— Я мельком увидел — вообще-то не очень-то мельком — кота. Видишь ли, огромного кота. Очень-очень большого. И черного. Естественно я изумился.

— Ночью все кошки серы, — сказал я.

— Несомненно. — Писец засмеялся. — Да, несомненно. Но все-таки… Ну, я начал задавать вопросы, и один моряк сказал, что недавно видел женщину. Не Нехт-нефрет и не Мит-сер'у. Он, похоже, был уверен, что другую. Еще одна женщина, примерно такого же возраста, красивая, со множеством драгоценностей.

— Он не говорил с ней?

Писец покачал головой. — Он испугался. Я уверен. Возможно он просто испугался ее — я бы, например, точно испугался. А возможно он знал, что если он будет угрожать ей, появится кот.

— Как он может это знать? — спросил я.

— Почему нет? Моряки вряд ли рассказали мне все; не исключено, что один из них попробовал, и не сказал нам.

— Но ты знаешь это, — сказал я. — Иначе ты бы не говорил так. Это случилось с тобой?

Писец покачал головой. — Мой господин рассказал мне. Я не был уверен, что они связаны между собой, кот и девушка. Но он говорит, что да, связаны. Когда он говорит что-то в этом роде, он знает. Он говорит, что кот всегда рядом с ней, невидимый, пока ей не угрожают. Он показывает себя только тогда, когда ей надо убежать.

— Он не может быть с ней все время, — прошептал Урей.

— Я тоже так думаю. — Писец пожал плечами. — Есть человек, который часто приходит к Белой Стене со своим дрессированным павианом, огромным самцом. Конечно, по приказу хозяина он нападет на кого угодно, или если увидит, что на хозяина кто-то напал. Хозяин всегда таскает его с собой. Но дома он запирает его в клетку.

— Этот павиан видимый? — сказал я.

— Да, самый обыкновенный павиан, из тех, которые посвящены Ра. Ты говоришь, что не видел здесь ни кота, ни женщины?

— Да, не видел. По крайней мере сейчас. Мне кажется, что, когда я был здесь раньше, то видел их. Но я не помню.

— Очень сомневаюсь. Ты видел их обоих раньше и описал Чаниу и мне. Ты сказал, что кот был очень большой, по меньшей мере вдвое больше обыкновенных котов.

Я спросил, не испугался ли я его.

— Не знаю. Во всяком случае очень сомневаюсь. Но я видел намного большего кота, чем твой. Он был не меньше гончей, а хвост длиной с руку. — Писец остановился и закусил губу. — Иногда в результате неудачного экзорцизма происходят намного более ужасные события. Я узнал об этом в Храме Жизни и только сейчас вспомнил.

Он опять замолчал и прочистил горло. — Где ты взял Урея, Латро?

— Мой друг Сесострис дал мне его, — ответил я.

— Я… понимаю. Мне не хочется спрашивать тебя, Латро, но… Мы всегда были друзьями, и мне бы хотелось остаться твоим другом. Быть может ты помнишь мое имя?

Урей прошептал его за моей спиной, и я сказал: — Ты Святой Тотмактеф.

— Верно. Прости, что потревожил тебя. — Потом он повернулся к моему рабу. — Урей, был ли ты рабом в храме Сесостриса в то время, когда мы пришвартовались?

Урей прошептал мне на ухо: — Должен ли я отвечать, хозяин? Я бы не советовал.

— Ответь, — сказал я. — Последний раз.

— Нет, — сказал он писцу.

— А где ты был?

Урей покачал головой. В нем есть что жуткое, как я и писал раньше.

Писец встал и вытер ладони о бедра. — Луций, прикажи своему рабу отвечать на мои вопросы.

— Нет, — сказал я. — Спрашивай меня, а я спрошу его, если захочу.

— Хорошо. Их мало, и я спрошу тебя. Не можешь ли ты, ради меня, попросить его встать прямо под люком, где больше света?

Я попросил.

— И еще, ради меня, не мог бы он поднять подбородок?

— Подними подбородок, — сказал я Урею. — Не будет никакого вреда, если он увидит твое горло.

Он поднял. Когда я увидел, насколько морщинисто его горло, я понял, что он старше, чем я думал.

— Я ищу шрамы. — Писец, кажется, слегка расслабился. — И не вижу ни одного.

Я согласился.

— Ты вроде сказал, что он был здесь один, а? Не спросишь ли ты его, видел ли он в трюме кота — гигантского черного кота — или женщину?

