Сестра Мария-Маргарет, слава богу, бросилась забрать у нее священника, оставив Джину обмывать ноги из шланга. Ох, круто.

– Боюсь, что отец Дитер не пробовал тушеную козлятину, которую можно было бы обвинить как источник пищевого отравления, – продолжил голос, косящий под «Театр Шедевров би-би-си»[4]. То был, определенно, совсем не женский голос.

Джина обернулась, и ее тревожное выражение отразилось в солнцезащитных очках.

– Пожалуйста, скажите, что вы не Лесли Поллард, – взмолилась она.

Но то, конечно, был он. А у нее между пальцами ног застряла рвота. Почему бы этому дню не стать еще хуже?

Он вздохнул:

– Власти опять записали меня как «мисс», да?

– Нет, – сказала она ему, – они записали вас как «миз»[5].

– А. И каким-то образом это… лучше? – Он поднял солнечные очки – которые оказались присоединенными к обычным – и прищурился на нее из-за линз. Его глаза были неописуемого коричневого цвета на лице, буквально покрытом белыми пятнами – средством от загара. Очевидно, он был добровольцем типа «Б».

– Я американка, – сказала Джина, протягивая ему руку для пожатия, – так что да, это лучше. Но в нашем случае лишь немного. Джина Виталиано. Я из Нью-Йорка.

Как правило, это было все, что ей следовало сказать. Лесли Поллард ответил ей вялым рукопожатием, да-а-а. Он определенно был типом «Б».

Как будто она не могла сказать этого по страшно уродливой клетчатой рубашке, которая висела на его тощей британской фигуре. Да, он был человеком, редко покидавшим свою лондонскую квартиру одетым во что-либо иное, чем твидовый жакет и слаксы, с пятнами чая недельной давности на галстуке.

Он был выше ее. Не то чтобы кто-то мог это заметить, потому что он, конечно – в лучших традициях типа «Б» – сутулился. Из-под мягкой шляпы свисали седоватые длинные грязные волосы. Трудно сказать, был ли это результат долгой поездки на автобусе, или просто предпочтение личной гигиены, продиктованное расхожей болезнью типа «Б» – тяжелой депрессией.

Джина предполагала второе. Типы «Б» обычно прибывали к ним, претерпев какие- нибудь ужасные личные трагедии. Как и добровольцы типов «А», «В» и «Д», они искали резкого старта, смысла жизни, «ощущения разницы». Но, в отличие от остальных, они не проводили в кемпинге ни дня в своей жизни. Они желали добра, да, но, о мой бог, они были плохо собраны и не подготовлены для такого не слишком роскошного образа жизни.

Обычно в свою первую неделю они спрашивали местонахождение ближайшей прачечной. Иногда монахини – монахини-люди – даже заключали пари на то, когда те отправятся обратно. Сестра, выбравшая дату ближайшую к отказу типа «Б» от миссии, выигрывала.

Да, этот тут надолго не задержится.

Хорошей новостью было то, что, несмотря на седину в волосах, субчик был все еще довольно молод. За проведенные здесь две-три недели кое-что он выполнит.

Например, он может помочь отцу Бену вырыть новый колодец.

А пока она наблюдала, Лесли Поллард забросил на плечо свою спортивную сумку и подхватил трость, лежавшую на земле рядом с ним. Похожую на ту, что использовал Макс во время своей физиореабилитации.

Отлично. Доброволец типа «Б», который не только не мог передвигаться без поддержки, но еще и будет напоминать ей, каждый раз как она его увидит, человека, которого она изо всех сил пытается забыть. Джина выдавила улыбку:

– Что ж, добро пожаловать. Извинишь меня на секундочку, пока я найду немного воды, чтобы, ну понимаешь, дервотиться?

Он улыбнулся несколько неопределенно, отвлеченный лагерной активностью. Однако.

Джина была благодарна за маленькие чудеса. Типы «Б» иногда были не способны понять их чувство юмора, и неопределенная улыбка была лучше, чем ничего.

– На самом деле, – сказал он, – если вы просто покажете мне мою палатку…

– М-м, да, – протянула Джина, – насчет этого. Видишь ли, мы до сих пор ждем отгрузки поставок, так что, боюсь, тебе придется разделить жилье.

