Таким образом, воинственность савроматских женщин оказалась под некоторым вопросом. Теперь она подтверждается уже не столько данными археологии, сколько сообщениями античных авторов и косвенными свидетельствами. Так, Б. Н. Граков, крупнейший специалист по скифской и сарматской истории, отмечал, что слово «амазонки», по-видимому, скифское: оно имеет явные иранские корни. А поскольку переводится оно как «госпожи мужчин», то, значит, не только далекие греки, но и ближайшие соседи савроматов, скифы, отмечали необычное положение их женщин в общественной жизни. Впрочем, высокий статус савроматских женщин археологией не оспаривается. Быть может, они и не были столь воинственными, как об этом писали греки, но их могилы часто имеют богатый инвентарь, в том числе и такой, который говорит о высоком жреческом сане.

А вот по поводу скифянок ситуация сложилась обратная. Сегодня археологи все чаще сообщают о погребениях скифских женщин с оружием. Что же касается античных авторов, то они не имели единого мнения на этот счет. Если верить Геродоту, то скифские женщины «не охотятся и вообще никуда не выходят». Псевдо-Гиппократ писал о скифянках, что для них характерны «тучность и сырость тела», что «сами они не выносят трудов, отличаются тучностью, живот у них холоден и мягок» и, наконец, что они «отличаются удивительно сырой и слабою комплекцией». Все это не слишком соотносится с воинственностью. В то же время многие античные авторы так или иначе связывали амазонок со скифами, называли савроматов «скифским» племенем и даже амазонок с малоазийского Термодонта считали выходцами из Скифии…

Но к концу двадцатого века археология расставила свои акценты. В. И. Гуляев в уже упомянутом интервью говорил, что на территории только одной Украины найдено более сотни погребений скифских женщин с оружием. Причем речь идет о погребениях, пол которых определен с достаточной точностью. 70–80 процентов этих женщин были молоды (двадцать — двадцать пять лет) и принадлежали к среднему и высшему классу. Это, по мнению ученого, соответствует рассказам античных авторов о том, что у степняков воевали незамужние девушки. Но археологи находят и вооруженных женщин средних лет. Так, В. И. Гуляев рассказал о захоронении тридцатилетней женщины с двумя детьми — скифянка была «при полном вооружении и со следами ранений». Встречаются и вооруженные женщины сорока и даже пятидесяти лет. Профессор сообщил, что его экспедиция, раскопав сорок скифских курганов, обнаружила в них пять «амазонских» погребений. Причем женщин этих не просто хоронили с оружием — для них проводился тот же ритуал, что и для мужчины-воина, включая тризну. Ученый сказал:

«То, что скифские женщины не только участвовали в сражениях, но и погребались в полном соответствии с обычаями воинского сословия, подтверждают уже довольно многочисленные женские захоронения с оружием, для которых имеются антропологические определения. Эти захоронения, открытые совсем недавно (в 60–90-х гг. XX в.), дают нам бесспорные доказательства того, что некоторые группы женщин занимали довольно высокое положение в обществе и играли немалую роль в защите родных очагов и имущества в тех случаях, когда их отцы и мужья, братья и сыновья уходили далеко от дома (военные походы, сезонные кочевания со стадами скота)».

В те годы, когда савроматы со своими воинственными (или не очень?) женщинами только направлялись в междуречье Дона и Северского Донца, а потом кочевали по их берегам, не смея пересечь границу Скифии, в самой Скифии, в дельте Дона, возникло уже упоминавшееся Елизаветовское городище. А рядом с ним, соответственно, большой курганный могильник, где местные жители, скифы и меоты, хоронили своих покойников. На сегодняшний день археологи уже исследовали здесь больше трехсот курганов, в которых обнаружено более четырехсот погребений. Антропологический анализ их, как водится, проводился не всегда, тем более что плохая сохранность костей порой делала его невозможным. Но для двадцати девяти погребений анализ все-таки выполнили. Изучив предметы, найденные с людьми, чей пол был известен, ученые смогли понять закономерность: какие именно вещи в этой местности и в это время могли принадлежать исключительно женщинам. Список оказался достаточно солидным: жен-шины и только женщины забирали в мир иной пряслица, веретена, иголки или проколки, сосудики для благовоний, зеркала, серьги или височные подвески, камни для пращи, раковины каури и, наконец, ожерелья из бус (единичные бусины встречались и в мужских могилах).

