Тарквиния, крупный металлургический центр, процветающий в VII в. до н. э., вошел в античную традицию благодаря удержанию первенства, особенно в области институтов. Впрочем, точно не известно, до каких пор она действительно играла роль столицы. Присутствие в Риме тарквинийцев в конце VII в. до н. э. ясно свидетельствует не только о ее ведущей позиции по отношению к земледельцам-скотоводам из Лация. Значительные ресурсы города, которые использовались уже в виллановскую эпоху, позволили ему, во всяком случае, оказывать сопротивление конкуренции Цере, древнему виллановскому центру, значение которого возрастает начиная с VII в. до н. э. Скорее всего это происходит благодаря монополии на медь, поставлявшуюся с гор Толфа. Коммерческий горизонт Цере весьма обширен, о чем свидетельствуют привозные ценные предметы, в частности коринфская и аттическая керамика, а также дорогие материалы и вещества — слоновая кость и оливковое масло, — все это позволяет предположить и равный объем экспорта.

В начале V в. до н. э., после битвы при Кумах, конкуренция с Сиракузами провоцирует кризис в Цере, который ориентируется в то время больше на сельскую экономику. Третий этрусский центр, Популония, вероятно, сформировался в начале VII в. до н. э. в результате синойкизма[9] виллановских обитателей, которым он равным образом обязан и успехами в металлообработке. Кроме того, это был единственный поистине морской центр Этрурии. Использование медных рудников Кампильи предшествовало здесь использованию к концу V в. до н. э. железных рудников острова Эльба, следы которых позже будут скрыты архаичными некрополями. Есть также свидетельства, что в VII–VI вв. до н. э. значительно развивалось ремесленное производство, но оно не отличалось большой художественной оригинальностью.

Менее четко прослеживаются этапы развития Вей, которые достигнут своего расцвета чуть позже, в VI–V в. до н. э., тогда как в VII в. до н. э. интенсивная жизнь характеризовала-Капену и Фалерии, населенные латиноязычными племенами. Исторические данные и раскопки на фалийской территории подтверждают их неэтрусское происхождение. Однако тирренская цивилизация очень быстро добивается признания, и ввиду объединения политических интересов, которое за этим последовало в начале IV в. до н. э., только фалиски и капенцы стали поддерживать Вейи и пропагандировать объединение этрусков против Рима. Сами римляне до столкновения с Вейями в процессе своего развития считали этот город своего рода моделью и путеводителем, и именно ремесленникам из Вей доверили украшение храма Юпитера на Капитолии. Раскопки, сделанные по периметру древнего города, в частности в Портоначчо, свидетельствуют об исключительном художественном мастерстве учеников Вульки.

Распространение влияния Вульчи, еще одного крупного центра металлургического и, прежде всего, ремесленного производства, продукция которого была широко распространена вне этрусского мира, также датируется VI–V вв. до н. э. Вульчи — местность в тирренской Этрурии, в которой археологи обнаружили огромное количество и аттической архаической, и классической керамики наивысшего качества. Что касается архаического некрополя Марсилиана д’Альбенья, это был центр, который развивался и богател в течение VII–VI вв. до н. э. и пережил, повидимому, расцвет ориентализации.

Ветулония вызывает особый интерес своей чрезвычайно консервативной цивилизацией. По мнению Дионисия Галикарнасского, она восходит к VII в. до н. э., что подтверждается археологическими данными. Но к VIII в. до н. э. это был огромный центр виллановской культуры, уже богатый металлами, каковым он остался и впоследствии. Металлурги изготавливали оружие и инструменты из бронзы, широко распространились украшения различного типа. Вольтерры виллановская цивилизация достигает довольно поздно, затем с VII по VI в. до н. э. она эволюционирует в сторону этрусских форм. Не имея морских выходов, город распространяет свое влияние на север и на соседние территории.

