— Он знает, — ответил Кидд и закрыл окно. Он посмотрел на неподвижно стоящего с ружьем Скэллена: — Твоя очередь, маршал.

— Что ты хочешь чтоб я сказал?

— Что-нибудь разумное. Ты же сказал мне утром, что против меня ничего не имеешь — это твоя работа. Ну, я полагаю, ты понял, что на ней тебя запросто могут убить. Все, что тебе нужно — это положить дробовик с револьвером на пол и дать мне уйти. А потом можешь возвращаться в Бисби и арестовать там всех пьянчуг до единого. И никто тебя не упрекнет — семь против одного, не те шансы. Твоя жена уж точно не будет возражать…

— Тебе в адвокаты бы податься, Джим…

С лица бандита сползла улыбка: — Да ладно, ты что всерьез задумал…

В дверь торопливо постучали три раза. В комнате мгновенно стало тихо. Двое мужчин посмотрели друг на друга. Кидд более не улыбался.

Скэллен на цыпочках подошел к двери и махнул стволом в сторону кровати. Кидд сел.

— Кто там?

За дверью молчали. Затем он услышал: — Тимпи.

Скэллен быстро взглянул на Кидда. Тот внимательно наблюдал за помощником маршала.

— Что вам надо?

— Я принес вам кофе.

Скэллен покачал головой: — Вы один?

— Конечно один. Да поскорее же, кофейник горячий.

Скэллен достал ключ, устроил обрез на локте, одной рукой вставил ключ и второй повернул ручку. Дверь распахнулась, отбросив его к рукомойнику. Потерявший равновесие Скэллен стукнулся о шкаф, упав на четвереньки. Обрез отлетел к окну. Скэллен увидел, как руки Джима тянутся к дробовику…

— Стоять!

В проеме стоял высокий плотный человек, у его выступавшего вперед брюха в руке покачивался Кольт. — Оставь там, где лежит. — Рядом с человеком с кофейником в руках стоял Тимпи. Весь перед его костюма был залит кофе, равно как и дверь и порог. Одной рукой он пытался отряхнуться, глядя то на Скэллена, то на человека с револьвером.

— Маршал, я ничего не мог поделать, он меня заставил. Он угрожал мне, если я не сделаю это.

— Кто он такой?

— Боб Мунс…ну, брат Дика, я говорил вам…

Здоровяк огрызнулся на Тимпи: — Хватит ныть, чорт тебя подери! — Он перевел взгляд на Джима: — Ты знаешь кто я такой, так ведь?

Кидд зевнул со скукой: — Не припоминаю, чтобы мы были знакомы.

— Ты не знал Дика, но ты его убил!

— Да не убивал я его…

Скэллен наконец поднялся на ноги, смотря на Тимпи: — Чорт возьми, что с вами случилось?

— Я ничего не мог поделать. Он меня заставил.

— Как он узнал, что мы здесь?

— Он приехал утром, и все время говорил о Дике. Мне захотелось его приободрить, вот я и сказал, что Джима Кидда осудили и везут в Юму, и что он сейчас здесь… по пути в тюрьму. Боб ничего не сказал и ушел…а потом вернулся, уже с оружием.

— Идиот, — Скэллен устало покачал головой.

— Хватит трепаться, — Мунс держал Кидда на прицеле. — Я бы все равно обнаружил, рано или поздно. А так я сэкономлю всем билеты на поезд.

— Ты нажмешь на спусковой крючок, — сказал Скэллен, — и тебя повесят за убийство.

— А что ж его-то не вздернули за Дика?

— Жюри сказало, что он Дика не убивал, — Скэллен шагнул к здоровяку. — И чорта с два я позволю тебе вынести свой приговор.

— Стой, где стоишь или я вынесу приговор тебе!

Скэллен сделал еще один шаг: — Боб, отдай мен пистолет.

— Я предупреждаю — прочь с дороги и дай мне довершить начатое!

— Боб, отдай мне пистолет! Иначе, Богом клянусь, я тобой стену прошибу!

Скэллен напрягся, чтобы сделать еще один шаг, еще один маленький шажок. Он заметил, что глаза Боба все время мечутся между ним и Киддом. В эту секунду он понял, что сейчас у него единственный шанс. Скэллен качнулся в сторону, одним движением отбросил рукой полу плаща и выхватил из кобуры Кольт. Рука описала плавный круг, и тяжелый ствол револьвера опустился на лоб Боба Мунса. Здоровяк отшатнулся к стене и тяжело осел, его шляпа покатилась по полу.

