— Мой муж, — постепенно вливая в голос весь доступный ему яд, — заговорил Кривошапкин, — мой драгоценный, мой любимый, ну просто обожаемый супруг иногда забывается… и называет меня Артуром. Он подразумевает, что я — как король Артур и все рыцари Круглого Стола вместе взятые, так умна и справедлива! Вам, Светочка, нравятся чёрненькие тачечки? Давайте я вам помогу… то есть, С-сс.. Элмер поможет погрузить багаж в чёрненькую, а мы поедем на серенькой. Видите ли, на мой взгляд, серый цвет в данном исполнении смотрится более элегантно. И… Элмер, дорогой, чтоб я больше не слышала от тебя этой ереси — более стильнее, менее синее. Русские — так не говорят!
Серёга успел за время Артуровой речи пару раз сменить цвет лица с багрового на зелёный, собрал мозг в кучку и ответил:
— А мы, д-рагая, не это! Мы не русские!
— А ты, д-рагой, — Артур подошёл к Серёге вплотную и сгрёб его за ворот майки, — ты, дорогой, поаккуратнее лопочи! А то превратишься внезапно в немого!
Зря Кривошапкин так приблизился к пьяному Лаврову.
Зря забыл, что находится в женском теле: вспоминать пришлось, когда вожделеющие лапы Элмера округло так прошлись по нижней части спины Вирджинии.
Но, надо отдать должное, соображал Артур всё равно быстрее. Руку вытянуть — пальцы сжать — кисть повернуть…
— Уй ё-оооо! — взвыл Серёга, сгибаясь в три погибели и чуть не падая на чемоданы Светочки. — Шо ж ты творишь, ё…
— Ах, дорогой, прости! Я всегда такая нервная накануне критических дней! Прости, прости, я хотела ласково погладить. А теперь встал и помог Светочке погрузить багаж. Куда понёс! В чёрную! Быстро!
"Тры часы до Уфтимски", которые предрёк водитель, пролетели почти незаметно. Правда, вначале "супруги Миллер" очень экспрессивно повыясняли отношения, сошлись на том, что действовать будут по обстоятельствам, и Кривошапкин чётко обрисовал права и обязанности Лаврова.
Серёге предписывалось как можно больше молчать, не встревать в обсуждения и вообще косить под дебила.
— Не, блин, если я буду дебилом, мне ребёнка не дадут!
— Хорошо, — согласился Артур. — Будь не дебилом, а восторженным идиотом.
— Не вижу разницы!
— Да? У тебя ещё пара часов есть на то, чтоб увидеть. Вот, полюбуйся на фотографии нашего загородного поместья, нашего конезавода, наших пяти городских квартир, нашей яхты, нашего офиса — и там, в детдоме, всем их показывай. Восторженно и с идиотской улыбкой…. Хотя о чём я! Просто улыбайся. Тебе это идёт. Да, клички лошадей выучи и параметры, будешь хвастать всеми этими Чемпионами, Спотами, Венерами, Аризонами…
— З-зачем? — оторопело уставился Серёга на фотографию какого-то чёрно-коричневого коня.
— Ну Се… Элмер, ты меня поражаешь! Ты, владелец конезавода, ты просто обязан болеть лошадьми! Ты обязан знать наперечёт пятнышки на лбу и гвозди в подковах! Кто от кого когда родился, у кого предки быстрые, у кого выносливые, кто рысак, а кто иноходец, кого из двухлеток уже пустили махом, а кого тренируют тротом и шагом!
Серёга разинул рот:
— От блин! А ты откуда всего этого нахватался?!
— Чего — "этого"?
— Ну, тортом, шагом, махом, двухлетки…
— Отсюда! — со злостью швырнул на колени сотоварищу увесистую папку Артур. — Отсюда, да-ра-гой!
"Элмер" погрузился во вдумчивое изучение папки с фотографиями, подписями.
Прошло не менее получаса, прежде чем он, резко разогнувшись, пихнул "Вирджинию" локтем в бок:
— Эй! Ты скажи, это всё по-каковски написано?!
Артур сдвинул брови:
— Не понял?
— Ну это вот всё! Оно же… не по-русски!
— Как — не по-русски?!
Кривошапкин выдернул папку из рук Сергея.
— Как это не по-русски?! Ты чего? Вот же написано — "Зеленолесское конное хозяйст…"
Не договорив, он уставился на обложку папки, а с неё на него таращились латинские буковки.
