— Лалли, — тихо позвал Кэм.

— Не говори ничего, Кэм. Давай просто забудем.

— Не уверен, что смогу забыть. — Он колебался, потом произнес на одном дыхании: — Я заснул рядом с тобой. Никогда бы не поверил, что такое возможно. Случайность? — В его голосе прозвучало сомнение. — Мне не суждено жить обычной жизнью. Я обречен скитаться. Я не способен к нормальным отношениям, не способен любить. Уже пробовал и потерпел полный провал. А моя мать...

— Не твоя вина, что она не хочет осесть на одном месте. — Лалли просто не верила, что Кэм унаследовал бродяжнические гены матери. — Если ты не можешь спать — это только твоя личная беда. Человек, который знает и любит, который заботится о тебе, будет испытывать сострадание... — Она заставила себя замолчать, прежде чем призналась в том, что переполняло ее сердце.

Она любила Кэма. Это произошло еще до того, как они оказались в одной постели. Разве не затем она хотела интимной близости, чтобы дать выход чувствам?

«Ох, Лалли. Зачем ты полюбила его? Как ты защитишь себя теперь, когда это случилось?»

Никогда раньше она не испытывала таких сильных чувств, даже к Сэму, хотя думала, что любит его. Эта мысль привела ее в шок. Но Кэм сказал, что тоже любил когда-то и тоже потерпел неудачу. Его прошлое было его тайной.

«Не жди, что он полюбит тебя, Лалли».

— Мне бы хотелось сделать для тебя мозаику, — просто сказала она.

Только для него, чтобы оставить свой след возле старинного особняка, который мог бы стать прекрасным семейным гнездом для нескольких поколений. Но у Кэма практически не было семьи и вряд ли будет. Дом куплен им только как выгодный объект недвижимости.

Лалли не сомневалась, что Кэм мог быть счастлив в семейной жизни. Для этого вовсе не надо пускать корни. Кто сказал, что женщина не может следовать за своим мужчиной куда захочет?

«Только не думай, Лалли, что он выберет тебя — женщину, которая разрушила чужую семью, завязав роман с женатым мужчиной. Из-за тебя его законная жена попала в психиатрическую клинику, а дети — в приют».

Лалли ничем не могла помочь им. А Сэм, который обязан был вмешаться, повернулся и ушел. Она потеряла право мечтать. Отныне девушке оставалось рассчитывать только на свой профессионализм. Если целиком сосредоточиться на работе, она справится и не выдаст себя. Кэм не должен догадаться о ее чувствах, потому что это ничего не изменит.

— Не думаю, что работа займет много времени, особенно если Джордан поможет с устройством фонтана.

— Твой контракт истекает только через восемь недель, — напомнил Кэм, как будто опасался чего-то.

У Лалли был выбор: сказать «нет», объявить, что она уйдет, как только закончит мозаику, наконец, просто повернуться и бежать.

Лалли не сделала ничего. У нее не хватило сил, чтобы добровольно отказаться от времени, которое она могла провести возле Кэма.

— Я по-прежнему буду вести дом и отвечать на звонки, охотно поучаствую в исследованиях, если потребуется. Тебе не нужно отрываться от дел и помогать мне с мозаикой. Я справлюсь сама. — Слова дались ей с трудом, но она должна была сказать их. Она доведет контракт до конца, оставит свой подарок и исчезнет из его жизни. — Так будет лучше.

Зеленые глаза Кэма смотрели ей прямо в душу. Почему не дать себе волю — не броситься ему в объятия в надежде, что случится чудо и он примет ее?

Однако жизнь гораздо сложнее. Кэму не нужна ее любовь. Если он узнает о ее прошлом, то с презрением отвернется от нее. Лалли не переживет такого позора.

— Тогда пойду в офис, поработаю, посмотрю деловую переписку.

— Отлично.

Они занимались сексом. Лалли влюбилась, но это не значит, что Кэм должен отвечать ей взаимностью. Ничего не изменилось, кроме возникшего чувства неловкости. Она сделает все, чтобы выполнить взятые на себя обязательства. Ее чувства, так же как и прошлое, останутся тайной.

— А я займусь ужином, — сообщила о своих планах Лалли.

