-Профессор, не факт, что это радиация...

       -Я знаю, но, скорее всего, всё же... В общем, давайте работать, надо набрать материал, тщательно просканировать ребёнка и отослать все фотографии, полученные на аппарате микрон 150S нашим хозяевам, тем, кто открыл нашу лавочку, они ждут отчёты и результаты исследований.

       А Жанна лежала на кровати, слушала разговоры профессора и думала о своём. А именно о том, как ей не повезло, она уже знала из рассказов профессора, и из тех криков рожениц, что иногда доносились в больнице. Что чем сильнее патология ребёнка, тем меньше шансов на благополучный исход. Практически все женщины, дети которых имели серьёзные патологии получали в финале либо выкидыш, либо рожали мёртвого младенца. То есть ребёнок умирал сразу после рождения, и даже те немногие, что выживали, станут вечно больными уродами, на шее медицины, потому что имеют серьёзные наследственные патологии внутренних органов. И она уже давно свыклась с мыслью, что родит мёртвого младенца, и что, то, что внутри неё и не младенец вовсе. Главное, чтобы всё побыстрее закончилось, ей выплатили деньги, материальную компенсацию, и тогда она вернётся к Павлу, и они начнут новую жизнь, и родят нового здорового ребёнка. Здесь, в этой клинике лечили больных детей, тяжело больных, в этих историях местных мам хэппи ендов не было, никогда. Если уж попал сюда, знай, ты попал сюда не просто так. Добром не кончится. И она уже ни на что не надеялась уже. Просто ждала, когда всё кончится.

       Она проснулась ночью от того, что в комнате находилось сразу несколько человек, среди них и профессор Чехов, они толпились и суетились, Жанна спросила:

       -В чём дело?

       -У вашей подруги Яны отошли воды, сегодня ночью или утром она родит.

       -Ясно.

       -Не волнуйтесь, всё будет хорошо.

       Её положили на каталку и увезли, а Жанна осталась в комнате одна, она знала, хорошо всё не будет, ребёнок Яны с патологиями внутренних органов, и в последние два месяца особенно эти патологи получили сильное развитие. Всё хорошо не будет, она родит труп, или что ещё хуже, если ребёнок выживет, ему придётся жить на тяжёлых лекарствах, проживёт он не долго, и жизнь его не будет нормальной. Радовало лишь одно, её собственный срок подходил к концу, и скоро её отпустят домой, а там так хорошо, не надо пить эти таблетки, можно гулять по городу, смотреть телевизор и болтать с подругами, со всеми, а не только с Яной. Можно будет пить пиво, и танцевать, и ... В общем, свобода, быстрее бы.

       Профессор зашёл в комнату, на нём была маска, он посмотрел на хирурга, тот аккуратно зашивал живот Яне, она спала, ребёнок лежал в камере и аппарат искусственного дыхания аккуратно вентилировал лёгкие.

       -Как всё прошло?

       -Плохо, очень плохо, роды были тяжёлыми, я не решился делать кесарево сечение сразу, и зря... Ребёнок долго не выходил, пришлось резать. Я вроде бы всё аккуратно зашил, но матка сильно пострадала, я не уверен, что она сможет иметь детей. Всё прошло очень неудачно, потому что ребёнок уже сместился, но не вышел, в общем, это моя вина... Могу лишь сказать в своё оправдание, что случай был тяжёлым, и ситуация развивалась по непредсказуемому сценарию.

       -Не важно, главное, всё хорошо, не вини себя, она выкарабкается.

       -Надеюсь. Но она сидела на сильных иммуно подавляющих, это плохо, их действие прекратится скоро, а последствия приёма не скоро, из-за этого часто бывают осложнения после родов.

       -Я знаю. Мы стараемся прекращать приём иммуно подавляющих за два три дня до родов, чтобы ослабить их эффект на момент родов, но в этот раз не удалось угадать, она лишь на восьмом с половиной месяце беременности, и я думал, она родит минимум на две недели позже...

       -Есть вероятность, что она умрёт.

