На базе своего дома господин адвокат крутит ещё один из своих бизнесов – детский садик для мальчиков, который функционирует даже по субботам. Мы уже успели заметить нескольких чумазых пацанов, гоняющих по двору без какого-либо присмотра. Ах, так это оказывается детский сад! Мне тут же пришли на ум несколько старых анекдотов, где фигурировали кавказский мужчина и мальчик. Нет, в России даже замысел подобного детского сада вызвал бы гомерический смех всех окружающих, а о реальном бизнесе и речи бы быть не могло. А вот доверчивые американцы – жители провинциального городка, видимо совсем не знакомые с русским фольклором, если решили пользоваться частным детским садом армянского эмигранта. На вопрос о стоимости услуг по оформлению апелляции мы получили ответ - 600 долларов. На вопрос о сроках рассмотрения петиции Департаментом по делам иммигрантов – ответ: от одного до пяти лет.

Я попросил несколько минут на размышление. Мы с Мариной отошли в сторону, и я попытался в последний раз убедить подругу не связываться с юристом-аферистом, а дать мне время для подбора настоящего, дипломированного, американского адвоката. Я наскоро выложил Марине суть моего негативного отношения к контракту с Рафиком. Обещанный липовым юристом срок рассмотрения дела, превращал его юридическую деятельность в известный бизнес Ходжи Насреддина, который точно также, в неопределённый срок, брался за хорошие деньги научить осла разговаривать. Качество сервиса, оказываемое Рафиком в его бизнесе по выращиванию молодого американского поколения, весьма наглядно продемонстрировало нам его трудолюбие и его отношение к служебным обязанностям. Поэтому нам следует немедленно бежать из владений Рафика, и бежать, как можно скорее. Но моя подруга осталась непреклонна, она поверила аферисту и очень желала доверить ему затребованную им сумму материального вознаграждения.

Скрепя сердце, я заявил о нашей готовности приступить к делу. Мы втроём начали обсуждать возможную базовую идею политической легенды Марины. Здесь нужно было придумать причину, на которой можно было бы построить липовую историю национального или политического притеснения молодой женщины какими-то государственными или частными структурами на её родине. Это угнетение должно было быть настолько невыносимым, что угрожало самому существованию истца в его родной стране, то есть угрожало его жизни.

Рафик, резко отверг мою идею об якобы диссидентской деятельности Марины, пояснив, что соответствующие американские органы могут сканировать русские газеты и другие источники. Затем мы с Мариной предложили ещё несколько идей, которые также были довольно резко забракованы.

И вдруг, в кипе документов, которые принесла Марина, Рафик заметил две её фотографии: один снимок школьных лет, а один, сделанный накануне отъезда девушки в Америку. Рафик спросил:

- Это твои фотографии?

- Да, это мои фото, - ответила Марина.

- А почему они так сильно отличаются?

- На первой фотографии я до пластической операции на нос, а на второй после операции.

- А зачем ты вообще делала пластическую операцию?

- Н меня на носу была противная, еврейская горбинка, которая сильно портила моё лицо…

Услышав сочетание «еврейская горбинка», Рафик моментально собрался и заулыбался – аферист, наконец, поймал нужную ему идею. Американские иммиграционные службы хорошо клюют на информацию об унижениях и преследованиях евреев в России. Рафик объявил нам, что главная идея Марининой легенды беженца уже родилась в его голове. Он удаляется в свой кабинет на один час для сочинения заготовки, которую он потом будет обсуждать с нами. Когда прошло часа три с момента нашего приезда, великий правозащитник всё ещё не вышел из своего офиса. Мы продолжали сидеть в гостиной, когда четверо мальчишек, мотавшихся до этого по двору, вбежали в дом, скандируя: «Мы хотим кушать! Мы очень голодны!». Марина полностью растерялась в тяжёлой ситуации, а я вместе с ребятами, нисколько не церемонясь, прошёл на унылую холостяцкую кухню в доме Рафика. После тщательного обследования холодильника и всех кухонных шкафов мне удалось обнаружить только следующие пригодные для употребления продукты: 3 пакета итальянских макарон, пачку маргарина, бутылку кетчупа и большой кусок сыра.

