«Бог повелевает сопротивляться дьяволу без страха и «хладности», как бы глаголя: «Начни битву («брань»), чтобы победить дьявола, и устремись на него и сразись с ним мужественно…» Ибо если своей волей не предашь себя за благость Божию на смерть физическую («чувственную»), то, ведь, и не своей волей, а по воле Бога умрешь [когда придет твое время]. Если же такова твоя [неизбежная человеческая] участь, то не будь малодушным, прими мужественно временные страдания – и войдешь в славу Божию, если умрешь телесно в подвиге Господнем…» (Святого отца нашего Исаака Сирина… слава духовно-подвижническая», переведенная с греческого старцем Паисием Величковским. Издание Козельской Введенской Оптиной Пустыни. М., 1854, слово 60-ое, стр. 360; переложение с церковнославянского на современный русский язык – мое. – Ф. В.).

Но дьявол – не человек, на него не «устремишься» с мечом или в БТРе – меч должен быть невидимым, духовным. Поэтому к «боевому напутствию» Св. Исаака Сирина я присоединяю три наставления из книги Иисуса сына Сирахова – из той главы книги, которую цитировал В. В. Зеньковский. Они тоже врезались мне в память и душу. Думаю, что следуя этим и подобным наставлениям священных писателей, непременно обретаешь духовный меч:

«Не удерживай слова, когда оно может помочь» (Сир 4. 27)

«Не подчиняйся человеку глупому и не смотри на сильного» (Сир 4. 31)

«Подвизайся (действуй, работай, трудись, стой. – Ф. В.) за истину до смерти – и Господь Бог поборет за тебя» (Сир 4. 32)

12 сентября 1993 года.

Введение.

1.       Пролог (сентябрь – октябрь 72-ого года)…

Много лет назад.

Не за долго до моего сорокалетия, мне почему то захотелось иметь Библию.

Я был далек, как мне казалось, от всякой религии, хотя убежденным атеистом никогда не был, да и в КПСС никогда не состоял. Просто далек да и все…

В 1950 году я окончил с медалью 10 классов в 1-ой Московской спецшколе ВВС (военно-воздушных сил) и должен был поступить (без вступительных экзаменов, то есть просто продолжить обучение) в Военную авиационную инженерную академию. По-моему, неожиданно для самого себя я решил стать летчиком и отказаться от «причитающего» мне места в академии. Этот поступок произвел впечатление на представителя Борисоглебского училища летчиков-истребителей и он, обругав меня «вдоль и поперек» за «низкую дисциплину» (с которой я, действительно, всегда был не в ладах), увез меня в Борисоглебск. В 53-ем году я закончил «по первому разряду» («красных» дипломов тогда еще не было, потому что не было никаких дипломов) БВАУЛ – Борисоглебское военное авиационное училище летчиков имени В. П. Чкалова; 8 сентября был подписан приказ министра, и я стал 20-летним лейтенантом, летчиком-истребителем. Весь наш «выпуск» был направлен в истребительную авиацию ПВО. По праву»перворазрядника» я выбрал место службы из числа предложенных и оказался в большом, красивом, веселом – вероятно это «издержки» почти юношеского восприятия… Но таким мне запомнился этот город. – студенческом и авиационном, «относительно южном» городе, на заводском аэродроме, расположенном прямо в черте города (на его окраине). Заходя на посадку, четвертый разворот (летчик знает, что это такое) нужно было делать «вокруг» обкома, а затем низко «пройти» над крышей конюшни ипподрома, чтобы сесть точно (читатель может представить, как изощрялись аэродромные остряки)… От «проходных» до центра города – меньше 30 минут на трамвае. Все это «впечатляло» и очень нравилось, однако, вскоре нас выгнали из «большого и веселого»… Во время воздушных стрельб по конусу в совершенно неподходящих метеоусловиях (начальство приехало инспектировать) кто-то умудрился «врубить» несколько снарядов в обком, и «первый»возненавидел наш 172-й краснознаменный ордена Суворова третьей степени Белостокский истребительный авиационный полк (в/ч 29608) – может быть не столько за обстрел обкома (снаряды были не разрывные, и не зажигательные – таковыми по воздушным мишеням вообще не стреляли), сколько за слухи, которые поползли по городу. «Злые авиационные языки» рассказывали «по секрету» то тут, то там, что «первый» залез под письменный стол и телохранители два дня не могли его оттуда «выколупать»…

А прикончил мой родной, боевой, заслуженный полк «большой розовый зад с ушами и в шапке» «пирожок» (этот точный «словесный портрет» составил бывший авиатор-фронтовик и «по совместительству» - крупный и оригинальный математик, дфмн и блестящий писатель). Прикончил в 60-ом году, во время «большого разгона» армии (может быть, отрабатывал «типовую методику» для будущих, т. е. нынешних «розовых с ушами». Жаль, что в то время не существовало такого емкого понятия как «агент влияния», и мы не рассматривали его под таким «углом зрения»: может быть, и он стал бы понятнее и многое из происходящего тогда и позже?...) Это уже произошло в другом городе, где я живу поныне.

