— Медный, говорите? — усмехнулся капитан.

— Да. Она так сказала.

— А знаете, сколько он стоит… этот «медный» перстень?

— Она говорила и о цене… Кажется, шесть рублей с чем-то.

— Шесть с двумя цифрами впереди… Настоящая цена его: триста сорок шесть рублей!

— Сколько?! — изумился Рахим Саидов. — Неужели ей в магазине по ошибке…

— Ошибки тут нет, — перебил его капитан. — Какой же дурак вместо медного может дать золотой? Золото отличить от меди совсем нетрудно.

— Значит, она меня…

— Жена вам сказала неправду.

— А зачем? — растерялся Рахим Саидов. — Для чего ей это было нужно?

— Вот в этом как раз мы и хотим разобраться. Кстати, серьги эти принадлежат тоже ей. И стоят свыше четырехсот рублей.

— Ничего не понимаю. Где она взяла столько денег?

— Значит, раньше вы эти серьги у нее не видели?

— У нее были серьги. Но не эти. Моя мать ей подарила на свадьбу.

— А ее родители подарить не могли? Кажется, она у них единственная дочь?

— Да, одна дочь была у них… — Прошла целая минута, прежде чем он смог продолжать. — Но они не в состоянии делать такие подарки. Особенно сейчас, когда отец на пенсии… Постойте, а может, взяла у какой-нибудь подруги? Поносить денек-другой…

— Никто вам не звонил по этому поводу? — спросил капитан.

— Нет.

— Вот видите, и к нам никто не обращался. А люди, давшие на время такую ценность, узнав о гибели вашей жены, захотели бы вернуть серьги. Не правда ли?

Рахим Саидов опустил голову. Он оказался в двусмысленном положении. У жены его было столько секретов от него, она жила какой-то невероятной жизнью…

— Товарищ капитан, неужели?.. — Он залился краской.

Капитан догадался, что хотел сказать Рахим Саидов.

— Об этом я собирался у вас спросить. Вы ничего не замечали… в поведении жены? — задал он наконец главный вопрос.

Рахим Саидов еще ниже склонил голову. Нет, ничего особенного не замечал. А вот теперь холодной змеей заползало в сердце подозрение. Почти каждую неделю у нее красивое белье, дорогие туфли. Мунисхон радовалась, показывая их мужу. Рахим Саидов не придавал этому значения.

Он сказал виновато:

— Постоянная занятость… Работы много. Третий год уже бьемся над созданием нового препарата. Ухожу утром, возвращаюсь поздно вечером. Часто уезжаю. Ничего не замечал… такого.

Но в памяти всплыл один случай. Кажется, это было в начале осени. В тот день он рано вернулся с работы. Мунисхон дома не оказалось. Ему хотелось есть. Он зашел в кухню, открыл стоявшую на плите кастрюлю. Пахнуло прокисшей едой. В сердцах захлопнул крышку. Пришлось вскипятить чай и довольствоваться бутербродом… Потом включил телевизор. Передавали последние известия. За окном сгущались сумерки, жена все не возвращалась. Он начал беспокоиться. Закурил и, чтобы проветрить комнату, открыл форточку. Форточка задела ветку клена, и с нее сорвались желтые листья. Рахим Саидов следил, как они, кружась, опускались на влажную землю. У подъезда остановилась «Победа». Из нее вышла Мунисхон со свертком в руках. С минуту она стояла, разговаривая с водителем. Рахим слышал ее смех. Потом вбежала в подъезд.

Рахим Саидов поспешил в прихожую встретить жену. Щеки ее раскраснелись, дышала часто, видно, по лестнице поднималась бегом.

— Рахимджан-ака, извините, что задержалась! В магазине была, — быстро проговорила она и подставила щеку для поцелуя.

— Ладно уж. — Рахим подавил в себе гнев.

— Поели чего-нибудь? Я не успела ничего приготовить, — продолжала она извиняющимся тоном. — Сейчас пожарю мясо.

— Если сама не хочешь есть, не стоит. Я напился чаю.

— И я сыта. Поела шашлык. Рахимджан-ака! — Мунисхон обняла мужа. — Почему вы не спрашиваете, что я купила? Вам и дела нет, где ваша жена пропадает, да?

— Почему же, я начал беспокоиться, — сказал Рахим, легонько отстраняя жену. В ее голосе ему послышалась фальшь. И еще он подумал, что она старается казаться веселой, чтобы скрыть какое-то беспокойство. — И что же ты купила?

