Я неприлично выругалась, уже не стесняясь нарушенной тишины, потому что от рыка этой твари наверняка проснулась вся округа — нечего больше таиться, все равно больше никто не уснет. В последний момент нутром почуяв опасность, я вдруг рванулась и буквально прыгнула вперед. Шага на четыре, если не дальше, и снова намертво вцепилась в веревку, для верности ухватив ее еще и зубами. Меня тут же обдуло холодным ветром смертельной угрозы, острые когти легко мазнули по плечу, играючи вспороли куртку на животе, самым краешком зацепили левое бедро, но схватить и сдернуть меня он все же не успел — я оказалась почти так же скора.
Оберон, разочарованно взвыв, промчался на распахнутых во всю ширину крыльях мимо, а я облегченно вздохнула: промазал, недоумок. Одно плохо: левая нога бессильно повисла, стремительно слабея и роняя вниз тяжелые алые капли, да веревка что-то просела. А потом, в довершении всех сегодняшних неприятностей, опасно задрожала и вдруг с тоненьким треском порвалась надвое. Аккурат у меня под коленями. Тем самым надежно отрезая от возможных преследователей и, заодно, настойчиво утягивая на каменные плиты двора, на которых с такой высоты от меня не останется даже воспоминаний.
Похоже, все-таки зацепило когтем… проклятье!!
Оберон не стал дожидаться, пока я упаду и красиво распластаюсь на дворовых камнях — ловко развернувшись в небе, он с глухим рыком напал снова. На этот раз более прицельно, явно желая поскорее закончить дело. Однако, чрезмерно торопясь, не успел выровняться и в последний миг снова досадно промазал, одновременно сильно толкнув меня плечом и опасно раскачав на немалой высоте. От могучего тычка толстой лапой у меня противно клацнули зубы, захолодело сердце, левая пятка окончательно сорвалась, а правая нога онемела до самого паха. Однако, как вскоре выяснилось, именно это и спасло мою потрепанную тушку от бесславного падения на далекий каменный двор — зашипев от боли, я каким-то чудом перехватила веревку чуть выше, немного сместилась вверх и вместо того, чтобы красиво рухнуть неотесанным бревном, неожиданно полетела совсем по другой траектории. Прямиком на дворцовую стену, используя веревку, как дикари южных земель — зеленые лианы. Иными словами, со свистом пролетела мимо ошарашенных такой наглостью стражей на башне, мигом перемахнула через высоченную каменную стену и, получив изрядное ускорение, сорвалась с веревки только снаружи. Потом с громко колотящимся сердцем пролетела добрых три дюжины саженей прямо по воздуху, с обреченным стоном опознала в стремительно приближающейся громадине здание городской ратуши, мимо которой едва не промахнулась. После чего со слабой надеждой выставила ладони и… со всего маха впечаталась в ее покатую, умытую недавним дождиком крышу.
Из груди непроизвольно вырвался жалкий всхлип, руки едва не вывернуло из суставов, ребра опасно хрустнули, но рысиные когти не подвели — вошли в черепицу до упора и не позволили свалиться во второй раз. Секунда, другая… сиплый выдох и еще более слабый вздох… никак живая?! Спасибо, Двуединый, вовек не забуду твоей доброты!
Едва придя в себя, я первым делом покосилась на центральную площадь, до сих пор залитую бледным светом магических фонарей. Оценила ужасающую высоту, на которой только что смогла вылететь из королевского дворца. Слегка поежилась, но почти сразу перегнулась, сползла, с трудом удерживаясь на краю старого карниза, и только после этого с тихим стоном разжала пальцы. А потом плавно съехала, как была, прямо по наружной стене ратуши, оставляя за собой восемь глубоких борозд на безупречно белой штукатурке, да отчетливый кровавый след с левой стороны. Как раз там, где приложилась раненым бедром.
Бог мой! Никогда не думала, что тут так высоко!!
С ветерком достигнув твердой земли, кое-как поднялась и, стараясь не думать о реющим поблизости обероне, торопливо поковыляла прочь, заправляя невредимую жемчужину за ворот рубахи и из последних сил сдерживая вскрик — боль в ноге была просто нестерпимой. Но я знала, что останавливаться нельзя — на какое-то время тварь, явно не ожидавшая от меня такой прыти, заметно растерялась и теперь неуверенно металась в темном небе, заново высматривая свою несостоявшуюся жертву. Скрыться от нее в Верхнем Городе, переполненном стражей, мне не под силу. По крайней мере, не в таком состоянии. А значит, выход только один — бежать. Причем как можно быстрее и дальше, надеясь на то, что слухи об оберонах не врут, и они точно так же не переносят подвижную воду, как и прямой лунный свет.