Теперь археологи могли установить пол любого человека, погребенного в курганах Елизаветовского могильника, включая и тех, кто был раскопан давным-давно и чьи кости были утрачены (в отличие от вещей, хранящихся в музее и описанных в отчетах). И выяснилось, что по крайней мере двадцать восемь местных жительниц (каждая третья из тех, что были удостоены отдельной могилы) имели оружие и, видимо, умели им владеть. Праща была здесь специальным женским оружием (мужчины ею не пользовались). При этом женский арсенал отличался разнообразием. Три воительницы, похороненные в пятом веке до н. э. в отдельных могилах, взяли с собой полное воинское снаряжение: меч, копье, стрелы… Важно, что пол двух из этих воительниц подтвержден антропологами (пол третьей «амазонки» определили по инвентарю). Еще одна женщина была похоронена рядом с мужчиной, вероятно, с мужем, причем оба супруга имели по полному набору наступательного оружия.

Античные авторы донесли до нас имена нескольких «амазонок» из степного пояса Евразии. Причем в отличие от малоазийских амазонок здесь речь идет о женщинах, чья реальность почти не вызывает сомнений. Это не героини мифов, а реальные люди, быть может, лишь слегка приукрашенные фантазией древних историков. Среди них Томирис, царица массагетов и предводительница их войска.

Массагеты были племенем, живущим в закаспийских степях. Их нравы и обычаи подробно описаны Геродотом, который среди прочего пишет: «Иные считают их также скифским племенем». О воинственности массагетских женщин историк не говорит — единственное его сообщение, которое касается прекрасного пола, повествует о брачных традициях:

«Об обычаях массагетов нужно сказать вот что. Каждый из них берет в жены одну женщину, но живут они с этими женщинами сообща. Ведь рассказы эллинов о подобном обычае скифов относятся скорее к массагетам. Так, когда массагет почувствует влечение к какой-нибудь женщине, то вешает свой колчан на ее кибитке и затем спокойно сообщается с этой женщиной».

Вероятно, такая свобода нравов была по вкусу массагетским дамам, потому что, когда персидский царь Кир Великий послал к их вдовствующей царице Томирис сватов, она отказала властителю могучей державы. Впрочем, Геродот считает, что перс попросту «домогался царства массагетов», и это не понравилось Томирис. Так или иначе, Кир получил отказ, обиделся и «открыто пошел войной на массагетов», начав строить понтонные мосты через реку Араке.

Некоторое время противники вели переговоры о том, на какой стороне реки произойдет генеральное сражение. Томирис предоставила решение этого вопроса Киру. Она благородно обещала, что в случае, если перс захочет биться в ее владениях, она отступит на три дня пути и предоставит врагу возможность спокойной переправы. Но если бы персы пожелали принять бой на своей территории, она ждала от них такой же уступки. Томирис вела войну по «рыцарским» правилам, и в этом была ее ошибка. Лидиец Крез (чье былое и к этому времени утраченное богатство вошло в поговорку), находившийся в ставке персов, дал царю следующий совет:

«Киру, сыну Камбиса, было бы постыдно и нестерпимо подчиниться женщине и позволить ей вторгнуться в твою страну. Так вот, по-моему, нам следует перейти реку и затем проникнуть в глубь страны, насколько враги отступят, а затем попытаться одолеть их, поступив вот как. Как я узнал, массагетам совершенно незнакома роскошь персидского образа жизни и недоступны ее великие наслаждения. Поэтому-то нужно, думается мне, устроить в нашем стане обильное угощение для этих людей, зарезав множество баранов, и сверх того выставить огромное количество сосудов цельного вина и всевозможных яств. Приготовив все это, с остальным войском, кроме самой ничтожной части, снова отступить к реке. Ведь если я не обманываюсь в своем суждении, то враги при виде такого обилия яств набросятся на них и нам представится возможность совершить великие подвиги».