       -Я понял.

       -Надеюсь, на нас не повесят врачебную ошибку. Сейчас стала очень популярна гласность.

       -Не повесят. А если что, всегда есть оправдание, что мы пытались спасти ребёнка, и поэтому...

       -Да, всегда есть оправдание.

       Чехов подошёл к камере с ребёнком, посмотрел на работающий аппарат вентиляции лёгких, посмотрел на ритм сердца, сердце не билось. Так и не включилось, надежды были зря.

       -Ребёнок мёртв, - констатировал профессор. - Сердце не бьётся, можете отключать аппарат вентиляции лёгких. Это было ожидаемо, у него сильные патологии внутренних органов, в том числе и сердца, оно не заработало. Быть может, и к лучшему, иначе жизнь этого ребёнка была бы пыткой и для него, и для людей его окружающих, и он бы всё равно умер, это неизбежность. А лекарства для него... Это большие деньги и всю короткую жизнь. Хорошо, что он умер.

       Профессор вышел из хирургического отделения, ему было не хорошо, он знал Яну уже почти пол года, приятная женщина, всегда крепилась, и так всё кончилось. Впрочем, так всегда кончалось, ведь к ним в клинику везли изучать именно безнадёжные случаи. Или как минимум тех, кто имел серьёзные врождённые патологии, а лечить их никто не умел. Ведь просто таблетками такое не вылечишь, и даже операции, их пытались делать опытные хирурги, но, что делать если у малыша просто не работает сердце? И они каждый раз пытались выходить детей, и дважды роды были успешными, и мамы вроде радовались. Но чему они радовались? Они сами не понимали, что дети, рождённые ими, никогда не будут нормальными. Тем более, ему, как врачу хорошо известно, что даже небольшие патологии, такие, как просто недостаток кислорода в крови ребёнка, уже могут привести к тому, что ребёнок вырастит, например, идиотом, и уж точно никогда не станет полноценным членом общества, не подарит родителям внуков. Не сможет работать, будет постоянно требовать дорогие лекарства, которые нужны ему, чтобы просто жить, что от него толку. Лучше уж умереть при родах, чем потом пытать душу родителей ещё пять или десять лет, и всё равно в конце умереть.

       Он покинул кабинет, где проходили роды Яны, направился в свою лабораторию, там посидел, попил чаю, проверил анализы нескольких рожениц, просмотрел анализы Жанны Неоновой. У неё как всегда всё было в порядке, впрочем, хороший анализ крови матери, не гарантия здоровья малыша.

       Поработав над рутинными делами, профессор дождался времени обследования его самой важной пациентки, взял свой блокнот и направился в ординаторскую, за своими помощниками. Они были заняты своими делами, он позвал их и направился к Жанне.

       Это было рутинное обследование, такие они проводили каждый день, но каждый раз эти обследования вызывали неподдельный интерес, потому что, то, что они видели, было настоящим чудом генетики и биологии, такого просто не бывает в природе. Её малыш изменялся, и изменялся очень быстро, изменялись и его внутренние органы, изменялись до неузнаваемости, по невероятному, совершенно непредсказуемому сценарию, и с точки зрения биологии творилась настоящая мистика, такого просто не могло быть.

       -Ну что Дима? Как видишь, позвоночник оброс кальцием.

       -Но нити всё равно внутри позвоночника, внутри костей.

       -Да, и это невероятно, и заметь, появился и сформировался пищевод, лёгкие, а тот комок плоти в животе распался на несколько, превратившись совершенно очевидно в печень, почки, и только селезёнка вызывает опасения.

       -Так что доктор у меня всё хорошо? - Спросила Жанна.

       -Да, и это абсолютно невероятно. Нити, лапки, покрывавшие организм исчезли совсем, просто рассосались, как будто их никогда и не было. Сердце, всё остальное имеет правильную структуру, я не удивлюсь, если плод вообще выживет после рождения. И лишь мозг и селезёнка вызывают опасения.

       -Значит, я рожу здорового ребёнка?