— Я согласен с Игорем, — тихо сказал Краснов. — Он всего лишь предполагает, что наш литр золота побывал на разбившемся вертолёте, но Аля в этом уверена. Она тоже звонила, говорила, что устала, как хаски после дневного перехода в упряжке, и что эту упряжку вёл целый десяток каюров.

Горячев усмехнулся:

— Это после работы с фотографиями?

Он успел понять, что у Сочиной хор голосов в голове звучит обычно тогда, когда она смотрит фото.

— Да.

Мужчины молча продолжили изучение «шикарного фильма» на крышке ноутбука.

На кухне восторженно солировала Леночка:

— А там есть участок один, где буквально в полуметре от края прибоя такая ямка, и вот разбегаешься так, вроде просто в воду бежишь, а потом — бултых!..

Визг Марины. Хохот Скрипки:

— Получилось! Де-е-евчонки! У меня — получилось!

Краснов покачал головой — в ответ на мысли Горячева:

— Нас не пустят сегодня в Гохран.

Следователь всё равно вздрогнул, и Ярослав виновато улыбнулся:

— Николай Васильич, я не нарочно! Но, чтобы нас туда пустили хотя бы завтра, надо звонить уже сейчас. Боюсь, вам придётся задействовать все свои связи… да и мне тоже.

Горячев кивнул:

— Да. А вы туда Мариночку пошлёте, верно?

— Верно.

— Сами с ней поедете?

— Нет.

Слово легло на воздух, как сухой осенний листок на глянец пруда.

— Вы поссорились?

Ярослав задумался.

— Не знаю.

— Значит, поссорились, — огорчился следователь. — Надеюсь, ничего серьёзного?

— Я тоже надеюсь, — неопределённо повёл плечами Краснов. — Но разговаривать со мной она соглашается только в случае крайней рабочей необходимости.

— Ну вот и славненько! Поедете вместе в Гохран, там и помиритесь.

— Нет. Ей там работать нужно будет, а не со мной мириться. Поедет с Леной.

И снова Марину разочаровала процедура смотра вещдока.

Нет, на сей раз, вначале всё было почти так, как ей представлялось. Их с Леной чуть не на изнанку вывернули, проверяя, они ли это, их ли это паспорта, удостоверения, действительны ли они, разрешения на вход в здание и вообще. Вот только сканирования радужных оболочек не было и сенсорных замков, срабатывающих по отпечаткам пальцев.

Если бы Марина не была экстрасенсом, ни за что не заподозрила бы, что Марченко, уверенная в себе и своей правоте молодая женщина-следователь, на самом деле внутри вся дрожит от того, что попала в святая святых — хранилище всех российских сокровищ.

— Они всё равно там не все, — успокоила её Марина ещё перед выездом из штаб-квартиры. — Так что нечего бояться. Мы же не грабить их идём.

А теперь и самой Лещинской казалось, что внутри трясётся и дрожит каждая жилочка. И по спине бегали мурашки. Наверное, от кондиционера… здесь он работал бесшумно, и, если б не лёгкое движение воздуха, Марина не заметила бы его вовсе.

Помещение, куда их с Леной проводили двое вооружённых охранников в форме и двое мускулистых мужчин в штатском, поражало гармонией сочетания современного и классического. Совершенно уместными смотрелись и панели красного дерева, и компьютеры, и хрустальные люстры, и жалюзи на окнах… но мало что ли таких помещений в других организациях? Волна разочарования лизнула берег мыслей Марины.

Двери раскрылись, и в комнату внесли металлический кейс. Вежливо улыбающийся неискренней «американской» улыбкой мужчина представился девушкам, не спрашивая их имён (да знал уже, конечно!), поинтересовался:

— Как вам будет удобнее работать с золотым песком? Вам нужно его держать в руках, или можно оставить его внутри?

Марина пожала плечами:

— Сейчас я его не вижу и не могу вам сказать, нужен ли тактильный контакт. Если вам несложно, достаньте его… пожалуйста.

Продолжая фонить натянутой улыбкой, мужчина открыл кейс и легко, как спичечный коробок, выставил на стол литровую банку. А Ярослав говорил, в ней двадцать килограммов весу… ну и руки, однако!

