Город расцветал на глазах, заполняясь красками разноцветных одежд и выставляемых в окнах домов лотков с разнообразными растениями. Хозяева спешили перещеголять друг друга, хвастаясь перед соседями своими достижениями на поприще цветоводства. Каждому мужчине хотелось выделиться, ведь это значило бы, что он в состоянии содержать потомство, так как успешно справляется со своими обязанностями. А это, в свою очередь, испокон веков было одним из основных критериев по привлечению потенциальных партнерш, ведь Мон-Ваа являлась аграрной планетой, и главным экспортируемым товаром как раз таки и были выращиваемые местными жителями экзотические цветы и растения.

Браков, как таковых, на Мон-Ваа не существовало. Пары ненадолго образовывались лишь для того, чтобы соединиться, оплодотворить зародышей и отложить кладку с потомством (обычно, это было два-три яйца). Затем женщины самоустранялись, оставляя заботы по воспитанию нового поколения на отцов. Свою роль они считали выполненной и возвращались к обязанностям жриц в местных храмах плодородия, в которых и проводили большую часть всего времени. Первый день весны был одним из немногих, когда женщины дружно выходили на улицы городов, своими белыми свободными одеждами внося приятное разнообразие в творящееся вокруг многоцветье.

Лан-Тиит был столицей и одновременно центральным космическим портом планеты, потому в потоке празднующих можно было встретить не только местных жителей, вполне человекоподобного вида, отличающихся от вида Homo sapiens только насыщенно-черным цветом кожи, большими раскосыми глазами с вертикальными зрачками да абсолютно черными прямыми волосами, от природы скатанными в дреды, но и представителей других рас. Среди них попадались как вполне обычные гуманоиды, так и довольно экзотические — типа собакоподобных тахийцев или же луголи, напоминающих большие пушистые разноцветные (преимущественно розовые) шары на пяти коротеньких лохматых ножках. Но в основном, все же, преобладало местное население. Мир растениеводов хоть и привлекал внимание жителей иных планет, но далеко не все они считали необходимым иметь на Мон-Ваа свои представительства.

Конфедерация Свободных Республик считала иначе. Согласно донесениям разведки, монваарцы обладали неким секретным веществом, синтезируемым из корней местного дерева, которое можно было использовать в качестве катализатора для топлива, применяющихся в современных космических кораблях. По данным все той же разведки, добавление буквально миллиграмма этого состава на сотню килограммов твердого топлива было способно увеличить его производительность и уменьшить расход в разы. И вот, дабы подтвердить или опровергнуть имеющееся донесение, почти год назад на Мон-Ваа и был направлен посол, одной из первостепенных задач которого было убедиться в достоверности информации и получить в свое распоряжение образец вещества.

Конар Дегре стоял, заложив руки за спину, у большого окна в кабинете своей резиденции и с приятным волнением в груди наблюдал за творящимся на улице буйством красок. В прошлом году он прибыл на планету уже после празднования первого дня весны и потому не застал ничего подобного. А посмотреть было на что. От яркого потока жителей и гостей столицы, текущего по нарядно украшенным улицам, буквально рябило в глазах. Радостный смех, музыка и крики только добавляли красок в картину всеобщего веселья.

Однако не это заставляло сердце мужчины биться чаще. Сегодня верховный камаал Лан-Тиита устраивал в своем дворце торжественный прием, посвященный пришествию весны, и посол Конфедерации был на него приглашен. А это значило то, что согласно принятым на Мон-Ваа традициям, почетный гость получит от хозяина вечера подарок. Конар искренне надеялся, что это будет именно то, зачем он на Мон-Ваа и прилетел. Ведь за прошедший год Дегре не терял попусту времени и сумел наладить довольно теплые, дружественные отношения как с самим камаалом Оттороном, так и с его единственным сыном Орхангом, с которым они стали настоящими друзьями. А всем в Лан-Тиите было известно, что правитель души не чает в сыне и привечает его друзей.

