– Но разве мне по силам такая задача?

– Я тебе помогу. Как в свое время мама помогла мне. Знаешь, до сегодняшнего дня я избегала часто появляться на публике – это помогало сохранить иллюзию моей божественности и недоступности. Но теперь надо подумать, как лучше представить тебя.

– Тоже собираетесь выставить меня у окна?

– Нет. Мы попробуем что-нибудь новенькое. Неожиданное и необычное. А пока что тебе надо учиться и учиться.

Потайная комната для подглядывания была придумана и украшена так же искусно, как сундучки, в которых хранила свои драгоценности Ла Селестия. Вся от стен до потолкаобита красным шелком и надежно замаскирована – практически то был небольшой альков между спальней великой куртизанки и холлом. Алессандра приникла к глазку и увидела спальню, где Ла Селестия должна была вскоре принять своего любовника. Картина, представшая перед ней, призывала к соблазну. В дальних углах были расставлены слабо мерцающие свечи, единственным другим источником света был камин, в котором играло пламя. Оно отбрасывало манящие тени на пушистый ковер перед камином, где стоялмаленький столик. На нем ваза с фруктами, графин с вином и два высоких бокала. А роскошная широкая, соблазнительная кровать Ла Селестии тонула в полумраке, и на шелковом белье игриво переливались и танцевали розоватые отблески пламени.

– Тебе нравилось предаваться любовным утехам с синьором Либерти? – чуть раньше тем же днем спросила Алессандру Ла Селестия.

– Ну, не знаю, наверное, – неуверенно и смущенно ответила девушка. И тут же устыдилась. Если уж решила стать куртизанкой, смущение следует преодолеть, – Не так уж и ужасно.

Ла Селестия расхохоталась.

– Не так ужасно? Да, такой ответ не слишком обнадеживает. Однако, подозреваю, он близок к правде. Любовные игры с Лоренцо… были лишены вдохновения.

– Так вы и Лоренцо… – изумилась Алессандра.

– Я очень популярна в этом городе, – с лукавой улыбкой ответила Ла Селестия и пожала плечами. – Проблема в том, что тебе уже восемнадцать, слишком стара, чтоб сойтиза девственницу. Да и я, наверное, не одна, кто знает о ваших с ним отношениях. И преувеличивать твою непорочность не стоит, все равно никто не поверит. Так что выход один – постоянно совершенствовать искусство любви. И поскольку я уверена, что ничему выдающемуся Лоренцо научить тебя не смог, то займусь этим сама.

– А вы у кого учились? У других куртизанок?

– Мама показала мне несколько штучек, ну а в остальном… всему училась сама. И как видишь, весьма преуспела в своей профессии. Я наделена природной жаждой любви, которую не так-то просто удовлетворить. Кстати, для куртизанки это качество вовсе не обязательно, просто оно делает жизнь приятнее. – Она испытующе взглянула на Алессандру. – Ты когда-нибудь испытывала удовольствие с Лоренцо?

– Иногда. Не всегда.

– Что ж, неудивительно. Не думаю, что он слишком заботился о том, чтобы доставить женщине удовольствие. К счастью, не все мужчины таковы. Как раз сегодня вечером я встречаюсь с нынешним своим фаворитом. Он молод, полон сил и совершенно потрясающий в постели… сама увидишь.

– Сама увижу?

На лице Алессандры отразилось такое смятение, даже ужас, что Ла Селестия не выдержала и расхохоталась.

– Да нет, с нами в спальне тебя не будет, – сказала она и отвела девушку в замаскированный альков для наблюдений. – Он не узнает, что ты здесь, – обещала куртизанка.– Сегодня вечером будешь сидеть здесь, наблюдать и учиться.

Алессандра разгладила ночную рубашку на бедрах и опустилась на колени на обитую бархатом скамеечку, что стояла под глазком. Сегодня на все ее расспросы, что такогоона еще может узнать помимо того, чем она занималась с Лоренцо, Ла Селестия загадочно улыбнулась и ответила:

– То, что увидишь сегодня, покажется тебе необычным. Но ты должна знать, что и такое возможно. В любовных утехах возможно все, лишь бы доставить человеку удовольствие. И твоя жизнь куртизанки будет полна радостей и удовольствий, надо только захотеть.

