно кивнул.

— И еще одного обстоятельства ты не учитываешь, Маара, — убеждала Кандас. — Чем больше народу покинет город, тем меньше ртов нам придется кормить.

— Хадроны нас не выпустят, — добавил Юба.

— Хадроны уступят силе, — не сдавалась Маара. — В твоем подчинении стража.

Но по лицам окружающих она видела, что слишком велико усилие, которое они должны предпринять, чтобы преодолеть себя. Их избаловала эта жизнь в достатке, изнежились они…. Но все же надо, надо их заставить!