Сам верховный камаал относился снисходительно к осторожным попыткам посла выяснить интересующую того информацию. Человек, в отличие от некоторых своих собратьев по профессии, не наглел, не угрожал, не устанавливал требований или же ультиматумов, призванных так или иначе вынудить монваарца выполнить его запросы. Веди себя мужчина более настойчиво — и от доступа во внутренний круг общения правителя ему было бы отказано незамедлительно. Но Конар Дегре вел себя крайне корректно, ни на секунду не давая усомниться в своем профессионализме. Все это сильно импонировало Отторону. К тому же, по меркам его народа, посол был довольно молод, практически ровесник сына. И пусть люди теперь жили гораздо дольше, нежели их далекие предки, порой пересекая трехсотлетний рубеж, а взрослели все так же быстро, как и в прошлом, но от стереотипов мышления собственной расы монваарам отказаться было весьма сложно.

Вот и теперь камаал Отторон шел по широкому светлому коридору своего дворца и, сложив руки на объемном животе, туго обтянутом белым парадным платьем с золотой вышивкой по подолу, напряженно размышлял. Практически все приготовления к вечернему празднованию уже были завершены. Оставался лишь один вопрос, вызывающий у тучного монваарца сомнение. Он никак не мог решить, что же такое подарить послу Конару Дегре. С одной стороны он склонялся к идее — удовлетворить-таки желание юноши и вручить ему фиал с вожделенным им составом, но с другой, Отторон не был уверен в том, что этот дар окажется достаточно ценным. Камаалу не хотелось, чтобы человек, ставший другом его сыну, подумал, что его недостаточно сильно уважают. (Стоит отметить, что сам правитель планеты Мон-Ваа ничего особенного в том веществе не видел и не считал его сколько-нибудь ценным, скрывая достоверную информацию о нем скорее из-за нежелания всем все рассказывать. Да и тонкая политическая игра и интриги, развернувшиеся вокруг выжимки из корней дерева Тха, очень камаала развлекали, не давая скучать).

Нахмурив надбровные дуги — в отличие от людей, бровей, как и любой другой лицевой растительности, у манваарцев не было, — Отторон решительно свернул в коридор, ведущий к покоям сына. Мужчина решил, что совет Орханга ему сейчас совсем не повредит. В конце концов, именно он, а не верховный камаал, считал себя другом человека! А это почетное звание обязывало ко многому.

Сын нашелся в своей спальне. Развалившись на животе в центре круглой кровати, заправленной тонким темно-синим покрывалом, Орханг увлеченно изучал текст, отображающийся на карманной консоли. Чтобы не мешались, длинные волосы были собраны на затылке в лохматый пучок, из которого одинокие дреды падали на голые плечи. Болтая в воздухе босыми ступнями и то и дело сжимая и разжимая пальчики на ногах, юноша ни на что не обращал внимания, весь погруженный в свое занятие. Хмыкнув, камаал окинул критическим взглядом стройную, гибкую фигуру сына, облаченного только в золотистые домашние бриджи и, удовлетворившись осмотром, деликатно покашлял. Вздрогнув, молодой монваар оторвал взгляд от консоли и вскинул голову, только сейчас замечая присутствие в комнате постороннего.

— Отец? — В изумрудных глазах появилось недоумение.

В каждом жесте принявшего сидячее положение юноши сквозило удивление. Орханг никак не ожидал увидеть старшего монваара у себя в гостях. По идее, верховный камаал должен был сейчас отдавать последние распоряжения относительно праздника. Вздохнув, Отторон побарабанил пальцами по животу и, неспешно подойдя, опустился на край постели сына, который недоумевал все больше.

— Видишь ли, в чем дело, Орханг. Я никак не могу решить, что же подарить нашему дорогому другу Конару Дегре, — скосив на сына болотного цвета глаза, верховный камаал замер.

Юноша же, после секундной заминки, расцвел широкой улыбкой, расправляя плечи и мгновенно оживляясь.

— Я знаю!

После получаса жарких дебатов кандидатура подарка была утверждена.