И вот в спальню вошли Ла Селестия и ее любовник, оба в длинных халатах, наверное, только что из ванной. Они не произносили ни слова, просто стояли друг перед другом на ковре у камина. Потом Ла Селестия подняла на него глаза, нежно улыбнулась, и мужчина протянул руки и сбросил с нее халат на пол.

Обнаженной куртизанка казалась еще прекрасней, чем в одеждах. Заостренные на концах соски – точно бутоны роз, волны темных волос, спадающих на плечи, да маленький черный треугольник меж бедер – вот и все краски, которыми было расцвечено ее мраморно-белое тело. И все формы столь соблазнительны: полные высокие груди, нежный изгиб живота, а ягодицы такие круглые и упругие, что сравнить их можно было с двумя аккуратными половинками разрезанного пополам шара. Неудивительно, что мужчины так стремились обладать этим прекрасным телом.

Ее любовник – Ла Селестия называла его Габриэль – был на голову выше куртизанки, он наклонился поцеловать ее, и густые золотистые кудри упали ему на плечи. Ла Селестия развязала пояс его халата, потом скинула с плеч, и он тоже упал на пол. Алессандра тихо ахнула от восхищения. Она никогда не видела мужчин со столь совершенным телом, ну разве что на картинах, изображающих Адониса или Геркулеса. Если Ла Селестия сплошь состояла из плавно изогнутых и округлых линий, то тело Габриэля было очерчено твердо и четко, видна была каждая мышца. Впалый живот, длинные стройные ноги, широкая грудь. А золотистый цвет кожи так приятно контрастировал с ослепительной белизной Л а Селестии.

Но вот любовники отступили на полшага, и Алессандра увидела, что Габриэль уже возбудился. И от внимания Ла Селестии это тоже не укрылось. Она наклонилась и начала поглаживать его член, который показался Алессандре просто огромным. Затем куртизанка опустилась на колени перед любовником.

Что это она делает? Алессандра недоумевала. На секунду ей показалось, что Ла Селестия покосилась в сторону глазка и подмигнула ей с самым заговорщицким видом. А потом вдруг взяла пенис Габриэля в рот. Алессандра просто глазам своим не верила. Она никогда не проделывала таких штучек с Лоренцо, она вообще не знала, что любовники могут заниматься подобным. Но действия куртизанки, похоже, ничуть не удивили Габриэля, и еще было ясно, что он испытывает истинное наслаждение. Он бережно опустил ладони на голову Ла Селестии, а та продолжала ласкать его языком, губами и руками. Габриэль запрокинул голову и зажмурился от удовольствия.

Наконец Ла Селестия подняла на него глаза, а затем встала. Габриэль провел рукой по ее округлостям, затем наклонился и начал целовать груди, покусывая соски. А потом тоже опустился на колени, и вот уже во второй раз Алессандра изумилась, наблюдая за тем, как он зарылся головой между ее ног.

Реакция на эти ласки была у Ла Селестии еще более бурной, чем у любовника. Она застонала от наслаждения, опустила руки ему на голову и нежно теребила кудри, а его руки ласкали все ее тело, двигались непрестанно, пальцы страстно сдавливали пышные груди, пробегали по губам. Потом Габриэль рывком приподнял куртизанку за бедра и уткнулся лицом в самое сокровенное ее местечко. Ла Селестия снова застонала, на этот раз громче. Тогда любовник обнял ее за спину одной рукой, другой ухватил за ягодицы и заставил лечь перед ним, продолжая целовать и лизать самые чувствительные местечки. Куртизанка извивалась на полу, ноги согнуты в коленях, спина выгнута, обе руки вцепились Габриэлю в волосы, прижимая, вдавливая в себя его голову. И этот необычный поцелуй все длился и длился. При этом она хриплым голосом выкрикивала непристойности. Если б Алессандра не видела всей этой сцены с самого начала, ей бы наверняка показалось, что Ла Селестия страдает от невыносимой боли, потому как крики ее становились все громче и пронзительней. И вот с последним продолжительным стоном куртизанка вдруг села, вновь прижала голову любовника к укромному местечку и начала раскачиваться из стороны в сторону, словно ее били конвульсии, а затем неподвижно растянулась на ковре.