Второй раз за сегодняшнее утро я села за столик у окна. Сандвич с цыпленком и жареным беконом в другое время показался бы мне восхитительным, но сейчас я почти не чувствовала вкуса еды.

Мне пришла в голову еще одна мысль, отнюдь не прибавившая оптимизма. Чем больше я думала о событиях, в которые невольно оказалась вовлечена, тем более зловещим казался мне «несчастный случай» в лесу. Возможно ли, что пуля действительно предназначалась мне? Ведь убийцы уже знают, что я могу их опознать. Неужели Стивен меня подставил?

Я долго думала и пришла к выводу, что стрельба была не случайной. Таких совпадений попросту не бывает. Присутствие Стивена «на хвосте» киллеров, его явный интерес ко мне, прогулка в уединенном месте. Если бы стрелок в меня попал, прошли бы недели, а то и месяцы, прежде чем мое тело было бы обнаружено. А теперь он требует, чтобы я уехала с ним на несколько дней…

Неожиданно я заметила, что к дому фрау Шмидт приближается Кристина. Я встала из-за стола и, подойдя к двери, окликнула девушку. Узнав меня, она заулыбалась, помахала рукой и направилась ко мне. Я заказала еще чашку кофе и вернулась за стол. Ее неподдельная веселость показалась мне дуновением свежего ветерка.

— Рада вас видеть, Сюзанна. А я как раз шла, чтобы отдать вам ваш платок.

— Ох, Кристина, надеюсь, вы проделали такой долгий путь не только из-за этого?

Она рассмеялась:

— Мне было вовсе не трудно. Отец поехал в Бад-Мергентхейм и по пути завез меня сюда. Сказать по правде, мне вовсе не хотелось эту прелесть отдавать. — Она с завистью погладила прохладный шелк. — Платок такой красивый, как с Бонд-стрит.

— Так оставьте его себе, — пожала я плечами.

Она подняла на меня удивленные глаза:

— Но я не могу это сделать. И не собиралась.

— Знаю, — кивнула я, — но все равно — примите его в подарок. Он пойдет вам больше, чем мне. Честно сказать, красный не мой цвет.

Кристина набросила платок на голову и повернулась к оконному стеклу, чтобы рассмотреть свое отражение.

— Большое спасибо, Сюзанна. Он действительно очень красивый.

Немного полюбовавшись своим новым обликом, она добавила:

— А я думала, вы куда-то едете сегодня вместе со Стивеном.

Моя улыбка угасла.

— Планы изменились. Да и вообще я сегодня уезжаю.

— Правда? Стивен тоже.

Я недоверчиво взглянула на нее:

— Вы уверены?

— Да. Я слышала, как он утром просил отца приготовить счет.

Ну что тут скажешь? Похоже, мистер Мейтланд и его дружки готовятся к бегству. Если, конечно, полиция их еще не схватила. Я опустила глаза на часы. После моего звонка Гюнтеру прошло полтора часа. Возможно, их действительно уже взяли. Все чувства, которые я еще вчера испытывала к красивому англичанину, скоропостижно улетучились. Что бы с ним ни случилось, он это заслужил.

— Стивен, наверное, едет в Обераммергау, — помешивая кофе, проговорила Кристина. — Сегодня утром он туда звонил.

— Возможно, он звонил приятелю. Он говорил, что у него много друзей по всей Германии.

— Если это был его друг, то он занимается резервированием мест в гостинице, — задумчиво сказала Кристина. — «Альте Пост». Я точно запомнила название. Не знаю, что случилось со Стивеном, но последние пару дней он ведет себя как медведь-шатун.

Мы на некоторое время замолчали. Я мысленно планировала маршрут на юг, следуя которым можно оставить Обераммергау на максимальном расстоянии в стороне, а Кристина, должно быть, раздумывала о внезапном изменении поведения своего симпатичного постояльца. Я чувствовала большое искушение открыть Кристине глаза на истинное лицо Стивена Мейтланда, но не стала этого делать. Все равно она скоро узнает правду.

Мои мысли были прерваны ее веселым голоском:

— Желаю вам приятного путешествия, Сюзанна. А сейчас я должна идти. Отец будет ждать меня на перекрестке ровно в три. Нужно приготовить чай постояльцам, да и других дел много. Не знаю, как вас благодарить за подарок. Платок мне очень нравится. Он будет напоминать мне о вас.

