— Все наши парни получили от своих жен¬щин то, что хотели. Один я потерял покой и сон. Я горю словно в огне, и все смотрят на меня как на ду¬рака. Я могу придушить тебя, девка, если ты снова откажешь мне. Не играй с огнем! Ты проиграла — значит, плати. Не я тебе предложил этот дурацкий по¬единок! — прохрипел норманн.

— Отпусти меня, свинья — закричала она. — Я тебе не девка! Мне противны твои поцелуи! Я пре¬зираю тебя! — неопытная и своенравная девушка так и не поняла, что он распален до предела, и оскорбле¬ния только подливают масла в огонь. Она забыла и предупреждения Полонеи, и опытной Миланы, без¬мерная ненависть к насильнику захлестнула сердце, не оставив места для разума.

В ответ Исгерд лишь ухмыльнулся, резким движением рванул ее одежду. Тонкая ткань не выдер¬жала такого рывка, обнажились полные округлые груди с розовыми вершинками. Данута попыталась ударить его коленом между ног, но он, помня об ее коварном ударе, притиснул ее бедра покрепче.

— Тебе противны мои поцелуи? Любишь на сухую, девка? — сильные опытные руки сорвали с нее одежду и отбросили ее куда-то в сторону. Данута вдруг оказалась совсем обнаженной, да и сам он ус¬пел раздеться. Было еще довольно светло, и она мо¬лила богов, чтобы никто не вздумал сюда прийти.

— Я тебя убью, негодяй! Улучу мо¬мент — и прикончу! — взвизгнула она. Но он, не обращая на ее угрозы ни малейшего внимания, завел ее руки за спину и там сжал обе тонкие ладони в од¬ной своей, мозолистой и широкой. Грудь ее выпяти¬лась. Нор¬манн опустил свою золотоволосую голову вниз, и его жаркие ищущие губы сомкнулись вокруг нежного со¬ска и принялись сильно и болезненно по¬сасывать, до¬ведя девушку от стыда до полного бе¬шенства. Затем и другая грудь получила свою долю внимания. Он на¬валился на нее всем телом и, под¬хватив ее под ко¬лени, приподнял. От сильного на¬тиска ее бедра ши¬роко раздвинулись, и она почувст¬вовала, как его грубые пальцы вошли внутрь ее со¬кровенного места, причиняя сильную боль. Затем она ощутила, что уже не пальцы, а нечто жаркое и твер¬дое ищет вход в ее целомудренное тело. Обхватив за талию, он резким движением дернул девушку вниз, и его твердый мужской орган вошел внутрь ее, разорвав девствен¬ную преграду. От пронзительной боли Данута закри¬чала, за¬билась, но в результате этих судорожных дей¬ствий ее тело осело на него, дав ему возможность по¬грузиться до самой глубины. Слезы потекли ручьем, а стыд разрывал душу.

— Расслабься, тебе будет легче — посо¬вето¬вал Дануте викинг.

Он отпустил ее руки и, впившись в нежный рот, начал наносить резкие удары внутрь ее лона сво-им разрывающим тело, жар¬ким фаллосом. Но расслабиться она не могла. Каждое его движение внутри отзывалось болью, и она хотела сейчас только одного — чтобы все это быстрее закон¬чилось. Она почувствовала, как его дыхание учащается, становится более тяжелым, его руки больно мнут ее упругую грудь. Она тихо стонала, частично от боли, но еще и от чего-то еще непонятного, но многообе¬щающего. И вдруг Исгерд начал вонзаться в Дануту с ошеломляющей силой, а потом, внезапно остановив¬шись, издал хриплый вопль. Что-то горячее оросило ее лоно. Весь в поту, он прижался к ней и вдруг стал целовать нежными благодарными поцелуями ее рас¬терзанные губы.

Не прошло и нескольких секунд, как Дана по¬чувствовала, что он куда-то ее несет. Еще немного времени — и она поняла, что находится в драккаре, на матрасе, и лежит на нем совершенно обнаженная. Норманн замер, стоя над ней на коленях, потом встал и через пару минут принес ей новую одежду — вза¬мен разорванной. А Данута впала в какой-то ступор, она лежала, закрыв лицо руками. Ей было все равно, что он рассматривает ее обнаженное тело, и она не стала одеваться. Она чувствовала себя растоптанной и испачканной.

— Приведи себя в порядок — уже друже¬любно предложил он, — вдруг кто-нибудь сюда при¬дет. Самой же будет неловко.

— Уйди отсюда, прошу тебя — тихо прошеп¬тала она.