Скэллен резко развернулся к окну, взводя курок. Однако Джим все также сидел на кровати, у его ног валялся обрез.

Помощник маршала выдохнул и аккуратно спустил взведенный курок: — В этот раз у тебя могло бы получиться.

Кидд покачал головой: — Я бы и с кровати встать не успел. — В его голосе сквозило удивление: — А ты однако, чертовски хорош…

Два пятнадцать. Скэллен глянул на часы, встал, держа обрез подмышкой. Меньше чем через час они покинут гостиницу, пройдут по Коммершел до Стокман, а оттуда — к станции. Три квартала. Он хотел протий весь путь. Он хотел сесть с Джимом на поезд…и тем не менее он боялся.

Он боялся того, что может случиться, когда они окажутся на улице. Он старался успокоиться, дыша медленно и размеренно, но раз за разом спрашивал себя — а стоит оно того?

У окон и за дверями будут таиться люди и смотреть, как он ведет Кидда. Что они будут думать, что чувствовать, глядя на него? Человек на пустой улице лишается своей сущности, своей природы. Это все равно что стоять на сцене. Улица — это иной мир.

Тимпи сидел на стуле у дверей. Рядом с ним, на корточках, привалившись к стене расположился Боб Мунс. Разряженный револьвер Мунса Скэллен сунул в кувшин у туалетного столика. Кидд лежал на кровати.

В основном он разглядывал Скэллена. Иногда он ворочался на кровати, поворачивал голову, как бы стараясь рассмотреть помощника маршала под другим углом. На его лице была написана загадка, временами Кидд хмурился, пытаясь понять в чем дело.

Скэллен подошел к окну. Под навесом стоял Чарли Принс с кем-то из всадников. Других поблизости не наблюдалось.

— Ты не передумал? — спросил Кидд серьезно.

Скэллен покачал головой.

— Не понимаю. Ты рисковал головой, чтобы спасти мою жизнь. Сейчас ты готов рискнуть еще раз, чтобы доставить меня в тюрьму.

Скэллен глянул на Джима, внезапно почувствовав, что бандит ему как-то ближе, чем все остальные в этой комнате. — Не спрашивай меня, Джим, — ответил он, усаживаясь на стул.

После этого воцарилось молчание. Каждые несколько минут он смотрел на часы.

Без пяти три Скэллен подошел к двери, отстранил Тимпи и открыл ее. — Пошли, Джим. — Когда Кидд поравнялся с ним, Скэллен повернулся к Мунсу и ткнул его стволом: — Марш на кровать. И вот что, мистер — если я увижу тебя на улице до того, как тронется поезд, я пришью тебе покушение на убийство.

Они спустились в фойе и направились к главному входу, Скэллен на шаг позади Кидда, обрезанные стволы почти упирались бандиту в спину. Когда они вышли за порог, Скэллен негромко сказал: — Повернись налево к Стокман-стрит и шагай. И продолжай шагать, что бы ты там ни услышал.

Выйдя на Коммершел, Скэллен первым делом глянул туда, где все это время торчал Чарли Принс. Под рамадой у салуна уже никого не было. На углу, под яркой вывеской «ЕДА», стояли привязанными две лошади. Вывески висели и далее, отчего улица казалась уже. Но ни под ними, ни под навесами не было ни души. Заблудившийся в навесах ветер что-то негромко шептал, вздымая пыль. От безжизненного шороха песчинок по настилам становилось зябко. Где-то далеко хлопнула дверь.

Они прошли мимо ресторанчика и свернули на Стокман. На ней не было ни души, в конце улицы проступали очертания станции — длинного одноэтажного приземистого строения. У платформы уже стоял поезд, локомотив и большая часть вагонов была скрыта вокзалом. Над крышей, истаиваясь в солнечных лучах, поднимался белый пар.

Они почти дошли до платформы, когда вдруг Кидд сказал через плечо: — Беги со всех ног, пока еще есть возможность.

— Где они?

Кидд ухмыльнулся. Он знал, что Скэллену страшно: — Я откуда знаю.

— Скажи, чтобы они вышли из укрытия.

— Сам и скажи.

— Чорт тебя подери, скажи им! — Скэллен стиснул зубы и ткнул в Кидда обрезом. — Я не шучу. Если они не выйдут я пристрелю тебя прямо здесь.

Кидд подался чуть-чуть вперед, отстранившись от стволов и неожиданно крикнул: — Чарли!

По улице прокатилось эхо; ответа не последовало. Кидд быстро оглядел затененную платформу: — Дьявол, Чарли, не стреляй!