— Вы считаете меня последним преступником, господин капитан, — сказал он. — Я должен на вас очень сердиться, но сегодня я так устал, а гнев очень утомляет, правда, капитан?

Кармайкл ничего не ответил. Сержант направился в спальню. Он издал победный крик и прибежал оттуда, держа подушку. Сделанный перочинным ножом разрез закрывал теперь кусок пластыря.

— Та самая! — воскликнул он. — Мы не нуждаемся в других доказательствах. Я вас немедленно арестую, мистер Лейтс!

— Будьте умнее, Акли, — ответил Лейтс. — Не говорил ли я вам, что меня заинтересовало перышко Алькотта? Я решил провести один опыт. Я хотел убедиться — в тиши домашнего очага, — может ли пластырь, вшитый в повязку, заклеить разрез в подушке. Опыт был удачный…

Сержант Акли не помнил себя от радости.

— Вы сможете рассказать свою басенку присяжным. Эта подушка из отеля, в котором живет Бетчер. Я могу повторить это под присягой. Я видел тамошние подушки. Они точно такие же. Ну, что вы теперь скажете, мистер Лейтс?

В это время детектив, который обыскивал комнату Бивера, прибежал также с подушкой в руке.

— Я нашел ее, капитан!

При гробовом молчании он содрал наволочку и отклеил пластырь.

— Нет ли в доме других подушек? — спросил капитан Кармайкл.

— К черту… не знаю, господин капитан. Я нашел эту. Первую, которая мне попалась. Я…

— Поищите еще.

Сержант Акли вместе с детективами принялся за работу. Через пять минут они нашли шесть подушек! Все шесть были также разрезаны, и в местах разрезов были заклеены пластырем.

Флегматично закурив сигарету, Лейтс взял журнал и начал читать его.

С трудом подавляя смех, который делал светлее его столь холодный обычно взгляд, капитан Кармайкл сказал:

— Жду ваших объяснений, Лейтс.

— Объяснений? — Лейтс поднял глаза. — Вы о подушках? Это только психологический опыт, господин капитан. Я один из тех чудаков-любителей, которые находят самое большое удовольствие в чтении отчетов о криминальных загадках.

— На этот раз у нас достаточно улик, чтобы арестовать вас, Лейтс. Даже если присяжные посчитают их недостаточными.

— Если вы меня арестуете, то полиция окажется в удивительном положении, капитан. Она должна будет прежде всего признать, что обычный любитель распутал «аферу Мандвиля», заметив в газете на снимке деталь, которая выпала из поля зрения ваших людей, несмотря на то, что они имели ее в руках. Больше того — это уже касается моего адвоката, — можно будет удостоверить, что я действовал по договоренности с сержантом Акли, благодаря которой тот заработал двадцать пять долларов и ничего не сказал начальству. Чтобы заработать эти двадцать пять долларов, Акли уверил меня письменно, что не видит ничего противозаконного в моих планах.

Лестер Лейтс слегка покачал головой.

— Да я был бы без малейшего сомнения оправдан, — прибавил он, — а вот полиция оказалась бы в самом невыгодном свете. Не только невыгодном, капитан. Вы выглядели бы попросту смешно!

Офицер обратился к подчиненному. В его взгляде уже не было веселости.

— Мистер Лейтс прав, сержант. В хорошие сети ты нас запутал, сержант!

— Но все эти подушки, господин капитан?

— Можете ли вы теперь узнать, какая из них из комнаты Бетчера?

Сержант посмотрел на гору подушек и заколебался.

— Теперь они немного перемешаны, и мне трудно так сразу…

— Но пару минут назад вы могли ее распознать, — заметил Лейтс, — вы готовы были присягнуть. Время решать, сержант!

Акли бросил на него взгляд, полный ненависти. Кармайкл двинулся к дверям.

— Идем, сержант. Ничего вы уже не выиграете, продолжая здесь торчать… ни вы, ни мы все. Если у вас есть какие-то улики против Лейтса, то вы плохо разыграли свои карты, и чем меньшую огласку получит это дело, тем лучше.

Прежде чем уйти, он обратился к Лейтсу:

— Да, жаль, что среди нас нет такого ума, как ваш. Значительно больше преступников сидело бы под замком.

— Вы очень любезны, господин капитан, — вежливо ответил Лейтс, — но по моему мнению, легче всего отвадить преступников от правонарушения, лишив их добычи.

Кармайкл задумчиво посмотрел на него и тихо сказал:

— Да, возможно, вы правы.

За ним закрылись двери. Лейтс улыбнулся слуге:

— Меня трогает твоя преданность, Скаттл. Не могу понять, как это тебе удалось убедить сержанта, чтобы он написал записку, в которой присоединился к нашему пари.

Шпик смутился и не сразу ответил

— Это только вопрос такта.

Лейтс посмотрел на него, подавляя зевоту.

— Кстати, Скаттл, напомни мне завтра, чтобы я уплатил двадцать пять тысяч благотворительному обществу. И чтобы не забыл сбросить десять процентов за находку, как обычно.