— Тогда что...?

— Ты говорил, что хотел бы обрести душевное спокойствие.

— Почему ты погрустнела?

— Андреа принадлежит только мне, Дэвид. Если она поедет следующим летом к тебе в Англию, это будет только визит, ничего больше. Никогда не забывай об этом.

— Она не только твоя, Кэрли, — сказал Итен, стоявший в дверях.

— Что ты там... — попыталась сказать она что-то.

— Андреа зашла ко мне, когда вы отослали ее наверх, — прервав жену, сообщил Итен. — Она плакала. Я едва мог понять о чем она говорила, когда рассказывала о том, что происходит внизу.

Он прошелся по комнате, делая вид, что не замечает постороннего человека. Дэвид же откинул голову назад и уставился в потолок.

— Итен, не делай глупостей.

— Помолчи, Дэвид, — резко ответил Итен. — Ты еще будешь иметь возможность высказаться, а пока мы разберемся между собой.

— Где девочка? — спросила Кэрли.

— Наверху, ждет меня. Я сказал ей, что скоро вернусь. Так скоро, как только уговорю тебя разрешить ей уехать в Англию и жить у Дэвида.

От злости и предательства глаза Кэрли переполнились слезами:

— Ты негодяй!

Итен ответил:

— Мы не можем больше держать ее в разлуке с настоящим отцом.

— Неправильно, — вмешался Дэвид. — Я считаю, что тот, кто воспитывал ребенка целых пятнадцать лет, должен иметь право выбора.

— Мы не можем использовать время, которое прожили вместе с ней, как аргумент, — сказал Итен.

Он подчеркнуто не замечал Дэвида и обращался исключительно к жене.

— Любой ребенок имеет естественное право знать своего родного отца. Ты отказываешь в этом праве Андреа?

Кэрли пыталась рассмотреть, нет ли в его глазах боли или огорчения. Она считала, что ее муж будет бороться за дочь, а не помогать ей уехать из дома. Несчастная женщина положила руку на сердце — сколько оно перенесло страданий. С трудом сдерживая рыдания, Кэрли сказала:

— Она уже знает, кто ее родной отец.

— Мы должны разрешить ей уехать. Если не сделаем этого, она будет нас презирать.

Дэвид протянул руку, чтобы потрепать Итена по плечу в знак одобрения его слов, но передумал.

— Я оставлю вас. Позвоните мне, когда успокоитесь, — сказал он.

Итен посмотрел на него и с напускной озабоченностью заявил:

— Если с ней что-нибудь случится, то я очень строго спрошу с тебя.

— Будь ты проклят, Итен! — закричала Кэрли. — Ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки и ждать, что будет дальше? Не сошел ли ты с ума?

— Если мы не позволим ей уехать сейчас, то она уедет как только чуть-чуть подрастет.

Итен пересек комнату, подошел к жене и обнял ее.

— Это естественно, дорогая, — сказал он с явным состраданием. — Мы всегда желаем того, чего не можем иметь. Если мы заставим ее ждать отъезда к Дэвиду, когда ей исполнится восемнадцать лет, то мы никогда не получим ее обратно. Неужели ты хочешь этого?

Дэвид вынул из кармана ключи от машины.

— Это жестоко. Здравомыслящие люди не отдают своих детей посторонним.

Итен послал ему взгляд, полный торжества, старательно скрывая его от Кэрли.

— Но ты же не посторонний, Дэвид. Ты — родной отец Андреа.

Дэвид не нашел слов ответить ему.

ГЛАВА 8

На следующее утро Кэрли довезла Эрика и Шона до школы и поехала к своей матери. Сегодня утром она сделала несколько попыток поговорить с Андреа, даже принесла завтрак на подносе в ее комнату с тем, чтобы остаться вдвоем. Но как только девушка поняла, что мама не изменила свое решение об ее отъезде в Англию, она замкнулась в себе. Кэрли могла с таким же успехом разговаривать с собакой. Остаток утра прошел в напряженном молчании.

Барбара открыла дверь до того, как Кэрли успела позвонить.

— Я увидела, что ты подъезжаешь.

Обняв дочь, она прижала ее к своему розовому сатиновому платью. Несколько долгих секунд они стояли так, затем Барбара спросила:

— Надеюсь, то, что ты хочешь сообщить мне, будет лучше выражения твоего лица.