В 58-ом я закончил форсированными темпами программу подготовки истребителей ночью в СМУ )сложных метеоусловиях, то есть в облаках и за облаками) и при плохой видимости (при минимуме «погоды»), успешно сдал зачет (полет ночью в СМУ при «минимуме» с проверяющим на «спарке» - двухместном учебно-тренировочном истребителе) и стал самым молодым в полку, дивизии и, кажется, во всей армии ПВО 25-летним летчиком-истребителем 1-ого (высшего) класса.

Начальник политотдела дивизии, человек с большими связями в военном отделе ЦК КПСС (кажется вскоре он туда и перебрался),которому уже надоело смотреть, как политработники уговаривают меня «вступить» (уговаривали меня несколько лет), однажды вызвали меня и «доверительно» предложили без всяких иносказаний, «открытым текстом»: или я пишу стандартное заявление «Прошу принять в ряды…», и тогда он «лично» гарантирует, что через год я – майор и командир эскадрильи, к 30-летнему возрасту – полковник («дальше мои возможности заканчиваются, до генерала сам дойдешь, у тебя голова работает, бросишь свой институт, поступишь в академию, как положено офицеру…»), или мне будет «обеспечена» полная «бескарьерность» ( «ты кто сейчас? командир звена? капитан? вот и уйдешь капитаном и командиром звена, а то и старшим летчиком»)…

Заявление я так и не написал. Обещание оказалось точным: и в военной авиации меня ожидала «бескарьерность» (ушел капитаном, командиром авиационного звена), и на испытательную работу не попал, несмотря на многократные попытки ( в частности, писал и в МАП, и в МО, и в военный отдел ЦК…) и несмотря на то, что после окончания в 63-ем году электрофизического факультета политехнического института (заочно) сочетание моих авиационных и инженерных «параметров» было очень редким, может быть, даже уникальным в то время: возраст – 30 лет, «красный» диплом радиоинженера с отличием (мое увлечение электроникой и математикой было всепоглощающим), летчик-истребитель 1-ого класса уже пять лет (для истребителя – солидный «стаж» в то время) и редкий даже для истребителя ПВО «налет» ( то есть количество и «качество» часов, проведенных в воздухе): мой налет в СМУ был чуть ли не больше налета в ПМУ (простых метеоусловиях), причем был велик и самый ценный и трудный для истребителя ПВО налет ночью в СМУ…

Более того, меня (опять таки согласно обещанию) дважды или трижды «снимали с командира звена» без всякого объяснения; лишь в финчасти, получая зарплату, я по выданной мне сумме узнавал, что я опять старший летчик, несмотря на то, что всех молодых летчиков эскадрильи я «возил с инструкторского (заднего) сиденья» в СМУ: то есть на «спарке», сидя в задней кабине, учил их летать и заходить на посадку в облаках, а старший летчик не имел права «инструктировать»…

Здесь я хочу вставить «постскриптум к моей молодости», чтобы читатель не спутал меня с нынешними «убежденными демократами – антикоммунистами», которые в то время и более поздние времена «на брюхе ползали» в КПСС, годами изнывая в очереди, чтобы «вступить» - и получить вожделенный доступ к «кормушке»… - Это вовсе не означает, что те персоны, которые действительно были антикоммунистами, непременно мне симпатичны: антикоммунизм какого-нибудь «ходячего курдюка» или «деморосского», водевильного и одновременно зловещего «батьшки» и мое неприятие «руководящей и направляющей» - антиподы, они имеют совсем разные корни и им никогда не ужиться вместе… Убежденный «коммуняка» типа Бориса Олейника («И увидел я другого зверя…») всегда будет мне неизмеримо ближе и дороже всех ходячих курдюков и деморосских и демонационалистических батюшек и раввинов, архипастырей и суперпрезидентов…