Клузий, наряду с Вольсиниями и Орвието, — наиболее удаленный от моря исторический город центральной Этрурии. Его земли не содержали минеральных ресурсов, богатства являлись главным образом земледельческими, а расположение исключало морские отношения. Однако внутреннее развитие здесь отмечается начиная с VIII в. до н. э., и ясно видны все этапы последовательной эволюции — от виллановских истоков до ориентальных форм. Решающие импульсы достигали Клузия напрямую, а он, в свою очередь, направлял их на север, в область Ареццо, а оттуда — на восток в сторону Перузии. В зоне будущих Фьезоле и Флоренции влияния Клузия, переданные Ареццо, вероятно, пересеклись с влияниями Вольтерры, это отразилось на облике этрусской цивилизации в бассейне реки По. Ориентализация проникала сюда, как об этом свидетельствуют недавние открытия в Монтаньола де Квинто-Фиорентино и в Комеане, до верхнего течения Арно. Кроме того, Клузий проявляет себя и в других действиях: согласно историческим источникам, именно его правитель, Порсенна, проявил инициативу, нацеленную на смещение Тарквиниев с трона в Риме, откуда они были изгнаны мятежом аристократии. Таким образом, клузийские власти, возможно, были заинтересованы в том, что происходило неподалеку, в нижнем течении Тибра. Позже, после падения Вей, при других обстоятельствах, именно он изменяет курс галльских войск и направляет их в Рим.

Кроме того, северные города, несомненно, играли решающую роль в трансформации виллановского центра в Болонье. Известно, что легенда сделала правителя Перузии, Окноса, основателем Фельсины, то есть этрусской Болоньи, однако археологические данные доказывают, что болонская цивилизация глубокими корнями связана с Клузием и Ветулонией. Скорее всего, виллановская Болонья достаточно поздно обогатилась восточными элементами: дело в том, что морская циркуляция достигает средней и верхней Адриатики только в VI в. до н. э. Мы же вернемся к этой проблеме в связи с этрусским подъемом по ту сторону Апеннин.

У нас мало сведений об этрусской экспансии в Кампании, которая спровоцировала войну с Кумами, а позже — вмешательство Сиракуз. Известны названия многих городов, но археологические свидетельства здесь менее многочисленны, чем в долине реки По, где этруски распространялись и в VI в. до н. э. Однако в культуре Понтеканьяно отражается эволюция от виллановских до ориентальных форм, совпадающая по времени с эволюцией в центральной Этрурии и предшествующая эволюции в паданской Этрурии. Капуе, удаленной от моря, приписывают важную роль, так же как Фельсине — северной столице. Располагаясь на полпути из южной Этрурии в Кампанию, Лаций мог относиться лишь к сфере этрусского влияния; но рассмотрим это позже.

Этот краткий исторический обзор наиболее важных этрусских центров показывает, что каждый из них имел свои отличительные особенности. Мы смогли это подтвердить — по крайней мере, в некоторой степени — благодаря художественным, ремесленным и индустриальным проявлениям, оставившим свидетельства. Кантональная структура найдет подтверждение несколько веков спустя в исторических источниках, которые подчеркивают фрагментарный и автономный характер этрусской политики, относящейся к периоду архаики. Несмотря на национальную связь, хотя и непрочную и имеющую строго религиозный и, по существу, лингвистический характер, каждый город, очевидно, проводил собственную политику, а альянсы и коалиции создавались, изменялись и распадались в зависимости от обстоятельств.

Все же этрусская история концентрировалась вокруг определенных городов, которые вполне заслуживают этого как с политической и социальной точки зрения, так и в материальном, конкретном плане. Какова была роль крупных колонизационных потоков в генезисе этой городской системы? Это по-прежнему одна из сложных проблем, которые ставит этрусская цивилизация. Однако сегодня бытует мнение, что урбанизация являлась следствием внутреннего процесса, вызванного совпадением тесно связанных политико-экономических интересов на территории, где она распространилась, — одним словом, что урбанизация происходила параллельно с увеличением количества укрепленных центров колониального происхождения, греческих или пунических, в Западном Средиземноморье. Возможно, конечно, что импульсы, пришедшие с Востока, во многом способствовали переходу этрусских центров от протоисторической, то есть догородской, стадии к городской. Но сохраняется не только структура архаических этрусских городов, заметно отличающаяся от структуры чужеземных колониальных центров; по большей части последние характеризовались республиканским строем, хотя по сути были олигархическими, тогда как в этрусских городах царил монархический строй, по крайней мере до V в. до н. э. Наконец, никогда правящие классы греческих или пунических городов не накапливали столько богатства, сколько в Этрурии было сконцентрировано в руках одного-единственного класса, явно немногочисленного, — эта экономическая диспропорция является признаком плохо развивающейся в социальном отношении структуры.