— Я отвернусь! — он бросил ей баклажку с водой и пошел на другой конец судна. Данута, пони¬мая, что он прав, вымыла лицо, тело и натянула на себя новую одежду. Это оказался весьма дорогой на¬ряд — подарок за потерянную девственность. Увидев, что она оделась, норманн обернулся.

До этого он не видел на девушке ничего дру¬гого, кроме старого платья, которое ей дали работор¬говцы. А этот дорогой наряд из нежного алого шелка, расшитый золотыми нитями, который он вез невесте, совершенно преобразил девушку. Перед мужчиной стояла великолепная богиня. Ее светло-русая коса растрепалась, и девушка совсем распустила ее, чтобы заново заплести. Ее великолепные волосы роскошным покровом ниспадали до самых бедер. Исгерд стоял и молча любовался красавицей. Да, его рыжая невеста Гудрун по сравнению с этой непокорной рабыней совсем простушка. Он вспомнил, как Данута просила от¬везти ее к отцу. Возможно, что девушка говорила правду, и она действительно боярышня из знатного славянского рода! А может, и нет. Правда, это ничего не меняет. Он не хотел с ней расставаться и не собирался возвращать ее в семью, пусть даже и ему бы запла¬тили ту сумму, которую она называла. Но вот сейчас отношения между ними совсем испорчены. И Исгерд со страхом ощутил, что у него снова возникает сума¬сшедшее желание. Но ведь он только что ис-пытал ошеломительное удовольствие. Что это с ним, на¬верно, богиня любви Фрейя наказала за всех брошен¬ных им женщин! Или девчонка ведьма? Нет, вряд ли! Она и не пыталась его завлечь, он ей совсем не нра¬вится. Вот дела, красавец Исгерд влюбился в рабыню, а она и на дух его не переносит. Ну что сейчас делать? Не насиловать ее каждый раз! Нет, надо ее продать в Бирке. Жил до нее как-то, проживет и без нее. Приняв такое решение, Исгерд немного успокоился и спросил у Дануты, окончила ли она свой туалет. Получив в от¬вет презрительное молчание, он подошел к ней и, взяв за руку, сказал:

— Есть два предложения — мы миримся и идем на праздник. Если ты не хочешь мира, будет война, но я тебя предупреждаю — строптивую ра¬быню никто у себя дома держать не будет. Значит, или мир, или рынок в Бирке!

Она холодно молчала, продолжая расчесывать свои роскошные волосы. Он не знал, что ему делать и решил оставить ее в драккаре, предварительно связав, чтобы ничего не учудила.

Данута смирилась

— На что играем? — спросила Милана, и два викинга, азартно подкидывающих игральные кости, невольно вздрогнули.

Красивая женщина тихо подошла к Арни и Отару, полностью погрузившимся в игру. Викинги расположились в сторонке от всеобщего гама, и ви¬дели и слышали только свои маленькие бе¬лые кубики.

— Отойди, женщина, — недовольно ото¬звался Отар, глянув на Милану исподлобья.

— Ну, а все же? — не унималась стар¬шая из амазонок.

— У тебя все равно нет денег, чтобы сыграть с нами.

— У женщины всегда есть, что предло¬жить мужчине, — загадочно улыбнулась Ми¬лана, кокет¬ливо подсев к Арни, так что тот ощутил тепло и запах ее тела.

— Ха, за тобой следит пара глаз отлич¬ного парня Торкеля, дорогая, — Отар растянул свое и так длинное лицо в грустной гримасе.

— Было бы желание, эти глаза могут просто заснуть…

Лицо Отара выразило крайнее удивле¬ние. Он ощупал глазами Милану и нашел в ее словах опреде¬ленный смысл. При этом его взгляд прошелся по са¬мым любопытным частям женского тела, а тонкая ру¬башка оказалась как будто специ¬ально не слишком хорошо застегнутой.

— Ладно, а ты что хочешь выиграть?

— Есть такое понятие, — зашептала, скло-нив¬шись прямо к уху викинга Милана, да так, что его длинный нос оказался прямо между ее грудей, — же-лание. Выполнишь любое мое желание, если проигра-ешь.

На мгновение Отар потерял способность и говорить, и соображать.

— Ну, что ты согласен? Или Торкеля бо¬ишься? Я ведь ему не жена, а всего лишь рабыня! — ехидно прошептала женщина.

— Угу, — промычал викинг, и игра по¬шла.

Милана кидала кости, как будто всю жизнь играла в эту азартную игру. Женщина быстро произ¬водила в голове нужные расчеты, вовремя оста¬навли¬валась, и вскоре Отар оказался в глубоком проиг¬рыше.