— Го-ол!

Кто-то поднял его с земли, кто-то подал руку, но Манюсь, как бесчувственный, снова соскользнул на грязный песок стадиона. Только в ушах по-прежнему звучал победный, радостный крик: «Го-ол!» Значит, он все-таки забил гол? Значит, счет все-таки сравняли? Теперь нужно было только удержать ничейный результат, и первый их матч увенчается замечательным успехом.

— Что с тобой? — услышал он над собой голос Манджаро.

— Ничего, ничего! — По своему обыкновению, озорно усмехнувшись, Манюсь с трудом поднялся с земли.

— Можешь играть?

— Ясно, могу. — Мальчик уже приходил в себя.

Он видел, как Скумбрия с кислой миной устанавливал мяч в центре поля. Ребята окружили Чека со всех сторон, целовали его, пожимали ему руки. Совсем как на матчах мастеров. Манюсь выпрямился, счастливый и веселый, потом поднял руки и крикнул, возвращаясь на свое место:

— Отлично, ребята, жмем дальше!

Пан Сосенка с нетерпением поглядывал на свои большие карманные часы. Минуты тянулись немилосердно долго. Казалось, остановилось время. Забеспокоился и Ромек Вавжусяк. Он встал, отряхнул брюки и не отрывал от поля бегающих блестящих глаз. Видно было, что он недоволен своими подопечными. Подойдя к самой боковой линии, Ромек крикнул брату:

— По ногам их, Юлек, покажи им!

Стефанек, который тоже поднялся, схватил его за рукав:

— Как вы можете подстрекать их к грубой игре?

— А что же им, проигрывать таким малышам?

— Нельзя давать такие советы!

Глаза Ромека злобно сверкнули.

— Не лезьте не в свое дело! — буркнул он и, повернувшись к собеседнику спиной, еще раз крикнул:— По ногам их, Юлек!

Пан Сосенка настолько был занят происходящим на поле, что не слышал этой стычки. Видя, что «Ураган» заставил команду «Сиренки» перейти к защите, он повторял дрожащим голосом:

— Не поддавайтесь, братцы, не поддавайтесь, братцы!

Мяч принял маленький Игнась и, воспользовавшись общим замешательством, помчался вперед. За ним побежал Манджаро. Прорыв был настолько быстрым, что защитники, которые слишком выдвинулись, остались позади атакующих. Зрители снова подняли крик:

— На ворота! На ворота! Давай, Игнась!

Перед самыми воротами Игнась заколебался.

— Бей! — завопили болельщики.

Но Игнась до того был обескуражен этим неожиданным прорывом, что, вместо того чтобы послать мяч в ворота, подал его бегущему рядом Манджаро. И в это мгновение вратарь противника, бросившись на землю, молниеносно выхватил мяч из-под ног капитана «Сиренки».

Игнась схватился за голову.

— Что я наделал! — воскликнул он в отчаянии.

— Чего же ты не бил, несчастный? — обрушился на Игнася Тадек Пухальский. — Ведь была бы выигранная игра! Почему ты не бил по воротам, жертва футбола?

— Оставь его в покое! — резко оборвал капитан команды. — Неизвестно, как бы ты поступил в таком положении.

Судья подал сигнал к окончанию матча.

Пан Сосенка снял шляпу и, чтоб засвидетельствовать свою радость, дважды подбросил ее в воздух. Тяжело дыша, он вытирал платком вспотевшую лысину.

— Ух! Ну и наволновался же я! — обратился он к своему соседу Ромеку Вавжусяку.

Но тот стоял мрачный и злой. Ни на кого не глядя, он в ярости повторял:

— С такими ничтожными малышами так сыграть, с такими молокососами!..

— Так как же наше пари? — поддел его сияющий парикмахер.

Ромек только пожал плечами. Пан Сосенка тронул его за плечо:

— Пошли со мной пиво пить, я ставлю. Мои ребята играли, как по нотам.

— Хорошо играли эти малыши, — подтвердил стоящий рядом Стефанек.

— «Хорошо»?! — возмутился парикмахер. — Я вижу, вы просто ничего не понимаете в спорте. Феноменально, говорю я вам, феноменально!

Больше всех радовался Чек. Потирая руки, обнимая по очереди всех друзей, он гордо повторял:

— Ну, ребятки, и показали же мы этим «фазанам»! Еще немного — и мы бы разделали их в пух и прах. Хотя ничейный результат это тоже не пустяк, да и касса полная. В следующий раз будет еще лучше!