— Намного хуже, мама.

Барбара взяла дочь под руку и повела в дом.

— Ты уже позавтракала?

— Я ничего не могу есть, — ответила Кэрли. — А Вэлли дома?

— Он ушел полчаса назад, если он тебе нужен, я могу вернуть его домой за пару минут.

Кэрли села у горящего камина и протянула руки к огню.

— Нет, не надо, — сказала она. — Он и так довольно быстро узнает о том, что происходит.

— Я не думала, что мне придется вытягивать из тебя что случилось.

— Извини.

Кэрли сложила руки и зажала их между коленей.

— Я все думаю, как лучше сказать тебе об этом, но так ничего и не придумала.

— Тогда говори прямо.

Кэрли все еще колебалась, думая, что произнеси она эти слова вслух, они приобретут еще большее значение и важность.

— Андреа думает, что Дэвид ее отец. Она хочет поехать в Англию, чтобы жить вместе с ним.

Ноги перестали держать Барбару, и она беспомощно опустилась в кресло, стоявшее рядом с камином.

— Вчера я видела Дэвида в магазине Тэрнера и почувствовала, что происходит что-то, но никогда бы не подумала, что все зашло настолько далеко.

— Дэвид не говорил, что видел тебя, — сказала Кэрли.

— Боже милостивый, как Андреа узнала, что Итен не отец ей?

— Позавчера вечером он много выпил и затеял спор с Дэвидом, а она невольно услышала их.

Жизнь всегда найдет, как проучить беззаботных и неосторожных.

— Как вы могли быть столь беспечны и непредусмотрительны?! — воскликнула Барбара. — Вы же хотели уехать с мужем из города, как только узнаете, что приехал Дэвид.

— Игра в прятки вряд ли помогла бы. Я должна поступать с учетом того, что есть на самом деле.

Кэрли встала, сняла куртку и бросила ее в кресло.

— Этого не могло случиться в прошлом году. Тогда ничто не смогло бы убедить мою дочь уехать.

Она повернулась к камину и пристально посмотрела в яркое пламя.

— Она изменилась. Я перестаю ее узнавать. Раньше мы были так близки.

— По мере роста человек меняется и все больше познает самого себя. Этого не случится, если ребенок все время будет держаться за юбку матери.

— А какой была я?

Барбара встала и обняла дочь за плечи.

— Случалось, я была не уверена, заговорим ли мы когда-нибудь с тобой в нормальном тоне и достойных выражениях.

— Я не помню...

— Время — лучшее лекарство. Все, что нам пришлось пережить, было для тебя естественным и правильным, а для меня — одни мучения.

— Как я смогу общаться с дочерью, если нас будет разделять расстояние в четыре тысячи миль?

Кэрли еще крепче обняла свою мать, как бы желая, чтобы жизненная энергия и опыт матери передались ей.

— Я вспомнила, наверное, где-то читала, что дети часто воспринимают фантазии как реальность. Андреа, должно быть, показалось очень заманчивым представить себя вдруг дочерью самого Дэвида Монтгомери.

— Она думает, что наконец-то узнала, почему отец относится к ней как-то по-другому, чем к Эрику и Шону. Я пыталась сегодня утром поговорить с ней, но она упорно не хочет общаться со мной. Андреа считает, что я предала ее, а Итен и Дэвид невинные, сторонние наблюдатели.

— Сейчас она думает, что ее все обманули — она на самом деле не такая, как все ей внушали вокруг, — уверенно сказала Барбара. — Поэтому Андреа должна кого-то обвинять. Лучше всего тебя, кого же еще? Кроме того, какая же девушка, родившаяся и выросшая в таком захолустном маленьком городке, как Бекстер, не ухватилась бы за возможность иметь своим отцом такого человека, как Дэвид? Он богат и знаменит, живет в прекрасном замке в заморской стране. Это ли не мечта?

Машинально Барбара начала искать в карманах платья сигареты, хотя бросила курить еще два года назад.

— Теперь понятно, почему ты так плохо выглядишь.

Она приподнялась, взяла лицо дочери в свои ладони и нежно поцеловала.

— Дэвид считает, что мы должны ее отпустить, — сказала Кэрли и присела на бортик камина.