Прежде чем оставить мир людям, боги правили на земле в непрерывной последовательности их династий. Один из источников (к несчастью, сильно фрагментированный) — царский список из Туринского музея — представляет в своем нынешнем состоянии перечень всех царей, правивших с сотворения мира до начала XVIII династии, то есть до XV века до н. э.^{107} Хотя начало текста не сохранилось, можно понять, что боги, которые, как считалось, правили на земле, принадлежат к так называемой Эннеаде Гелиополя, родословной линии бога-демиурга Атума, который вместе со своим солнечным «дополнением», богом Ра, пребывал в этом городе. Царский список называет нам имена этих богов и продолжительность их правления, но только некоторые из этих чисел еще можно прочитать. Так, известно, что Тот правил 7 726 лет, а Хор — только 300. Признание египтянами существования династии богов из Гелиополя подтверждается и другими источниками.^{108} Однако известны и другие традиции, так что можно сказать, что каждый бог потенциально может считаться правителем прошлого. К примеру, согласно некоторым документам, Амон Ксоисский правил семь тысяч лет.^{109} Как бы то ни было, сам факт, что эти последовательности передавались на протяжении веков вплоть до их нового упоминания в III веке до н. э. Манефоном, египетским историком на службе македонских завоевателей, наводит на мысль, что в представлении египтян сами боги тщательно, с точностью до дня, вели хронику своих правлений. В самом деле, считалось, что она была составлена Тотом по поручению демиурга и записана на листьях священного дерева, растущего в Гелиополе.^{110}

Коль скоро боги бессмертны, казалось бы логичным, чтобы кто-то один из них был царем и осуществлял властные полномочия постоянно и безраздельно. Тот факт, что, напротив, боги сменяли на престоле друг друга, побуждает узнать, почему каждый из них уступал свое место, заканчивая правление, по всей видимости, добровольно и кем он после этого становился. Нам неизвестно в деталях то, что могло происходить в течение каждого из этих царствований вне уже описанных нами конфликтов. Рассказ, действие которого покрывает сразу несколько царствований богов,^{111} а также отдельные более или менее туманные упоминания, рассеянные по текстам, позволяют дать ответы на эти вопросы.

Каждый бог наследовал своему отцу и содействовал претворению в жизнь существующих законов.^{112} Каждый получал от предшественника инсигнии своего сана и письменный документ, подобный акту передачи власти, позволявший ему безраздельно править согласно закону.^{113} Наследование сына отцу было правилом, не знавшим исключений, кроме узурпации Сета, о которой говорилось выше. Царская власть осуществлялась по отношению ко всем частям сотворенного мира: богам, людям, животным, небу, земле, загробному миру, воде, воздуху, горам.^{114} Эпоха царствований богов — это время, когда «власть над богами и людьми была одним и тем же».^{115}

В начале мира Изначальный Океан, Нун, прозванный «отцом богов», сотворил «Его Величество», то есть царя-Солнце.^{116} Находясь за пределами творения мира, сам Нун не является царем, однако уже отделение демиурга от его вод создает в его существе представление об организации мира, в том числе о царской власти. Атум — первый, кто исполняет эту роль, которая по справедливости называется «саном Атума».^{117} Именно в ходе его правления воздух остыл, а земля высохла. Собственно говоря, согласно некоторым версиям, появившаяся земля была сотворена посредством обжига. Посредством своего пламени Око солнечного демиурга — не что иное, как проявление Атума — делает твердой ту субстанцию, которая стала почвой.^{118}

Затем боги и люди собираются, чтобы сформировать свиту божественного царя и обозначить новый этап в организации мира.^{119} Но тут появляются космические враги царя-демиурга — поджигатели мятежа. Именно Шу, сыну Атума, удается подавить их, унаследовав трон, причем обстоятельства передачи ему власти остаются неизвестны.^{120}

Шу после внешне спокойного царствования также столкнулся с враждебными силами, постоянно обитавшими на периферии сотворенного мира. Они атаковали Египет и одержали временную победу. После того как священный дворец Шу на земле был разграблен вражескими силами, он, еще не разгромив захватчиков окончательно, со своей свитой поднялся на небо. Похоже, он оставил свою супругу Тефнут регентшей на земле. Но их сын Геб попытался овладеть собственной матерью и захватить урей Шу.^{121} Он лишь сильно обжегся и должен был прибегнуть к помощи Ра, чтобы излечиться. В течение девяти дней междуцарствия бушевали все стихии мира, а затем всё пришло в порядок. Геб, сын Шу, тогда был коронован и поставлен на место своего отца.^{122} Возможно, все эти события показывают, что на Гебе лежит определенная вина и он был участником мятежей в конце предыдущего царствования.

Так или иначе, царствование Геба осталось для потомства символичным. Царскому престолу и исходящей от него власти весьма охотно дается обозначение «престол Геба», а сам царский статус часто считался «наследием Геба». Согласно любопытной и плохо засвидетельствованной легенде, конец его правления был ознаменован бунтом его сына Осириса против его власти.^{123} Чтобы защититься, отец был вынужден убить собственного сына, но, напуганный последствиями своего поступка, поспешил вернуть его к жизни. Это возвращение к жизни вновь объединило Осириса с обычным миром, в то время как более позднее его убийство Сетом навсегда заключило его в мир мертвых. Однако после своего первого оживления Осирис наследовал отцу и стал царем.

Его земное правление мало известно.^{124} Плутарх, единственный, кто действительно попытался его описать, говорил, что это была мирная и счастливая эпоха. Как мы узнаем, новый правитель научил людей земледелию и наполнил мир своими благодеяниями. Последовавшие события хорошо известны. Сет, его брат, был завистлив и воинствен. Возжаждав власти, он заманил Осириса в ловушку и убил его. Расчленив его тело, он бросил его части в Нил. Исида, супруга Осириса, отправилась на их поиски, отыскала их и собрала, завернув в пелены. Благодаря этому в теле Осириса возродилась жизнь, и он смог соединиться с супругой и зачать сына Хора. В египетских источниках именно смерть бога имеет символический характер: парадоксальным образом она занимает место его жизни, заменяет ее собой. Смерть Осириса — это его истинная жизнь; она делает его, в соответствии с его частым и очень значимым эпитетом, «богом живущим»,^{125} но также и кем-то «более великим, чем все прочие боги».^{126} Отсюда следует, что для своих приверженцев мертвый Осирис есть некая постоянная и абсолютная ценность: они заботятся о его трупе «больше, чем о теле, что было когда-то».^{127}