— Натали! — зло бросил всегда вежливый Ильин. — Только я хотел ее тряхнуть посильнее…

Очевидно, разлетевшееся вдребезги «а вдруг» сияло на моем лбу ярким светом, потому что он спросил:

— Ты ее видела, что ли? Когда?

— С час назад, чуть больше, она в подъезд входила. Еще подумала — куда бы это ей понадобилось?

— А никуда! Верхний этаж, правое крыло, две с половиной конторы в том углу размещается. Ни в одну она не заходила.

Я удивилась: час — время небольшое.

— Когда ж вы все успели? И ты тоже, как чертик из табакерки…

— А… — отмахнулся явно сердитый Никита. — Я тут неподалеку был. А это, — он махнул в сторону милицейской машины, — местные, из райотдела.

— Ты чего сердитый?

— Да ну, черт бы их всех тут побрал! Никто ничего не видел, никуда девушка не заходила. И ведь не обманывают: в офисах не по одному человеку сидит, если бы кто соврал, желающие поправить уже нашлись бы. Тьфу! У тебя сигареты есть? У меня кончились.

Я вытащила пачку. Она оказалась почти полной. Отложила себе пару сигарет, остальное отдала Ильину. Мы закурили.

— А может, она и вправду ни в одну из контор не заходила? — предположила я.

— Да скорее всего, так. Только теперь, даже если кто-то что-то и заметил, безнадежно. Одна стояла, не одна, видели ее или еще кого лишнего на этаже… Клещами не вытащишь, упрутся рогом — нас уже спрашивали, никто ничего не знает — и все тут.

— А вахтерша?

— А что вахтерша? — безнадежно отмахнулся майор. — Если кто-то тут встречу назначил, так не надо большого ума, чтоб через главный вход войти. Там такая толпа, что вахтер вообще никого не видит. Зачем сидит — непонятно.

Жалко мне было Ильина — прямо ужасно. Я-то со своим патологическим любопытством лезу носом в каждую дыру по собственному желанию. То есть, хочу — лезу, хочу — ну его на фиг, лучше домой, в душ, к ледяному чаю. А ему тут колготиться по этой жаре, и никуда не денешься — работа.

— Сама она не могла свалиться?

— То-то и оно, что могла, знаешь ведь, какие здесь перила, чуть тронь и айда. Эксперты работают, посмотрим. Но явных следов нет, наверняка на несчастный случай спишут, владельцам здания особое определение вынесут на предмет необходимости ремонта.

— Что значит — явных следов нет?

— Слушай, Риточка, уймись, а? — майор как пить дать хотел отправить меня в туманную даль, но посмотрел на сигаретную пачку, которую до сих пор держал в руках, и вздохнул. — То и значит, что за руки ее не хватали, сама она вроде бы тоже ни за что уцепиться не успела, под ногтями чисто. Но это потом еще посмотрят. Может, на майке что — беленькая, свеженькая, подарок для эксперта. Только я особо не рассчитываю. Там одна секция вообще на честном слове держалась, так куском и вылетела. Если девушка стояла вплотную к перилам, достаточно небольшого толчка и даже не обязательно рукой: плечом, локтем — ищи потом хозяина рубашки, от которой там ворсинки остались. А хозяин, может, в толпе к ней прислонился два часа назад…

— Но ведь… — начала было я, но Никита что-то записывал и меня, кажется, не слышал.

Я вежливо замолчала. Толчок, говорите, небольшой? Может, я и дура, но не настолько же, чтобы элементарную физику не помнить. Если что-то уронить сверху, оно упадет прямо под вами. А если толкнуть, даже чуть-чуть, то и упадет чуть дальше. Впрочем, что-что, а уж это эксперты посчитают.

Я сделала Ильину ручкой и отправилась было восвояси. Но он меня остановил.

— Ритуль, ты уж извини, что нарычал. Видишь, как все складывается. Не обижайся, ладно?

Асфальт под моими ногами заходил ходуном. Ничего себе!

— Ты чего это? Меня обидеть сложно.

— Да знаю, знаю, а у кого получится, тот полчаса не проживет. Только ты все равно не обижайся! — Ильин улыбнулся. Ох, негодяй, ох, смерть моя, мало того, что глаза омутами, так еще и улыбается так, что все отдай, и то мало будет. Однако черта с два я ему об этом скажу!

— И знаешь что? — как-то неуверенно молвила «моя смерть».

— Батюшки! Ты никак снова хочешь меня на ужин пригласить?