— Это та самая? Вы не пересыпали? — спросила Марченко, с интересом склоняясь к улике.

— Мы не храним золото в банках, — в голосе мужчины просквозило такое чувство превосходства, что даже улыбка на некоторое время стала искренней. — Следственный комитет попросил нас не пересыпать, пока не завершится следствие.

А вот дальше у Марины началось одно сплошное разочарование. То, что лежало в банке, конечно, блестело, но как-то неправильно. Оно вообще мало было похоже на золото. Конечно, может, виной тому пыльная грязная банка… но разве это — двадцать килограммов золота?

— Что-то не так? — предупредительным тоном поинтересовался мужчина, имени которого Марина уже не помнила.

— Да нет… всё в порядке.

Руки словно сами собой тянулись, подрагивая, к банке. В ушах нарастал странный гул. Рокот. Вертолёт. Пальцы сомкнулись на стекле. Марина закрыла глаза и словно наяву увидела безоблачное синее небо, летящий невысоко над сопками вертолёт… на сопках лес, лес, одна, другая, как стадо овец, мельтешат, торопятся вперёд — а вдруг ворота закроются, и они на водопой не успеют? А эту лепили второпях, на неё уронили усталую ладонь гончара, и верхушка разделилась на две, как там сериал назывался, «Твин Пикс»?..

Грохот взрыва заставил Лещинскую зажать уши, присесть на корточки. К ней разом рванулись и Лена, и мужчина, и ещё двое в штатском, что стояли за дверью, но всё, как оказывается, видели.

— Всё в порядке, всё хорошо, — лепетала Марина. — Всё хорошо… вертолёт. Он взорвался. Это золото было там, оно… помнит.

В ушах затихал дикий, нечеловеческий вой сгорающих заживо людей: машина сначала загорелась, а потом уже взорвалась. Перед глазами одна за другой вспыхивали картинки: сопка. Огонь. Обломки.

Покорёженные останки свалились как раз на ту сопку, которую судьба и так уже обидела, разделила надвое…

Лена с Мариной выглядели бледными, усталыми, но довольными.

Марченко всё восхищалась:

— Нам бы такие интерьеры!.. Нам бы их кондиционеры!.. Нам бы такое, как у них!..

Скрипка слушал отрешённо — то ли продолжал практиковаться в «прямом переносе», то ли просто был на своей волне. «Волна» ему не помешала бы, ведь на нём «висела» уже пара нераскрытых дел.

Лещинская, у которой в присутствии Краснова пропадал не то, чтобы дар красноречия, а голос вообще, старательно пересиливала себя, рассказывала о том, что удалось увидеть. Николай Васильевич и Ярослав наперебой засыпали её уточняющими вопросами, а она старательно вспоминала подробности.

— Мне кажется, — сказал Горячев, — самым полезным для нас в вашем видении является эта сопка с седловиной. Их таких, конечно, много, но всё же не на каждом шагу они встречаются. Нам известно направление полёта, и можно будет расспросить местных жителей о том, есть ли на пути следования машины подобные сопки.

— Мне кажется, — поддержал Краснов, — Игорю не придётся расспрашивать местных. У него есть Аля.

— И у Али есть карты? — предположил Николай Васильевич.

— Ну, то на худой конец. Но думаю, с поиском этой сопки наша Цыганка справится и без Таро.

Марина почти улыбнулась Ярославу — и он почти обрадовался.

Но… мысли молодой женщины были перед ним как на ладони. И в них не было ни намёка на примирение.

— Дай мне карту, — попросила Аля Игоря уже раз этак в десятый. — Дай мне большую карту окрестностей Хабаровска.

Валуйский вышел на викимапию, нашёл там Хабаровск, увеличил изображение и пододвинул ноутбук Сочиной.

— Дай мне большую бумажную карту! — возмутилась Цыганка.

— У меня диагональ двадцать дюймов, тебе этого мало?! — взмутился в ответ Игорь.

— Мне надо её потрогать!

— Ну фиг с тобой, трогай экран!

— Мне надо её ощутить!

— Ну ощути экран же! Чем тебе не карта!