Я повернулся к Урей. — Ну?

— Нет, хозяин.

— Никого?

— Да, хозяин.

— Благодарю тебя, — сказал писец. — Я благодарю вас обоих. Верный раб, который держит язык на привязи, стоит целое состояние. Поздравляю тебя, Луций.

Мы смотрели, как писец взбирается по лестнице на палубу, и я жестом приказал Урею сесть. Когда мы оба уже сидели, я сказал: — Урей, я думаю, что ты понимаешь все это намного лучше меня. И даже, вероятно, лучше, чем Мит-сер'у. Объясни мне.

— Нет, хозяин. Боюсь, намного хуже. Я ничего не слышал о коте, пока Тотмактеф не заговорил о нем.

— Но ты слышал о женщине.

— Ты так думаешь, хозяин? И только потому, что я не сказал нет? Никто мне не говорил о ней. Ты хочешь увидеть ее?

— Если ты покажешь ее мне.

— Тогда пошли, хозяин. — Он привел меня к длинному, в рост человека ящику, завернутому в материю и перевязанному веревкой. — Она здесь, хозяин.

— Возможно мы не должны развязывать его, — сказал я. — Этот ящик не наш, и в нем не может быть живая женщина.

— Я не буду развязывать его, хозяин. — Урей посмотрел на меня. Сомневаюсь, что он вообще умеет улыбаться, но его глаза-щели весело посмотрели на меня. — Смотри, я покажу тебе эту женщину.

Он без труда поднял крышку. В ящике лежала восковая фигура прекрасной женщины. — Я нашел ее, пока охотился на крыс. У меня инстинкт на такие вещи, хозяин.

Я проверил восковую фигуру. Я поднял ее и обнаружил, что мои пальцы думают, что это настоящая фигура из плоти и крови, и положил обратно в ящик.

— Хочешь послушать, как она говорит?

Я покачал головой. — Я легко могу поверить, что люди обманываются, считая эти восковую женщину живой. Это то, что ты имеешь в виду?

— Она настоящая, хозяин. Настоящая женщина, сделанная из воска. Если ты передумаешь, и захочешь поговорить с ней, или увидеть, как она ходит, я уверен, что ты и я можем заставить волшебника оживить ее.

— Ты говоришь о нашем командире, Урей? — Я вернулся к ящику, на котором мы сидели. — Маленьком старом человеке из Парса?

— Нет, хозяин. — Опустив крышку ящика с восковой женщиной, Урей присоединился ко мне. — Чаниу — Маг. Волшебник — Святой Сахусет. Он принадлежит моему народу.

— А, целитель.

— Быть может Сахусет иногда лечит, хозяин. Я не знаю.

— Он может заставить эту фигуру ходить и говорить? Ведь это та самая женщина, о которой говорил писец, да?

— Да, хозяин. Возможно даже днем, ведь те, кто видел ее при золотом свете Ра, могли не соврать. Но ночью он может, совершенно точно. И в темных местах, тоже, во всяком случае мне так кажется.

— А ты можешь?

Урей покачал головой. Если бы я и так не утратил присутствия духа, то, увидев это, я бы сделал это сейчас.

— Ты не обычный человек, — сказал я ему. Как и многие испуганные люди, я говорил очень громко.

— Здесь нет обычных мужчин, — прошипел он. — Только глупцы могут думать так. И ты сам не среди них, хозяин.

— Думаю, что ты прав.

— И здесь нет обычных женщин. Твоя Мит-сер'у совсем не обычная женщина. И Нехт-нефрет. И тем более Сабра.

Я спросил, кто такая Сабра, и он указал на ящик с восковой фигурой. — Это трюк, известный многим, хозяин. Волшебник делает статую и приказывает ей ожить, на время. Я знаю, ты забываешь множество вещей, но если ты видел посох, вырезанный в виде змеи, ты сможешь вспомнить его.

— Возможно я видел такие посохи, — сказал я, — потому что чувствую, что вид такого посоха не удивит меня.

— У волшебников есть такие, хозяин. Если смазать его кровью змеи и бросить на землю, деревянная змея ненадолго оживет. — Урей не улыбнулся, но мне показалось, что он был очень близко к этому. — Этот трюк очень легко сделать, а ящик, который так удивил тебя, еще легче. Не хочешь ли проверить крышку?

Я подтащил ящик под солнечный свет, лившийся из люка; оказалось, что материя и веревки приклеены к дереву.