— Да нет… — Никита покачал головой, явно думая о чем-то, сильно далеком от романтического ужина. — Ой, извини. То есть, конечно, хочу… только не сегодня, видишь?

Вот и разговаривай с ним после этого!

— Я про другое сказать хотел. Глебов машину нашел.

— Какую машину? — рухнула я с романтических высот.

— На которой Света от лидусиного дома уехала.

— Да ты что! — восторг в моем голосе был абсолютно искренним.

— Да я-то как раз ничего. Это твой Иннокентий. Спроси, он тебе сам про свои подвиги поведает. Света из дома вышла, по телефону поговорила и, вся такая независимая, у фонтанчика на лавочке уселась. А некий вьюнош, потрясенный ее неземной красотой, решил с ней познакомиться. Однако сразу понял, что девочка не из дешевых, и, пока с духом собирался, у нее телефон в сумочке зазвонил. Она минуту поговорила и пошла к дороге. Остановилась машина, Света села и уехала.

— Ну…

— Баранки гну! Обычный левак, девушка проголосовала, он остановился. Повезло, свидетель номер почти целиком запомнил. И не изумляйся, у тебя самой недавно так было, помнишь?[1] Так что нашли мы эту машину без проблем. К нашему делу ни сном ни духом, можешь мне поверить.

— Хоть куда отвез-то? — полюбопытствовала я, хотя подозрения уже ворочались в душе — прямо как стадо бронтозавров.

— А догадайся! — усмехнулся вредный майор.

— К Крытому рынку! — неизвестно почему зажмурившись, выпалила я.

— Ну-у… с тобой прямо неинтересно, — обиженно заявил Ильин, однако бездонные его глаза уставились на меня с откровенным любопытством. Видимо, догадавшись, что сейчас не время и не место вникать в логику озарений непредсказуемой Маргариты Львовны, он лишь подтвердил мое предположение. — Именно к Крытому рынку.

— Постой… Если она звонила со своего телефона…

— Со своего, со своего.

— Входящие, исходящие, а? Можно ведь посмотреть, кому она звонила, кто ей. Ты уже посмотрел, да? Ну?

— Опять «ну», — укоризненно вздохнул он. — Журналистка, стиль твой хвалят, а разговариваешь, как… Ну! Сама все знаешь, а спрашиваешь. Почти ровно в пять она звонила Натали…

— Знаю, та на курсах была и разговаривать не стала. А следующий звонок, входящий?

— А это тебе с твоей Ланой Витальевной лучше знать. По крайней мере, я так думаю. Видишь ли, номер — один из тысячи номеров, подключенных скопом, оптом, как хочешь, называй.

— Служебные?

— Точно! И проверять, кто там есть кто, нам ни в жизнь не позволят. Разве что у тебя или у Ланы спросить… — он довольно долго смотрел на меня, точно ожидал какого-то ответа. — Ладно, работать пора. И тебе, наверное, тоже, ты ведь по вторникам сдаешься?

В другой момент я не преминула бы на этот счет съязвить: о-ля-ля, если мужчина помнит твой, да еще и достаточно необычный, рабочий график — это о чем-то да говорит. Тут надо сразу начинать выяснять — о чем именно. Но Ильин сегодня выглядел таким замученным, да и вел себя более чем непривычно — пожалела. И, кроме того, что это за намеки он тут рассыпал? Ну его, от греха подальше!

20.

Собака бывает кусачей только от жизни собачьей.

Полиграф Полиграфыч

Довольно странно для журналиста, ведущего «рыночную» рубрику, но я не выношу продуктовые рынки. Точнее — крупные продуктовые рынки с километровыми рядами открытых прилавков. Крошечный пятачок возле дома, уставленный лотками и киосками, вызывает во мне самые что ни на есть теплые чувства. Я всегда беру картошку — или рыбу, или молоко — у одних и тех же продавцов, испытывая при этом легкое неудобство перед их коллегами. Покупатель я не слишком крупный — что по объемам покупок, что по собственным габаритам — но «мои» продавцы меня почему-то любят. Улыбаются, здороваются и даже беседуют — по собственной, не по моей инициативе — кто о сквозняках и радикулите, кто о детях в школе, а кто и просто о погоде. Причем радикулита у меня нет и никогда не было, детей тоже, а погода есть погода, чего ее обсуждать? Но если человек желает переброситься парой слов — почему нет? И человеку приятно, и я, глядишь, что-то новое узнаю.