Ей не терпелось заняться мозаичным панно, но сначала она должна была позаботится о Кэме.

Камерон не предложил поменять схему «писатель и его экономка». Ей оставалось только делать вид, что она на это и не рассчитывала. Жизнь определила жесткие границы, в которых нет места союзу Кэма и Лалли. Их дороги пересеклись на короткое время и скоро разойдутся навсегда.

Лалли боялась потерять то немногое, что подарила ей судьба. Она не хотела думать о том, что с ней будет, когда они расстанутся. В течение следующих пяти дней все свободное время она посвятила созданию мозаики. Камерон сидел в кабинете за работой. Иногда по ночам она слышала, как он плавает в бассейне. Лалли тоже выходила освежиться в воде, предварительно убедившись, что не встретит его.

Работа помогала Лалли загнать чувства глубоко внутрь. Панно из морской гальки получилось великолепным. В пятницу вечером она наконец смогла оценить результат. Вытирая о джинсы пыльные руки, отошла в сторону, чтобы объективно оценить качество своего творения. Действительно ли получилось хорошо, или она выдает желаемое за действительное?

Для нее было необычайно важно, чтобы Кэму понравился ее подарок, в котором останется часть ее души, когда она уйдет. Если найдет в себе силы оставить его, несмотря на то что сердце разрывалось от любви.

— Потрясающе, — раздался тихий голос Кэма у нее за спиной.

Он произнес это слово с искренним восхищением, и Лалли стоило огромных усилий имитировать спокойствие. Она оставляла Кэму память о себе, но разве можно сравнить это с коротким мгновением близости, когда она показала ему свои истинные чувства, подарила любовь?

Она повторяла про себя слова, которые не смела произнести вслух:

«Не хочу покидать тебя, потому что не смогу разлюбить. Неужели у нас нет шанса быть вместе? Почему я не могу стать той единственной, для которой ты забудешь сомнения? Ради любви к тебе я готова скрывать свое прошлое».

Лалли знала, что это невозможно.

Она медленно повернулась к Кэму, стараясь улыбнуться в ответ на комплимент:

— Я только что закончила. Ты действительно доволен?

Он перевел взгляд с мозаики на ее лицо:

— Прекрасная работа. У тебя настоящий талант. Думаю, это могло бы стать твоей профессией.

— Спасибо! — Она надеялась, что он не прочитает истинные чувства в ее глазах. — Главное, все работает. Твой управляющий отлично наладил фонтан.

На лице Кэма появилось подобие улыбки.

— Он хороший менеджер. Я готов работать с ним и дальше. К сожалению, мне не удалось застолбить в городе участок, на который я рассчитывал, но, может быть, найду другой...

— Джордану будет приятно услышать об этом, — откликнулась Лалли, а сама подумала: не хочет ли Кэм сказать этим, что больше не нуждается в ее услугах? Она вдруг подумала о своей семье и многочисленных родственниках, о которых беспокоилась. Лалли готова была снова работать на них, однако сейчас...

— Я надеялся уговорить тебя поужинать сегодня со мной в кафе, чтобы не готовить дома. Ты сегодня столько трудилась, — смущенно сказал Кэм. — Можно пойти в ресторан, но мне вдруг захотелось съесть гамбургер. Если ты не против такой еды.

— Не беспокойся обо мне. — Лалли не хотелось, чтобы Кэм жалел ее. — Работа доставляла только удовольствие. Я делала эту мозаику для тебя.

Ей хотелось верить, что лицо Кэма смягчилось от нежных чувств к ней, но, скорее всего, он просто выражал благодарность. Тем не менее мужчина сунул руки в карманы джинсов и, похоже, готов был от смущения шаркнуть ногой. Он взглянул на нее сквозь густые ресницы:

— Ты правда не возражаешь против вредной пищи вроде гамбургера, жареной картошки и газировки? Пожалуйста, соглашайся. Не в качестве вознаграждения, а просто так.

— Хорошо, — кивнула Лалли, прежде чем успела подумать.

Если честно, она бы все равно не смогла отказаться. Если Кэм хочет провести пару часов в ее компании, она только рада. Скоро все закончится, и у нее останется не так уж много связанных с ним воспоминаний. А пока надо использовать любую возможность побыть рядом.