Я наблюдала, как Кристина быстро прошла по улице мимо дома фрау Шмидт. Покрытая пурпурным шелком головка была отчетливо видна. В какой-то момент мне показалось, что это я сама иду к мосту. Надо же, я и не заметила, как эта девушка на меня похожа. Я снова взглянула на часы. Ну хватит. Мне уже достаточно испортили отпуск. Пора в путь. Пожалуй, я поеду через Кюнцельзау и встречу Гюнтера по пути или в полицейском участке. Там я с ним попрощаюсь и заодно выполню свой гражданский долг. А потом вперед — в Австрию.

Солнце уже клонилось к закату, когда я вышла на залитую мягким золотистым светом улицу и направилась к машине. Старая ратуша, казалось, была окутана теплым сиянием, солнечные лучи играли в крупных пионах, которые в большом количестве росли по обе стороны от входа. Я видела матовый блеск воды под мостом, отбрасывающий сине-зеленые блики на растрескавшиеся камни.

Я уже села в машину и начала выруливать с обочины, когда в уличные шумы ворвался резкий визг тормозов, раздавшийся с другого конца моста. Страшный крик заглушил звук двигателя удалявшейся на большой скорости машины.

Оцепенев, я несколько мгновений не могла пошевелиться. А потом начался сущий ад. Люди закричали и побежали в направлении реки.

Слева от меня бургомистр сбежал по ступеням ратуши. За ним едва поспевал невысокий человек с черным докторским чемоданчиком. Они с трудом прокладывали себе путь через мгновенно собравшуюся толпу, которая милосердно скрыла от моих глаз происходящее.

Прошло несколько ужасных минут, показавшихся мне часами, и наконец наблюдавшие за случившимся женщины медленно двинулись через мост обратно в деревню. Они крестились. Я с ужасом следила за приближением молчаливой процессии. Бургомистр в окружении бледных жителей деревни нес на руках неподвижное тело девушки.

Не приходилось сомневаться, что она была мертва. У живых людей ноги и руки не могут быть вывернуты под таким углом. Вся ее одежда была залита кровью. Голова свесилась, как у тряпичной куклы, и яркий пурпурный платок все еще был аккуратно завязан под подбородком. Я механически отметила, когда мрачная процессия проходила мимо, что кто-то закрыл ей глаза. Потом люди ушли, а я осталась одна — испуганная, дрожащая от страха — за рулем своей машины.

— Извините, фрейлейн. — Пожилой человек из кафе, сильно ссутулившись, брел к своему рабочему месту. Он перекрестился. — Матерь Божья, он даже не остановился. Не остановился! — Словно не в силах поверить, он снова повторил: — Даже не остановился!

— Вы… видели? — с трудом выдавила я.

— Нет. Женщины говорили, что она шла по дороге на Оринген. Маньяк наехал прямо на нее. — Его голос дрожал. — Но разве так можно — даже не остановиться! На моей памяти такого не было.

Я едва слышала взволнованные голоса на улице. Люди обменивались мнениями, строили предположения, сетовали. Старик из кафе сказал:

— Если бы только она еще немного посидела у меня!

Но это ничего не могло изменить. Когда бы Кристина — так похожая на меня — ни вышла, водитель все равно дождался бы ее, чтобы последовать за ней и убить.

Старик пожелал мне всего доброго и отошел. На улице стояли тихо переговаривающиеся между собой люди. Взяв себя в руки, я повернула ключ зажигания, нажала педаль газа и вырулила на улицу. Едва отдавая себе отчет в своих действиях, я переехала мост и миновала место, где на глазах половины населения Нидернхалля была убита Кристина. Содержимое ее сумочки было рассыпано по залитой кровью пыли деревенской дороги. Да и сама сумочка валялась вблизи.

Я нажала на педаль газа, и машина, словно застоявшаяся лошадь, рванулась вперед. Мимо проносились холмы, поля и деревья, но я ничего не замечала. У меня не было ни малейших сомнений в том, что это мое тело должно было лежать в луже крови. И когда убийцы обнаружат, что я осталась жива…

Стиснув руль так, что онемели пальцы, я приказала себе успокоиться. Только без паники! Впереди уже начинались виноградники Кюнцельзау. Я снизила скорость и наконец остановилась. Надо подумать.