Вильямс повернулся и, заметив меня, сказал:

— Бог мой, опять это началось!

— Что? — спросил я, хотя и уже догадывался о том, что он имеет в виду.

— Опять эти паруса, — ответил он, показывая в направлении фор-бом-брамселя.

Я бросил быстрый взгляд на фок-мачту. Весь подветренный край верхнего паруса трепыхался по воздуху, от мачты до конца рея. Чуть ниже был виден Том, он как раз перебирался на ванты брам-стеньги.

Вильямс снова заговорил:

— Вот так мы потеряли двоих. Все чудовищно схоже.

— Двоих матросов? — воскликнул я.

— Вот именно, — выдавил он из себя.

— Что-то не понимаю, — продолжал я. — Ничего подобного мне слышать не приходилось.

— А кто тебе мог об этом рассказать? — спросил он.

Я оставил его вопрос без внимания, так как мои мысли были заняты немного другим, а именно — что же мне предпринять?

— Я все-таки лучше пойду на ют и расскажу второму помощнику все, что знаю, — сказал я. — Он и сам видел кое-что, чему не нашел объяснения и… И в любом случае что-то надо делать в такой ситуации. Если б второй помощник знал обо всем…

— Чушь! — оборвал меня Вильямс. — Он обозвал бы тебя круглым идиотом.

Не лезь на рожон, лучше помалкивай.

Я стоял в нерешительности. То, что говорил Вильямс, было чистой правдой, и я не знал, что делать. Я был убежден, что там наверху таится какая-то опасность; однако, если б у меня потребовали представить доказательства тому, мне было бы это трудно сделать. Хотя сам я был абсолютно уверен в их существовании! Я вдруг подумал, а не смог бы я, не представляя себе формы, которую примет опасность, предотвратить ее, присоединившись к Тому на рее? Эта мысль пришла мне в тот момент, когда я смотрел на клотик фок-мачты. Том уже достиг паруса. Он перегнулся через рей, стараясь дотянуться до провисшего края парусины. И тут я увидел, как фор-бом-брамсель резко вздулся и опал, как будто поймав внезапный сильный порыв ветра.

— Разрази меня гром… — возбужденно произнес Вильямс, но затем резко осекся. На наших глазах парус выгнулся рывком в другую сторону и, очевидно, сбил Тома с рея.

— О боже! — воскликнул я. — Он исчез!

На мгновение мои глаза застлало пеленой; я слышал, как кричал Вильямс, но что он кричал, я не понимал. Затем, так же неожиданно, пелена спала, и я снова мог видеть происходящее.

Вильямс показывал пальцем куда-то вверх, и, подняв глаза, я увидел что-то черное, раскачивающееся под реем. Вильямс еще что-то выкрикнул и бросился к фокмачте. Я уловил лишь окончание фразы:

— … Сезень… Я тут же сообразил, что Тому удалось, падая, ухватиться за конец крепежного сезня, и кинулся следом за Вильямсом, к нему на помощь.

Я уловил звук топающих ног внизу на палубе и затем голос второго помощника. Он спрашивал, какого черта здесь происходит, но в тот момент не счел нужным отвечать ему. Нельзя было терять ни секунды. Я помнил, что некоторые сезни[12] были совсем ветхими, и если Том не ухватится за что-нибудь на рее под собой, он в любой момент рискует сорваться. Я добрался до марса и быстро залез на него. Вильямс был чуть впереди меня. Менее чем за полминуты я добрался до брам-рея. Вильямс находился выше, на бом-брам-рее. Я продвинулся по своему рею, пока не оказался прямо под Томом; затем я крикнул ему, пусть разожмет руки, я подхвачу его. Он не отвечал, и я заметил, что он висит как-то странно: тело обмякло, сезень сжат только одной рукой.

С бом-брам-рея донесся голос Вильямса. Он кричал, чтобы я перебирался к нему и помог подтянуть Тома наверх. Когда я дополз до него, он сообщил, что сезень захлестнулся петлей на запястье парня. Я перегнулся через рей и посмотрел вниз, напрягая зрение. Все было именно так, как описал Вильямс, и я представил себе, что еще бы чуть-чуть, и парень нашел бы свою смерть. Вам, наверно, это покажется странным, но даже в тот момент меня не оставляла мысль о том, насколько слабым был ветер. Я помнил, с какой неистовой силой обрушился парус на беднягу.

Все это время я без остановки работал руками, разматывая бык-гордень, потом взял конец каната, завязал его булинем вокруг сезня и стал опускать петлю, пока она не охватила плечи парня. Затем я потянул за канат, затягивая петлю у него под мышками. Еще минута, и он был поднят на рей. В неровном лунном свете я разглядел большой синяк у него на лбу — очевидно, след от удара нижней кромки паруса, сбившего Тома с рея.

Мы стояли, с трудом переводя дыхание, и тут до нас донесся откуда-то снизу голос второго помощника. Вильямс глянул вниз, затем повернулся ко мне и издал короткий хриплый смешок.

— Ну-ну! — сказал он.

— В чем дело? — быстро спросил я.

Он дернул головой, показывая вбок и вниз. Я развернулся, ухватившись одной рукой за штаг и придерживая второй рукой потерявшего сознание матроса. Только тогда я смог посмотреть вниз. Сначала я ничего не увидел. Затем снова раздался голос второго помощника:

— Эй, кто там на рее? Какого черта вас туда занесло?

Теперь я видел его. Он стоял там, где начинались ванты брам-стеньги, с наветренной стороны, лицо его было обращено вверх — он оглядывал оснастку и реи. В лунном свете оно виделось мне расплывчатым, бледным овалом.

Он повторил свой вопрос.

Я отозвался:

— Здесь Вильямс и я, сэр. С нами Том, он сорвался с рея.

Я замолчал. Он начал подниматься. С вант подветренной стороны донесся неясный гул — переговаривались матросы.

Вскоре второй помощник присоединился ь нам.

— Ну, так что стряслось? — зло поинтересовался он. — В чем дело?

Он нагнулся, вглядываясь в лицо Тома. Я начал было объяснять, но он остановил меня:

— Он что — мертв?

— Нет, сэр, — сказал я. — Думаю, что нет, но бедняга едва не разбился. Он висел на сезне, когда мы добрались сюда. Парус сбил его с рея.

— Что? — сказал он резко.

— Ветер надул парус, и тот сбросил его…

— Какой ветер? — прервал он меня. — Что ты несешь? Ветра и в помине нет. — Он перенес тяжесть тела на другую ногу. — Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что вы уже слышали. Ветром швырнуло низ паруса по рею и сбило Тома. Вильямс и я, мы оба видели, как это произошло.

— Что ты несешь, такое возможно только при очень сильном ветре!