Грабин больше не удивлялся. Особенно после того, как ему показали и разъяснили процесс получения информации на компьютере, он понял, к чему его допустили. Вся история артиллерии до 2012 года. Как ни странно, пройдя по ссылке на свою фамилию, он получил доступ к своей биографии в будущем и с большим интересом читал о том, как Устинов мстил ему уже после смерти Сталина, о том, как во времена Хрущева практически полностью приостановили все работы по ствольной артиллерии, отдавая предпочтение ракетному оружию, там была ссылка, что инициатором этого был Берия, который после войны курировал разработки в области ракетной техники, но Василий Гаврилович решил на это не обращать внимания — уж слишком нарком внутренних дел был одиозной фигурой.

На этом складе он проработал несколько суток, делая выписки и перенося чертежи в специальную книгу с прошитыми и пронумерованными листами. Грабин вытаскивал все, что можно, и после соответствующего анализа уже готов был снова рваться бой, точнее на производство, срочно внедрять новинки. Особенно он потратил много времени, с матами и сетованием на нерадивых потомков, разбирая ЗИС-3 из будущего, которая была выпущена в 1944 году. Его немного успокоил майор, который пояснил, что перед ним памятник, который просто сняли с постамента и передали для ознакомления и в ближайшее время доставят еще несколько экземпляров.

Промучившись с заржавевшими деталями, он все равно сумел распознать и занести в журнал множество технических изменений, которые реально вели к удешевлению и упрощению производства 76-мм дивизионного орудия. Грабину льстило, как потомки отзывались о его детище, и, наверно, это и послужило причиной допуска к технике и информации из будущего.

С затаенной радостью Грабин читал про судьбу маршала Кулика, который попил очень много крови и у него и у других конструкторов и, как оказалось, был еще тем «военным деятелем», практически на всех должностях умудрившийся отметиться так, что его постоянно снимали с понижением. Результат — маршала разжаловали до генерал-майора и задвинули куда подальше, а в 50-м вообще расстреляли за все его художества.

«Туда ему и дорога…» — прокомментировал прочтенное, вспомнив, как Кулик зло сказал Грабину во время представления его ЗИС-3, которая выгодно отличалась от Ф-22 УСВ и дешевизной (почти в три раза) и лучшими массогабаритными характеристиками: «Вы хотите заводу легкой жизни, в то время как на фронте льется кровь. Ваши пушки не нужны»…

Прошло несколько недель, наполненных беготней, выяснением отношений с ГАУ (Главное артиллерийское управление), в котором, несмотря на окрик из Кремля, все равно гнули свою линию и пытались травить строптивого конструктора. Но тем не менее работа шла, и в срочном порядке было организовано Центральное артиллерийское конструкторское бюро, которое в другой истории появилось на свет только в конце 1942 года.

В ближайшем будущем ему обещали встречу с неким капитаном Павловым, который в данный момент активно испытывал на фронте некие самоходные артиллерийские установки из будущего и в некоторой степени мог считаться специалистом-практиком по артиллерии будущего…

Впав в дрему в ожидании совещания у Сталина, Грабин привычно прижимал к себе папку с данными по внедрению техники из будущего. Это здесь он мог с ней спокойно сидеть, а вне стен этой комнаты все документы по этому направлению транспортировались исключительно в специальном портфеле, прикованном наручниками к руке постоянно его сопровождающего сотрудника НКВД.

Прошло пять минут, и в приемной появились Малышев, Котин, Морозов, Петров в сопровождении неизвестного полковника. Василий Гаврилович был неприятно поражен присутствием в этой компании Федора Федоровича Петрова, старого оппонента и конкурента, такого же разработчика артиллерийских систем, особенно если вспомнить его гаубицу М-30 и то, как ее Грабин поливал грязью, не всегда по существу, а только из личной неприязни. А у потомков она считалась чуть ли не одной из лучших гаубиц Второй мировой войны. Он-то думал, что из артиллеристов только он допущен до информации из будущего, но, видимо, Сталин решил подстраховаться и не стал складывать все яйца в одну корзину.

