Если, конечно, легенды не врут.

Возле мощной решетки, стоящей на шлюзах испокон веков, мутная вода поднималась уже по пояс, при этом становясь особенно грязной и приобретая неприятный зеленоватый оттенок. Она медленно скручивалась вокруг стальных прутьев в тугие воронки, лениво их огибала, оставляя на металле отвратительные потеки, после чего резко ускорялась и довольно мощным потоком вливалась в бурное течение Березинки, где и бесследно растворялась. Заодно, утрачивая мерзкий запах, неестественный цвет и отвратительный привкус. Что, собственно, предстояло сделать и мне.

Подавив брезгливость, я медленно вошла в эту гадость, преодолевая довольно ощутимое течение. Стараясь не думать о том, что за субстанция сейчас омывает мою рану, сосредоточилась на важном и принялась в третий раз за долгую ночь отращивать себе когти. Но то ли обстановка была нервная, то ли вода мешала, то ли бедро некстати разнылось, а может, просто из-за того, что луна потеряла силу, но я потратила битый час, чтобы создать что-то более или менее приличное. Или просто устала? Не знаю. Но мне очень, просто очень надо сломать эту решетку, а другого способа ее разрубить в запасе как-то не отыскалось.

Стряхнув мокрые капли со лба, я мысленно вздохнула, уже чувствуя, что за сегодняшние подвиги буду расплачиваться очень и очень долго — неожиданными срывами, усталостью, неустойчивыми «масками» и просто болью в избитом теле. Оно у меня одно единственное. Изменчивое, подвижное, поистине мудрое и требующее к себе лучшего отношения. Но делать нечего: приходилось тянуть силы из усталого организма, чтобы сохранить ему жизнь, и он, этот организм, должен был и сам хорошо понимать последствия своего упрямства. К счастью, он, видимо, все же понял мои тревоги и не горел желанием тухнуть в здешней грязи наравне с дохлыми крысами и чужими экскрементами, так что, в конце концов, мне удалось уговорить его сотворить приличные коготки на правой руке и, вздохнув от облегчения, все-таки ударить.

Почти сразу раздался мерзкий скрежет, почти слившийся со звоном потревоженной решетки, которому неожиданно принялось вторить мерзкое долгое эхо, однако один из прутьев с хрустом переломился. Я ударила снова, метя по нижнему краю, и снова удачно — громоздкая железка почти в мою руку толщиной бездарно плюхнулась в воду, подняв тучу брызг и заляпав мое (и без того перепачканное) лицо еще больше. Пришлось сплюнуть, чтобы не наглотаться чужого… да-да, ТОГО самого… а затем примериться к следующему удару.

Ну, вот и ладушки. Немного терпения, и я опять на коне, что не могло не радовать. Еще чуть-чуть…

Тихое ворчание за спиной раздалось, как всегда, не вовремя. Я только-только успела доломать второй прут, как леденящее кровь рычание заставило сильно вздрогнуть и суматошно обернуться. В первую секунду у меня сердце с протяжным стоном провалилось куда-то очень глубоко и там испуганно замерло, потому что вдруг показалось… на долю мгновения… что оберон меня все-таки выследил. Почуял след даже сквозь несусветную вонь канализации, рядом с мусором, величаво плавающим дерьмом, среди ошметков, огрызков и объедков, за смрадом разлагающегося трупа (возможно, не одного) и всем остальным, на что я возлагала так много надежд.

Признаться, я просто окаменела, каждый миг чувствуя на горле его железные пальцы и ожидая неминуемого удара в спину. Почти видя его бешеные глаза и ощущая горячее дыхание на коже. Я даже успела мурашками покрыться с ног до головы, но рычание, как ни странно, все длилось и длилось. Затем к нему присоединилось еще одно такое же, донесся неслышный плеск потревоженной воды, мерзкий звук царапающих камень когтей, а за ним — тихое змеиное шипение.

Я с неимоверным облегчением уставилась на три пары ярко алых глаз, жадно изучающих меня из темноты. Спасибо, Двуединый. Никогда тебе не молилась, но ЭТИ — много лучше, чем ждущий снаружи оберон. Если выживу, непременно поставлю тебе свечку… я слегка расслабилась. А потом внимательно оглядела упругие тела размерами с упитанных кошек, их длинные розовые хвосты, теряющиеся где-то вдалеке, острые морды с исключительным набором острейших зубов… крысодлаки вежливо улыбнулись в ответ и снова зашипели, плавно окружая меня со трех сторон, а заодно, гарантированно перекрывая пути к возможного бегству.

