Заселение Японских островов не может быть связано, как это считалось прежде, только с развитием мореходства в доисторических обществах Дальнего Востока. В очень древнюю эпоху вынужденные отправляться в путь под влиянием всеобщего переселения народов Евразии, люди, без сомнения, двигались по дальним путям, которые приводили их к областям, граничившим с Тихим океаном. Фрагменты окаменелых костей доказывают, что в Японии человек прошел полный цикл развития. Человек Акаси (Хиого-кэн) был питекантропом, люди из Кюдзу (Тотиги-кэн) и Юсикавы (Айти-кэн) — неандертальцы, люди из Ханекити и Миккаби (Сидзуока-кэн) уже принадлежали к Homo sapiens. Следовательно, уже в период палеолита в Японии существовала (вместе с человеком из Акаси или его «братом») цивилизация, находившаяся в отдаленном родстве с китайскими или сибирскими центрами. Предки японцев, оказавшиеся на ограниченной территории, вынужденные отвернуться от континента, без сомнения, принадлежали и к другому типу общин, — связанных с морем. В начале II тысячелетия до нашей эры острова (от Сахалина до островов Зондского архипелага), которые напоминают о древних следах евразийского побережья, составляют вместе с берегами Азии, Индокитая до районов Амура особую область, нечто вроде «Средиземноморья» Тихого океана; эта длинная, недавно замкнувшаяся цепь морей поистине питала по своим берегам ряд малых морских цивилизаций, где обитали кочевники, занимающиеся охотой и рыболовством, — характер бытия доисторических людей, как и их образ жизни, был обусловлен самим обитанием рядом с морем. Таким образом, в Японии появляется эпоха, которую называют периодом «керамики с веревочным орнаментом» (дзёмон дзидай) и которая представляет первую очевидную веху локального развития.

Цивилизация Дзёмон была открыта в конце прошлого века (XIX в. — Ред.) американцем Е.-С. Морсом, который первым нашел в Японии раковинную кучу (кайдзука). Часто эти нагромождения раковин можно заметить с самолета по беловатой окраске, которую они придают поверхности земли. В действительности это прозаические кучи мусора, останки моллюсков, которые тогда были основной пищей людей. Эти остатки сначала накапливались позади жилищ, занимая естественные углубления почвы. С течением времени кайдзука в итоге сама определила рельеф почвы; один из прекрасных примеров находится в Кайдзори (Сибакэн), где раковинная насыпь огибала подковой всю деревню. Слой земли над мусорной свалкой служил фундаментом для новых сооружений, так были обнаружены остатки хижин на самой груде раковин. Эти груды обломков, которые требуют осторожности при раскопках (и тем более при истолковании данных), составляют неисчерпаемый источник сведений о жизни далеких предков современных японцев, полной приключений.

Архипелаг изобиловал дичью; кабаны, олени, барсуки, лисы, обезьяны, птицы обеспечивали разнообразие в пюце. К дичи добавлялись дары моря — моллюски, а также богатый улов (рыбу ловили на удочку, сетью или с помощью гарпуна). Улов составляли дорады, тунец, бары, макрели, мулеты, киты, тюлени. На этих широтах, после того как наступали и отступали льды в ледниковый период (периодизация которого для Дальневосточной Азии является одной из наиболее сложных), изменялся и животный мир. Люди стремились жить в тех местах, где имелись наилучшие условия для охоты и рыбной ловли. Такие благоприятные места в изобилии имеются в Японии.

Ландшафт эпохи Дзёмон часто включал приветливую бухточку, а сами поселения Дзёмон располагались на узкой прибрежной полосе у подножия низких изломанных холмов, покрытых зарослями кустарника и защищавших деревни от ветров. Подобные поселения встречались столь часто, что простой ориентир — наличие кайдзуки — сегодня позволяет определить во многих случаях древние следы обитания человека на японском побережье.

Жилища были наполовину вырыты в земле. Более или менее глубокую яму квадратной или круглой формы покрывала крыша из веток, опиравшаяся на столбы, и, без сомнения, в крыше имелось отверстие, через которое уходил дым очага. Благоприятные природные условия способствовали возникновению общества. Постепенно начинается захоронение мертвых. Первоначально их укладывали в позе, напоминающей позу ребенка в утробе матери, посреди мусорной кучи, поскольку кальций, входивший в состав раковин, замедлял разложение тела. Затем для погребения стали использовать глиняные кувшины, сначала для погребения умерших детей, а позднее костей взрослых. С развитием ремесел научились делать сосуды больших размеров. Внимание, с которым относились к погребению, свидетельствует о зарождении религиозного чувства, что подтверждают и другие археологические находки: фигурки из обожженной глины (догу), представляющие женские образы плодовитости, камни, поставленные вертикально, и длинные палки (секибе), которые представляли аналогичное мужское начало; круглые фигурки с выпученными глазами, человеческие кости, покрытые резьбой.

Сама эпоха Дзёмон и полуоседлая жизнь людей той эпохи, охотников и рыболовов, оставила по себе мало свидетельств, за исключением керамики, изготовленной вручную, без применения гончарного круга и украшенной так называемым веревочным орнаментом (дзёмон),[5] которая позволяет определить культуру Японии, предшествовавшую эпохе бронзы. Появление бронзы произошло одновременно с появлением гончарного круга.

Открытия (I960—1964) в местности Фукун (Нагасаки-кэн) позволяют представить стратиграфически законченную классификацию постепенных изменений от эпипалеолитической эпохи с богатым развитием микролитов[6] до неолита, характерного богатством керамики. Первоначально это были грубые сосуды с дном конической формы. Изменение декора, формы и объема позволяет разделить эпоху Дзёмон на пять периодов. Основание керамических сосудов округляется и становится более плоским, меняется декор поверхности, горловина расширяется и украшена большими выступами, так что напоминает современному взгляду барочные вазы. Простота поздних форм только увеличивала их разнообразие и практическое применение.

Позднее новые образцы керамики появились под влиянием изысканных бронзовых китайских изделий. Для украшения керамической поверхности использовались ритмизованные веревочные орнаменты, достигаемые вдавливанием по сырой глине, наблюдается стремление воспроизвести геометрический орнамент и даже интерпретация богатого орнамента металлических изделий, созданных на континенте.

Недавние открытия позволяют утверждать, что в конце эпохи Дзёмон, то есть около середины I тысячелетия до нашей эры, в Японии постепенно распространялась практика богарного земледелия[7] в качестве вспомогательного ресурса, способствующего относительному переходу общин к оседлости.

Земледельческая Япония, а есть соблазн называть Японию именно так в любое историческое время, начинается около III века до нашей эры бурным расцветом культуры, известной как Яёй, которая характеризуется преобладанием земледелия, повсеместным использованием гончарного круга и умением выплавлять металлы. Впервые открыто проявляется то странное обстоятельство, которое представляет в Японии волна импорта. Доисторическая маргинальная культура, первобытная японская цивилизация с незапамятных времен питались континентальными источниками. Но в обширном доисторическом универсуме, когда народы еще не сложились, когда самые революционные изменения возникали из подражания (при этом место их возникновения оставалось неизвестным), явления, возникшие в Сибири, Северном и Южном Китае, Юго-Восточной Азии, постепенно гармонично соединяются.