— Кто же этот чародей? Как его имя?

— Этого волшебника зовут Джеди, отец. Ему сто десять лет, но он до сих пор еще силен как юнец. Он обладает невероятным умением подчинять своей воле людей и животных и таким зрением, которое может пронзить завесу незримого.

— Ты можешь привести его ко мне сейчас? — спросил фараон. Его грусть и апатия вмиг испарились, лицо оживилось.

— Пожалуйста, подожди немного, отец! — радостно ответил Хорджедеф. Едва поклонившись Хуфу, принц выбежал из зала.

В ожидании все молчали, повернув головы к нише, куда убежал принц. Наконец на мраморных плитах раздались шаги, и в зале появился высокий широкоплечий человек. Взгляд его жгучих черных глаз словно пронзил всех присутствующих. Мягкие седые волосы вошедшего ниспадали на плечи, загорелое лицо обрамляла длинная густая борода. Он был облачен в свободное одеяние и при ходьбе опирался на грубую массивную трость.

Принц Хорджедеф, выйдя из-за спины незнакомца, поклонился и объявил:

— Отец мой! Представляю тебе твоего покорного слугу, чародея Джеди.

Волшебник пал перед царем ниц и поцеловал подушку, на которой покоились ноги Хуфу.

Громким голосом, от которого все вздрогнули, он сказал:

— Мой господин, сын Хнума, свет восходящего солнца и правитель миров, да восславится имя твое, и да будет тебе вечное счастье!

Фараон дружелюбно посмотрел на чародея и спросил:

— Как вышло, что я не встречал тебя, хотя ты появился в этом мире лет на семьдесят ранее меня?

Престарелый волшебник вежливо ответил:

— Да дарует тебе Бог долгую жизнь, здоровье и силу. Подобные мне не должны являться перед тобой, если их не просят об этом.

Не сводя с него доброго взгляда, царь продолжал расспрашивать:

— Джеди, правда ли, что ты умеешь творить чудеса? Правда ли, что ты можешь подчинить своей воле людей и зверей, а также способен сорвать завесу незримого с лика времени?

Седая борода всколыхнулась на груди чародея. Джеди почтительно кивнул.

— Это истинно так, ваше величество.

— Я желаю увидеть какое-нибудь из твоих чудес, Джеди, — сказал фараон.

И настал час пророчеств. Зрители не сводили глаз с этого человека. На их лицах застыло зачарованное выражение. Чародей, однако, не торопился приступать к своему делу, он просто застыл близ ложа фараона, сложив руки на груди и словно обратившись в каменную глыбу. Потом, окинув быстрым жгучим взглядом всех, он усмехнулся, обнажив белые зубы.

— Справа от меня бьется сердце, которое не верит в меня, — проговорил наконец Джеди.

Собравшиеся зашептались, стали в недоумении переглядываться. Фараон же, довольный проницательностью чародея, обратился к своим друзьям с вопросом:

— Есть ли среди вас тот, кто отрицает прорицание Джеди?

Командующий Арбу пожал плечами:

— Мой господин, я не верю в эти магические фокусы. Я считаю их шарлатанством. Каждый хочет казаться кем-то, когда ему нечем занять время.

— К чему сотрясать воздух словами, если чародей уже находится здесь, рядом с нами? — вопросил Хуфу и приказал: — Приведи льва и спусти на него, а мы посмотрим, сможет ли он остановить хищника магией и заставить повиноваться своей воле.

Это предложение царя не убедило командующего.

— Простите меня, ваше величество, но я не имею дел со львами. Однако пока я стою прямо перед ним, возможно, он сумеет испробовать свое волшебство на мне. Если он так хочет, чтобы я поверил в него, пусть заставит меня подчиниться своей воле и лишит контроля над собственным телом.

Повисло тяжелое молчание. Одни из присутствовавших встревожились, на лицах других можно было прочесть ликование или просто желание поглазеть на то, что произойдет дальше. Все обратили взоры к чародею, чтобы увидеть, как он поступит с упрямым командующим. Джеди стоял спокойно, все так же сложив руки на груди. На его тонких губах застыла усмешка. Фараон расхохотался:

— Арбу, ты правда так мало себя ценишь?