Вообще-то им не свойственно сбиваться в стаи — слишком мала вероятность, что соседи станут делиться добычей. Да и добыча в канализации, надо признать, мелковата. За редким исключением. Однако крысы-переростки хитры и достаточно сообразительны, чтобы понимать — моей скромной персоны им вполне хватит, чтобы даже втроем пировать добрую неделю. Судя по всему, ради такого случая они решили объединиться и настойчиво шли по моим следам, загоняя на манер дикого зверя, пока я не оказалась в ловушке.

Крысодлаки, надо заметить, очень быстры, изворотливы, невероятно ловки, но и изрядно трусоваты. Правда, в стае это не так заметно, как поодиночке, но мне сейчас было не до научных изысканий — если срочно что-то не придумать, у меня просто не останется времени.

Я вытащила сразу оба кинжала и прижалась спиной к решетке, лихорадочно просчитывая варианты.

Бежать отсюда некуда. Прутьев я успела сломать всего два, но получившееся отверстие неизмеримо мало даже для моей хрупкой фигурки. Чтобы сложить тело вдвое, мне потребуется время — минут пятнадцать, не меньше, а то и поболе, потому как я сильно устала и измучилась. Но даже если бы время было, вряд ли мне позволять спокойно перекинуться и постепенно втянуться в узкий проем. Бороться против них долго я тоже не смогу — нога не даст, да и силы на исходе. А они уже почуяли запах крови, вон как облизываются и медленно, все еще медленно подбираются ближе, чтобы потом одновременно прыгнуть. Эти голохвостые твари очень сильны, да еще их трое — на меня одну. Даже если я каким-то чудом сбегу, они не оставят меня в покое. Будут преследовать, пока я не упаду, задыхаясь от боли и потери крови. В запутанных коридорах от них просто не скрыться, да и кто знает — может, впереди ждет другая стая? Еще крысодлаки слывут превосходными пловцами, умелыми и выносливыми, которых не смутит даже получасовой заплыв. Но все же вряд ли они рискнут кидаться за мной в бурные волны Березинки… вряд ли… хотя и возможно…

Звери дружно подобрались, готовясь закончить эту недолгую охоту, и я все-таки решилась — в последний раз полоснув стремительно пропадающими когтями третий прут, неуловимо быстро добавила кинжалами, вложив максимум силы, что еще оставалось, и рыбкой метнулась в сторону поврежденной решетки, на ходу меняя то, до чего сумела дотянуться. Безжалостно уплощая череп, едва не выламывая ребра, сжимая плечи, таз, жутковато вытягивая пальцы… быстро, мне нужно было сделать это очень быстро, пока толща воды давала хоть какую-то защиту… немного боли — не в счет… какая боль, если плата за нее — моя жизнь?.. главное, успеть до того, как они зацепят какую-нибудь важную жилу… главное, не поддаться, выдержать, выдюжить…

На спину внезапно впало что-то весьма увесистое и яростно урчащее. Под водой не шибко разберешь, но вот чужие зубы на своей лопатке ощущаются, к сожалению, очень хорошо. Вторая крыса немедленно вцепилась в левое плечо, третья сумела добраться до раненого бедра и жадно стиснула челюсти. Я без всякого стеснения взвыла, забившись в мутной жиже, словно терзаемая акулами рыба, и что было сил рванулась сквозь узкое отверстие. Уцепилась пальцами, буквально втиснулась, на последнем издыхании меняя самые широкие и тяжелые кости. Хрипя и обдирая кожу, выбралась на ту сторону и со всей скоростью рванула к поверхности, тщетно пытаясь стряхнуть проклятых тварей с собственной спины и настойчиво ища возможность вдохнуть. Вода вокруг мигом окрасилась алым, яростно забурлила и почти вскипела от наших совместных рывков и судорожных метаний. Уши немедленно заложило, перед глазами поплыли багровые круги, силы стремительно таяли. Зато течение неожиданно стало мощнее, властно увлекая попавших в него мошек в едва посветлевшую на горизонте темноту.