По привычке, он трижды подпрыгнул и улыбнулся так радостно, как будто это был самый счастливый день в его жизни. Но неожиданно улыбка замерла на его губах. Среди оставшихся на стадионе зрителей он разглядел загорелого, как всегда спокойного Стефанека. Мальчик попытался юркнуть за спину высокого Манджаро, но Стефанек, как назло, направился прямо к Манюсю.

— Погоди-ка. — Он протянул к нему руку: — Как твоя фамилия?

У Чека подкосились усталые ноги. Слова застряли у него в горле, а щеки залил кирпичный румянец.

— Я?.. Это… Мариан Ткачик, — выдавил он наконец с трудом.

Лицо футболиста осветилось дружеской улыбкой.

— Хорошо играл! — Стефанек обнял его за плечи. — У тебя есть задатки настоящего игрока. Да и гол ты забил первоклассный.

Манюсь вздохнул с облегчением. Он озорно прищурился и бросил с гордостью:

— Играем понемножку, пан Вацек, — и тотчас же добавил:— А я вас знаю. Я бываю на каждом матче на Конвикторской.

— И на тренировки тоже приходишь?

Манюсь так съежился, будто кто-то вылил ему за шиворот стакан холодной воды. Не желая, однако, обнаруживать свое смущение, он лихо ответил:

— Бываю время от времени. Присматриваюсь к вашим комбинациям.

Стефанек оглянулся и увидел Игнася Парадовского с мячом в руках.

— Ого, да у вас прекрасный мяч! — сказал Стефанек. — Покажи-ка его, братец!

Пока он тщательно осматривал мяч, Манюсь дрожал, как в лихорадке. Ноги горели, как будто он стоял на раскаленных углях. Больше всего ему хотелось растаять в воздухе или провалиться сквозь землю. Наконец он почувствовал на себе внимательный взгляд Стефанека и услышал:

— Откуда у вас этот мяч?

Наступило тягостное молчание. Стефанек повторил свой вопрос.

— Организовали его, — ответил Манджаро.

— Ах, вот как? — Стефанек прикинулся удивленным. — Как же вы его организовали?

Собравшись с силами, Манюсь прищурился, улыбнулся и заявил:

— Мы одолжили его на один матч.

— А где же вы его одолжили?

— В «Полонии», пан Вацек.

Стефанек помрачнел.

— Зачем ты лжешь? — спросил он резко.

Мальчик побледнел, лицо его перекосилось.

— А чем же мы должны были играть, — пробормотал он, — тряпичным, что ли?

— Так ты что, не мог прийти и попросить?

— Я побоялся.

— А воровать не побоялся?

Чек рванулся. В его кошачьих глазах вспыхнул гнев:

— Я не воровал! Я собирался отдать!

— И самовольно взял тогда на тренировке?..

— Но ведь матч был уже на носу… и… я пообещал товарищам, что достану.

— Говорил я, что влипнем! — простонал стоящий рядом Манджаро.

У Манюся на глазах сверкнули слезы. Подняв голову, он громко сказал:

— Они ничего об этом не знали: это все я сам.

Стефанек отпустил мальчика, ударил несколько раз

мячом об землю и сказал:

— Нужно было прийти и попросить, мы бы вам одолжили. А сейчас что же это получается: играете ворованным мячом?..

Не дожидаясь ответа, он протолкался сквозь кольцо окружавших его мальчиков и направился к воротам. Уже у самого пролома он неожиданно оглянулся и помахал ребятам рукой:

— Приходите завтра в пять, поговорим.

Но никто не отозвался. И, только когда Стефанек скрылся в проломе, Жемчужинка пробормотал:

— Люди добрые, так ведь это же сам Стефанек из «Полонии»! Пришел на наш матч. Вот так неожиданность!

Манджаро, который считал, что несет личную ответственность за все, что происходит в клубе, был расстроен.

— Я знал, что так получится! — сказал он как бы про себя. Потом, точно очнувшись, он, сжав кулаки, направился к Чеку:— Видишь, что ты натворил! Теперь будут думать, что мы все такие.

Манюсь, сунув руки в карманы, повернулся боком и остановился в выжидательной позе.

Улыбка давно исчезла с его лица. Это был уже не обычный веселый, озорной Манюсь. Глаза его пылали гневом, губы дрожали, во всей его фигурке было что-то угрожающее.