С ошеломляющей самоуверенностью командующий заявил:

— Я, ваше величество, решителен и непоколебим благодаря силе моего разума. Он не просто не верит, но насмехается над зазнайством каких-то шарлатанов.

При этих словах лицо принца Хорджедефа побагровело от гнева. Бросив уничижительный взор на командующего, принц повернулся к отцу:

— Да исполнится его желание. Позволите ли вы Джеди принять этот вызов?

Фараон посмотрел на рассерженного сына, потом сказал чародею:

— Что ж, давай посмотрим, как твое волшебство сломит силу разума нашего друга Арбу.

Командующий высокомерно смотрел на волшебника. Он хотел с презрением отвернуться, но вдруг почувствовал, что из черных очей на него нисходит неизъяснимый мощный поток. Сопротивляясь этой силе, Арбу пытался повернуть шею, дабы избавиться от пронизывающего взгляда и неодолимого притяжения, которое не давало ему даже шевельнуться, но понял, что его воля и в самом деле сломлена. Арбу не мог отвести глаз от мерцающих черных зрачков Джеди, которые горели и сверкали, словно два кристалла, отражающих свет луны. Взгляд полководца потускнел, будто свет мира угас в нем. Арбу почувствовал, что его сердце, сердце великого воина, обуял страх и он подчинился чужой воле.

Убедившись, что воздействие его сверхъестественных способностей достигло требуемого эффекта, чародей гордо выпрямился.

— Садись! — властно, но негромко повелел он командующему.

Арбу, словно пьяный, прошел к креслу и упал в него с обреченной покорностью. Силы оставили его. Взгляд стал как у кролика перед удавом.

Все ахнули в изумлении. Принц Хорджедеф облегченно вздохнул и горделиво улыбнулся. Джеди с почтением посмотрел на фараона и учтиво сказал:

— Ваше величество, я могу заставить его сделать все, что ни пожелаете, и он будет не в силах противиться любой вашей просьбе, но я не хотел бы поступать так с человеком, подобным ему, — одним из самых достойных полководцев Египта и близким другом фараона. И потому задаю вопрос, удовлетворен ли мой господин тем, что ему довелось увидеть?

Царь кивнул:

— О да. Вполне.

Джеди подошел к обессилевшему командующему и тонкими пальцами коснулся его лба, шепча про себя какое-то заклинание. Арбу понемногу стал приходить в себя, его чувства и воля постепенно возвращались к жизни. Наконец он полностью овладел собою. Какое-то время он еще сидел в кресле, поворачивая голову туда-сюда, словно не осознавая, где находится. Взглянув на чародея, командующий вдруг все вспомнил. Его лицо покрылось краской стыда. Поднявшись с кресла и стараясь больше не смотреть на грозного волшебника, Арбу замешкался, споткнулся и упал на мраморные плиты.

Царь улыбнулся и шутливо побранил его:

— Вот как! Шарлатану удалось лишить тебя воли!

Командующий неловко поднялся, поклонился фараону и пробормотал:

— Могущество богов неизмеримо… Велики их чудеса на земле и на небесах…

— Ты сдержал свое слово, благородный человек, — обратился Хуфу к волшебнику. — Но способен ли ты повелевать незримым так же, как разумом земных созданий?

— Истинно так, мой господин, — с достоинством подтвердил Джеди.

Хуфу глубоко задумался, размышляя, какой же вопрос задать чародею. Наконец его лицо озарилось светом снизошедшего откровения.

— Поведай мне, — спросил он, — кому из моего потомства суждено занять трон египетских царей? Кто продолжит дело мое?

В то же мгновение мага почему-то обуяла непонятная тревога. Фараон понял, что его беспокоило.

— Дарую тебе полную свободу, — сказал он, — и уверяю, что бы ты ни промолвил, тебя не станут наказывать за правду.

Джеди многозначительно глянул на лицо своего повелителя, затем в страстной молитве воздел руки к звездным небесам. Все стояли молча, не двигаясь и не разговаривая, со страхом ожидая, что изречет пророк. Когда же маг обратил свой взор на царя, его сыновей и придворных, в свете луны и светильников все увидели, как побледнело его лицо. Он казался растерянным. Все насторожились. Ощущение было такое, что приближалось неотвратимое зло.