"Horse-breeding center "Greenwood"
— Ви тэпэр миня убьёти? — внезапно спросил водитель, о котором "супруги" успели начисто забыть.
— Ага, — машинально отозвался Артур.
Машина резко вильнула на дороге, вылетела на встречную и под радостный визг тормозов улетела в кювет.
— Ви шпиёны, — затравленно лепетал водитель. — Ви амэриканьские шпиёны, я слишал разговоры, ви шпиёны…
— Мать твою ну что ж! — рычал Серёга, изо всех сил подпирая плечом машину.
Они вдвоём с водителем толкали, Артур на водительском месте давил на газ.
Элегантная серенькая тачечка ревела, пыхтела, чихала, урчала и сантиметр за сантиметром преодолевала невысокий, но очень крутой подъём наверх. Как только не помялась и не перевернулась!
— Ви шпиёны, — крутил свою шарманку водила.
Серёга решил лучше помолчать. Всё-таки надо бы доехать до Ухтомска — а то вот так запугают совсем бедного азиата, он и сыграет с ними "в камикадзе"…
Когда машину вытолкали на шоссе, оказалось, что, собственно, авария случилась под табличкой "Ухтомск", а метрах в ста стоит неуклюжая бетонная скульптурка-указатель с аналогичными буквами. Под ним ответвление дороги зарывалось в сады-огороды окраины городка.
— Приехали, — почему-то без особой радости сообщил Серёга.
Странно, так хотелось побыстрее с этим заданием разделаться, а тут вот оно — можно начинать действовать — а всё желание работать куда-то испарилось. А главное, в голове ни единой мысли о том, что делать дальше!
— Приехали, — таким же безрадостным эхом отозвался Артур. — Надо искать гостиницу… мотель… в общем, где на ночь остановиться.
— Ви хатель убить кого в Уфтимски? — словно невзначай поинтересовался водила.
— Ми хатель убить в Уфтимски всех, — зловеще пообещал Серёга и скорчил такую жуткую рожу, что бедный водитель ужом ввинтился на водительское кресло рядом с Артуром, не иначе как представив, что прямо сейчас "шпиёны" достанут ракетную установку и запустят в Ухтомск ракету с ядерной боеголовкой.
Правда, пришлось ему тут же выкатиться наружу с громкими воплями — "Вирджиния" решила, что начались сексуальные домогательства, и повторила на водиле уже опробованный на Серёге трюк с "поворотом".
— Извините-извините, — пропищал Артур, выбираясь из авто.
— Ага, извините! — подхватил Серёга. — Знаете, моя жена — она такая нервная накануне этих, критических дне… Ё! Да что я опять не так сказал-то!
Воспользовавшись тем, что всё внимание "Элмера" обращено на водителя, "Вирджиния" шустро так нагребла на обочине внушительный пучок сухой травы и мусора и засунула "мужу" за шиворот. Пока Серёга плясал, вытряхивая "подарочек", его "супруга" остервенело визжала, топая ногами:
— Не тебе трепать на каждом углу о моих критических днях! И вообще — что ты о них знаешь?!
Серёга уставился на Артура — сверху вниз:
— Э… а, собственно, ты сам-то что про них знаешь? Или про это тоже написали в той папочке?
— …! — ёмко высказался Кривошапкин.
И притих. Лавров довольно улыбнулся. Правильно, так его, умника-зазнайку, альфа-самца несчастного! Пусть подумает.
Хотя, правда же. С чего вдруг Артур стал такой истеричкой? Неужели у биомуляжей… внезапная мысль оттянула нижнюю челюсть Серёги чуть не до колен:
— Ар… кхе… Джинни!
— Чего тебе? — буркнул Артур.
— А ты, случаем, не того?
— Чего не того?
— Ты… может, у тебя… правда?!
Кривошапкин широко-широко распахнул и без того не маленькие глаза и позеленел:
— Правда?!.
И рванул куда-то в кусты.
Серёга покачал головой. Надо будет в следующий раз попробовать побыть бабой. Прикольно, наверно! Ведь интересно же, а вдруг будет биомуляж с такими же буферами, как в этот раз Вике достались? Ух, Серёга б их помял бы, так бы помял бы, вах! Сладострастные фантазии заполонили всё сознание и были упоительны ровно до тех пор, пока Лавров не вспомнил: можно быть единовременно кем-то одним. Или бабой, или мужиком.