Он кивнул, почти не слушая, озираясь.

– Конечно. Поверь мне, после этого путешествия в автобусе, я могу спать где угодно.

Джина поверила бы в это, только если б увидела. Но все же осилила следующую улыбку.

– Хорошо, потому что я расчистила немного места для твоих вещей в палатке, которую делю со своей подругой Молли Андерсон…

– Извини?

И без малейшего труда она полностью завладела вниманием Лесли Полларда. Его пристальный взгляд внезапно стал таким острым, что это немного тревожило. Она отступила на шаг, задаваясь вопросом в течение секунды, не прочла ли его неправильно, и не являлся ли он типом «А», вместо типа «Б».

Но затем он быстро заморгал, словно в плохой пародии на Хью Гранта, и сказал:

– Прости? Ты расчистила участок в вашей палатке? Так не пойдет. Нет, боюсь, так совсем не пойдет. Разве в МОС нет правил насчет этого – смешивания, сожительства? Ваша палатка открыта для незнакомцев – незнакомых мужчин – все время?

Он был серьезен. Очевидно, Лесли Поллард был даже большим ханжой, чем сестра Двойная-М.

– Если ты позволишь мне закончить, – сказала Джина, – то услышишь, как я говорю, что моя соседка по палатке и я будем проводить большую часть времени в больнице в течение нескольких следующих дней. Даже без вторжения рвотных монстров у нас здесь несколько пациентов – маленьких девочек, которые нуждаются в круглосуточном уходе. Палатка на ночь будет полностью твоей. И если тебе понадобится взять что-нибудь из сумки в течение дня, просто постучи перед тем, как входить. Я полностью освободила для тебя один чемодан – вот ключ от замка. Он не очень большой, но убедись, что поместил туда все ценные вещи для сохранности. Сестра Леа законченная клептоманка.

Лесли захлопал ресницами.

– Это была шутка, – сказала ему Джина. Очевидно, она ошиблась насчет чувства юмора. – У нас даже нет сестры Леа и… Не имеет значения. Третья палатка слева. Та, что с консервной банкой с чаем на столе вместе с плакатом «Добро пожаловать, мисс Поллард. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома».

И на этом она пошлепала прочь, чтобы найти немного воды.

Лесли Поллард стоял со всеми своими вещами внутри палатки прямо у двери. Там на столе была банка чая «Эрл Грей», упомянутая – как-там-ее-имя? – Джиной. Прямо рядом с чайником, банкой стерно[6] и, безусловно, соблазнительным пластиковым контейнером с «Фиг Ньютонс».

В животе заурчало лишь от взгляда на них. Конечно, в эти дни его живот урчал почти все время, потому что он пытался сбросить вес. Плакат, который она описала, тоже был тут: «Добро пожаловать в наш дом, мисс Поллард».

Так далеко от дома, на краю света, это была одна из самых потрепанных палаток, что он видел в жизни. Ткань штопали так много раз, что заплаток было больше, чем оригинальной ткани. Каркас напомнил ему провисшую спину мула. Старая, уродливая и, вероятно, ненадежная в шторм, но способная пригодиться в обычный день.

Как будто в этом лагере бывали обычные дни – этот благочестиво-показной притон либералов, спасающих эту экстра-дрянную часть без-малого-безнадежного мира.

Но, без сомнения, все же в этой части Африки собралось столько монахинь и священников на квадратную милю, сколько он не встречал нигде во время своих путешествий. Если кому-то нужно было спасение, то это место было самое то.

И все же Джина, с темно-каштановыми волосами и убийственно красивым телом, на самом деле думала, что никому не… что? Не будет дела? Или, может быть, что никто не заметит внезапной совместной ночевки добровольцев?

Согласно правилам и инструкциям МОС – он получил подробный буклет в офисе в Найроби – неженатым мужчинам и женщинам не позволяли «вступать в отношения».

Включая любое путешествие за пределы лагеря. Сотрудникам рекомендовали путешествовать и организовываться в группы, магическим числом являлось три.

Буклет утверждал, что эти правила были созданы, чтобы обеспечить защиту сотрудникам и послужить очевидным примером предельного уважения МОС к различным традициям и культурам Кении.