Все вновь пришедшие, увидев в приемной Грабина, который терпеливо дожидался вызова, сдержанно, но доброжелательно поздоровались: сейчас находящиеся в этой комнате, если можно так сказать, в некоторой степени являлись членами некоего подобия секретного общества, типа масонов. Но в отличие от настоящих масонов, которые только создавали видимость и на пустом месте устраивали красочные ритуалы, они реально имели информацию из будущего и точно могли судить о правильности своих действий и о достижении определенных результатов, оцененных потомками.

Чуть позже подошел маршал Шапошников, тоже вызванный на особое совещание.

Поскребышев, отметив, что все прибыли, поднял трубку и связался с Верховным.

— Товарищ Сталин, все собрались… Есть.

Положив трубку, он поднял голову и спокойно сказал:

— Товарищ Сталин ждет.

Все как по команде повернулись, неторопливо, но деловито быстро просочились в кабинет Верховного. Быстро поздоровавшись и разместившись за большим столом для совещаний, гости ждали вступительного слова от хозяина кабинета.

— Ну что, товарищи. Некоторое время назад вы все были допущены до определенной информации, что говорит о высоком уровне доверия и признания со стороны потомков. Каждую кандидатуру мы в той или иной степени согласовывали с нашими новыми союзниками. Теперь на расширенном совещании хотелось бы обсудить ваши дальнейшие шаги по усилению Красной Армии и услышать отчет о проделанной работе. Давайте начнем с Бориса Михайловича.

Указав головой на Шапошникова, Сталин продолжил:

— Вам слово.

Шапошников чуть прокашлялся, видно, что где-то промерз и переносит простуду на ногах, и начал доклад:

— Учитывая имеющуюся полную информацию о генеральном наступлении противника на Москву, так называемом плане «Тайфун», было принято решение не сильно отходить от исходной расстановки сил у нас, чтоб не повлечь кардинального изменения истории на первом этапе войны. Таким образом, мы в полной мере можем воспользоваться полученной информацией и нанести противнику более серьезное поражение под Москвой, нежели это было в другой истории. На данный момент времени расстановка сил, средств, направления ударов соответствуют известному нам развитию событий не менее чем на семьдесят-восемьдесят процентов. Учитывая сложные погодные условия и очень холодную зиму и особенно неготовность войск противника к ведению боевых действий в условиях низких температур, мы как могли сдерживали противника и позволили ему начать наступления несколько позже, чтобы пик боевых действий пришелся на самые морозы, что практически полностью себя оправдало. Интенсивность боев резко упала, большая часть немецкой техники стала неработоспособна, и, учитывая систему снабжения немцев, привязанную больше к автомобильному и гужевому транспорту, в данный момент времени противник испытывает огромные трудности со снабжением своих наступающих войск. Помимо этого многочисленные разведывательно-диверсионные группы и партизанские отряды, заранее оставленные на оккупированных территориях, целенаправленно занимаются тем, что уничтожают автотранспорт и отстреливают лошадей, используемых в доставке военных грузов, подрывают железнодорожные линии снабжения, стараясь не связываться с боеспособными подразделениями. Это дает нам возможность локально контратаковать, выбивая костяк немецких ударных частей…

Последняя фраза далась ему нелегко, и Шапошников зашелся в глубоком грудном кашле, прикрыв лицо отглаженным платком. Сталин осуждающе покачал головой.

— Что ж вы, Борис Михайлович, себя не бережете…

Откашлявшись, Шапошников продолжил:

— Не время нам болеть. Продолжу… Учитывая общую ситуацию на фронтах, накопленные резервы, состояние радиосвязи, работу разведслужб, можно однозначно сказать, что нынешнее положение намного менее катастрофичнее, нежели в известном нам варианте истории. Москву мы однозначно отстоим, и есть реальные предпосылки для нанесения противнику серьезного поражения в результате разработанного контрнаступления. Вот…