- Хорош детский садик, - подумал я. Это детское учреждение больше похоже на санаторий лечебного голодания…

Человек, привыкший к выживанию в совке, всегда сумеет найти выход из любого положения. Я поставил кипятить большую кастрюлю с водой на газовую плиту, а после закипания забросил в неё все три пакета макарон. Потом на тёрке мелко нарезал весь сыр, и когда макароны полностью сварились, бросил в них сыр, кусок маргарина и немного кетчупа. Получилось довольно сносное итальянское спагетти. Мальчишки уплетали моё варево за обе щёки и даже просили добавки. Мы с Мариной немного поели – для нас тоже наступило время обеда. Внезапно на кухне появился Рафик, который, ни слова не говоря, навалил и себе громадную порцию макарон. Насытившись, Рафик показал нам политическую легенду Марины, распечатанную на принтере компьютера и состоящую из восьми страниц! Нужно признаться, что я очень удивился его весьма приличному английскому и понял, что я его явно недооценил.

Я прочитал довольно искусно составленную историю еврейской девочки Марины, которая с самого детства подвергалась постоянным издевательствам антисемитов. Несколько раз девочка попадала в больницы со следами побоев и травмами. В студенческом возрасте Марина, оказывается, была изнасилована группой бритоголовых подростков-антисемитов, поджидавших её прямо на выходе из синагоги. В этом случае органы милиции даже отказались принять заявление пострадавшей. Комсомольская организация института, в котором училась Марина, под угрозой отчисления, заставила девушку сделать пластическую операцию на нос, чтобы она не позорила своей явной еврейской внешностью стены одного из лучших высших учебных заведений в стране. Вся история московской девочки Марины была чудовищной ложью, но можно было легко представить жалостливое лицо доверчивого американского чиновника, рассматривающего, состряпанную Рафиком легенду. Лицо наивного господина содрогается от всех, перечисленных в Рафика легенде ужасов. На всякий случай он всё-таки сравнивает две фотографии Мрины. Никаких сомнений у него не остаётся – господин чиновник окончательно поверил легенде девушки из России. Его руки начинают дрожать от жалости к бедной еврейской девушке. Он принимает положительное решение и аккуратно выписывает свою красную отметку «ОК» в верхнем углу формы апелляции.

Я только спросил афериста:

- А не слишком ли много страданий выпало на долю одной, отлично выглядящей молодой женщины?

Рафик ответил:

- Это ещё мало, надо чтобы вы тоже что-нибудь добавили, иначе эту чиновничью свору не проймёшь…

Мы добавили в текст ещё какое-то враньё, поправили несколько дат и грамматических ошибок. Рафик снова вернулся в свой офис, чтобы окончательно исправить текст. Только к вечеру армянский юрист успел справиться с оформлением апелляции и включил в пакет документов все необходимые приложения: легенду на восьми страницах, уже упомянутые фотографии Марины, копию медицинской карточки с датой и описанием пластической операции. Все документы были подписаны Мариной и сложены в специальный конверт, с типографским способом, напечатанным адресом. В заключение Рафик наклеил три почтовые марки и передал нам готовый конверт в обмен на 600 долларов. Если «липа» сработает, расход пустяковый. Вернувшись к своей машине, мы обнаружили, что моя Тойота идеально вымыта. Как оказалось, мальчишки из детского садика Рафика, таким замечательным образом выразили мне свою благодарность за спагетти.

Дурацкий день, проведенный в одной компании с юристом-аферистом, страшно утомил нас обоих, но мы оба почему-то поверили, что именно этот день открывает какую-то новую надежду для решения проблем Марины. Мы пока не знали, что на самом деле это был граничный день между периодом нашего относительно спокойного бытия и началом детективной линии в истории Марины, опасных приключений и других неприятных событий в нашей совместной жизни.