Эх, как не вовремя набежали тучки… мне бы еще минутки три… но нет, Двуединый уже отвернулся, не желая уделять внимание невезучей воровке. Тогда что остается? Правильно: где у нас подвижная вода? Нет, не в парке и не в дворцовом саду, как думают многие — Большие Королевские, безупречно чистые, вылизанные до дна, Пруды, что организовал нынешний монарх для развлечения именитых гостей и богатых горожан, явно не справятся с этой задачей. Нужна река. Настоящая, полноводная река, через которую демону не переступить. А где ее взять в богатом торговом городе, из которого ночью не выйти и где давным давно осушили любой пригодный для ныряния бассейн? Вот именно, только под землей. Воняет там, конечно, жутко, потому что последние сто лет подземные катакомбы стали использовать в качестве главного стока для городской канализации, но мне сейчас не до жиру. Некогда морщить нос и изображать оскорбленную невинность. Делать нечего — так или иначе придется пачкаться.
Хоронясь в надежной тени от низко нависших крыш, я с трудом дохромала до выхода с площади и, все еще (о чудо!) оставаясь незамеченной, поспешно юркнула в спасительную темноту узкой улочки, стараясь не слишком шуметь и оставлять за собой поменьше кровавых следов. Ауру-то оберон больше не почует — маленькая жемчужина на моей шее не позволит этого сделать, отобьет магический нюх, но запах крови его непременно привлечет. Причем, довольно скоро. И тогда останется только молиться Двуединому, чтобы смерть моя была быстрой и безболезненной. Оберон ведь не отступится, не остановится и не позабудет обо мне. Он станет гнать меня всю оставшуюся жизнь, никогда не оставит в покое, будет настойчиво искать и преследовать, пока не убьет… или не потеряет окончательно.
У меня был лишь один шанс из миллиона обмануть его чуткий нос — сразу оборвать след в недрах городской канализации. Там ни кровь, ни запах одежды уже не помогут, а медленная, но все-таки текущая вода, вобравшая в себя все мыслимые и немыслимые ароматы большого города, гарантированно довершит дело. Надо только добраться до нее. Выдержать. Не кричать и не привлекать внимание. Надо бесшумно пересечь вторую стену, поспешить в Нижний Город, добраться до примеченного подвала и так же бесшумно кануть в безвестность, забыв про Ведьму, дворец, амулет и все на свете, искренне при этом надеясь, что обитающие в канализации крысы, нищие и голодные крысодлаки не найдут меня раньше оберона.
Не знаю, как я дошла. Не помню, сколько это заняло времени и сколько раз приходилось замирать на месте от тихого шелеста невидимых крыльев. Королевский дворец за моей спиной гудел, как растревоженный улей. Улицы Верхнего Города кишели Стражей, вот-вот из окон начнут выглядывать разбуженные шумом и громкими командами патрульных горожане. В небе над дворцом уже повисло зарево активного заклятия, готового наброситься на того, кто вопреки всему рискнул покуситься на королевскую сокровищницу. Дежурный маг, разумеется, уже нашел изъяны в наложенной на дворец защите. Наверняка связался с коллегами, поднял по тревоге всю дворцовую стражу и теперь шлет сигналы патрульным, охранникам на внутренних воротах, гонцов к воротам наружным, требуя никого не выпускать… в общем, заварилась каша.
Я даже сумела улыбнуться, сознавая, что весь поднявшийся переполох — исключительно из-за моей скромной персоны. А потом неловко наступила на онемевшую ногу и, коротко взвыв, чуть не упала. Перевязать рану, слава Двуединому, успела в одной из подворотен, и теперь за мной не тянулся широкий след, способный навести разозленную стражу на усталую девушку. Но и идти с такой ногой становилось все труднее. Правда, осталось недалеко — до таверны безногого Стилла всего пятнадцать домов, да потом сто пять шагов по прямой, но я вовсе не была уверена, что осилю этот подвиг.