Мунисхон принялась торопливо разворачивать сверток, приговаривая:

— Ой, умопомрачительная вещь! Давным-давно я мечтала о такой! Английская кофта. Поглядите какая! — Мунисхон быстро надела кофту. — Вы только поглядите, как она на мне сидит! Наши девчонки лопнут завтра от зависти.

Может, кофта и в самом деле была «умопомрачительная», только Рахим не разбирался в этом. Чтобы не обидеть жену, он похвалил:

— Хорошая кофта. Тебе идет.

— Как будто на меня шита! Анатолий Назарович тоже так говорит!

— Кто это — Анатолий Назарович? — удивился Рахим Саидов.

— А это продавец. Славный такой. Взял с меня всего пятерку.

— За что?

— Как — за что! Разве такую вещь просто купить?! Только из-под прилавка и достанешь. Одна моя подруга через него все достает. И меня познакомила. Те мои французские туфли тоже Анатолий Назарович достал.

— Кто тебя подвез сейчас? — спросил Рахим Саидов, не удержавшись.

Какое-то мгновение лицо Мунисхон было растерянным. Всего одно мгновение. Она тут же рассмеялась.

— Вай, вы, значит, видели? Анатолий Назарович. В его магазине кофт не оказалось. Пришлось ехать на склад. На обратном пути он подбросил меня к дому, — частила Мунисхон. — Вай, неужели ревнуете? К такому-то страшиле? Да ну его! Не стоит он того, чтобы о нем говорить… Ну, успокоились?

Рахим Саидов рассмеялся и кивнул. Мунисхон звонко чмокнула его в щеку.

— О боже, я так устала! Пойду приму ванну.

Через полчаса она появилась из ванной, разомлевшая, в тонкой нейлоновой рубашке, сквозь которую просвечивало ее розовое тело. Рахим Саидов позабыл все, подхватил ее на руки…

Надо ли об этом говорить капитану? Рахим Саидов колебался. Подняв голову, увидел, что капитан все еще вопросительно смотрит на него.

— Был у нее один… знакомый, — глухо проговорил Рахим Саидов. — Продавец в магазине готовой одежды. Она иногда через него доставала дефицитные вещи. Анатолий Назарович…

— Вы его видели?

— Нет. — Рахим Саидов покачал головой и почувствовал, как сдавило сердце. — Нет, не может быть. Не может этого быть! Она же смеялась над ним.

— Мы с вами плохо знаем женщин, — невесело усмехнулся капитан. — Значит, говорите, Анатолий Назарович?

— У него есть «Победа». Однажды мою жену… Видел, как подвез ее.

Сказав это, Рахим почувствовал, как у него стали гореть уши.

— Можете припомнить, когда это было?

— В прошлом году. Осенью.

— А позже? Он никогда не бывал в вашем доме?

— Никогда! — с каким-то озлоблением сказал Рахим. — Сказал же вам: я его ни разу в глаза не видел!

— Еще вопрос. Скажите, вы женились по любви?

— Разумеется.

— А она?

— По-моему, она тоже… любила. Только с ее матерью отношения у меня были натянутые. Ей очень не хотелось, чтобы дочь после окончания института осталась в Ташкенте. Кроме того, у нее, видимо, был на примете более выгодный жених для дочери. Во всяком случае, она была против нашей женитьбы. Но…

Капитан чуть подождал и напомнил:

— Вы что-то хотели сказать?

— Мунис ждала ребенка. И мать была вынуждена согласиться.

— Но у вас, кажется, нет детей?

— Не повезло нам… Роды были неудачные, чуть жива осталась Мунис.

— И вы ее упрекали?

— Никогда! Что вы! Я понимал ее, и она была мне за это благодарна…

— Вы часто надолго оставляли ее?

— Не очень часто. Раз в месяц на четыре-пять дней уезжал в командировку. Вначале она боялась оставаться одна. Мы приглашали ночевать мою маму, или она сама уходила в дом моих родителей. А позже оставалась одна, и я не настаивал, она не очень ладила с моей матерью… Мои командировки никогда не длились более недели.

— И последний вопрос. Вы никого не подозреваете?

Рахим Саидов долго молчал, прежде чем произнес:

— Даже не знаю. Если не брать во внимание того продавца…

— Анатолия Назаровича?

— Да. Если его отбросить, из тех, кого знаю, ни на кого не могу подумать.