-- Обе плохие! -- захохотал Степан. -- Можно, я скажу ту, что похуже?

       -- Ну давай, -- милостиво разрешил Рауль.

       -- В общем, так, -- рубанул ладонью воздух Степанищев. -- Так! Ты помнишь Вольдемара?

       Акакий скривился, словно ему под нос сунули что-то, что умерло не своей смертью неделю назад в жарко прогретом помещении.

       -- Вольдемар Заболонский...

       Медленно выцеженное сквозь зубы имя превратило друзей в китайских болванчиков, ритмично кивающих головами.

       -- Вольдемар Заболонский!

       Ещё бы Акакию не помнить эту личность.

       Впервые Мерзлихин и Заболонский пересеклись на телестудии, где снималась программа "Вечерние прогулки с..." Оба были операторами, только почему-то Акакию камера служила продолжением тела -- любая камера! -- и он понимал с полуслова, что от него требовалось. А Заболонский выбрал другую тактику прорыва в "верхние эшелоны" и любимчики. Он, стоит признать, действительно был вполне хорош собой и считал, что красивым людям всегда и везде должны уступать все те, кто особой красотой не отличается. Вольдемар стал мешать Мерзлихину, чем только мог. Дело доходило даже до перетирания проводов в камере, именно перетирания, а не перерезания, чтоб причастность Заболонского обретала полную недоказуемость.

       Примерно в то время Акакий познакомился и с Раулем. Тот пытался всем объяснить, что на самом деле Мерзлихин ни на йоту не уступит во внешней красоте Заболонскому, а во внутренней даст ещё и приличную фору, но ведь Акакий не давал сбрить бороду и сделать нормальную стрижку...

       Вольдемар был всего лишь человеком и многого просто не понимал -- а связанные по рукам и ногам декретами о цивилизации вампиры ничего не могли с ним сделать.

       Ну, или просто не хотели. Больно надо, нервы портить из-за какого-то там жалкого человечишки! Он мигнёт и погаснет, а им ещё жить, и жить, и жить...

       -- Ну так и в чём же новости, плохая и ещё одна плохая? -- поторопил друзей Акакий, усилием воли задвинув подальше неприятные воспоминания.

       -- Первая: Вольдемар Заболонский перевёлся работать в "Шарм".

       Акакий почувствовал, как сводит нёбные мышцы, как против его воли выдвигаются клыки:

       -- Что ж! В этот раз я буду действовать его методами! А вторая новость?

       -- Вторая новость: он наш начальник, -- тихо-тихо прошептал Степан.

       Рауль стоял, упершись взглядом в кирпичную стену. Наверное, рыжие жилки складывались в очень интересный узор.

       -- Я буду просить, чтоб меня куда-нибудь перевели, -- так же тихо, как Степан, сообщил он.

       -- Вот уж нет! -- взорвался Акакий. -- С какой стати мы будем бегать от этого придурочного человечка?! Я -- остаюсь! И вы, если вы всё ещё мои друзья, тоже остаётесь! Со мной! Кто он, в конце концов?! Букашка! Мы дадим ему бой, который он запомнит до конца своих букашьих дней!..

       Рауль погладил Акакия по руке, успокаивая.

       Подействовало: Мерзлихин даже смутился, правда, несильно.

       -- Извините! -- радостно объявил он, и друзья не уловили в его голосе ни капельки раскаяния.

       -- А я тут научился гадать по радужке! -- поспешил сменить тему Рауль.

       Акакий нахмурился:

       -- То есть как?

       -- Вот смотри... -- ле Руж взял Мерзлихина тёплой ухоженной рукой за бороду и чуть повернул его лицо к свету. -- Смотри на меня.

       Акакий вздохнул и заглянул в тёмно-голубые глаза друга.

       Рауль был похож на итальянца. Каштановые волнистые волосы, яркие светлые глаза, смуглая кожа... кому оно надо знать, что это краска, линзы и солярий!

       И тут глаза его подёрнулись ледком, меняя цвет с голубого на серый. Выходит, всё-таки не линзы. Акакий дёрнулся, пытаясь отстраниться, но пятерня ле Ружа держала его за бороду очень и очень крепко.

       -- Стёп... -- тихонько позвал Мерзлихин второго друга, но тот деликатно отошёл слишком уж далеко.

       Рауль закатил глаза и заговорил не своим, слишком низким и грубым голосом:

       -- Она... она идёт... идёт к тебе... она... она проходит... проходит мимо... а ты, ты смотришь на неё, ты думаешь о ней... но она идёт мимо!

       Шорох тормозов вывел Рауля из транса и заставил разжать пальцы на бороде Акакия.

       Тёмно-вишнёвый, гладенький Maserati 3200 GT с разгону затормозил у дверей телестудии. Дверь водителя открылась, и мир провалился в замедленный рапид.

       Полутьма салона неохотно выпускала изящную ножку в ажурном чулке -- чулке! Длина юбки позволяла увидеть широкую кружевную резинку! -- и лакированной туфельке на шпильке, потом другую ножку, потом две тонкие, одновременно хрупкие и гибкие руки, похожие на двух экзотических змей... детали впечатывались в мозг Акакия одна за другой, но в общую картину сложились только тогда, когда обладательница длинных ножек и гибких рук подошла вплотную к Мерзлихину.

       Обдала пряным, сладким, густым ароматом...

       ...ароматом свежей, только что пролитой крови...

       Акакий, как под гипнозом, шёл на запах, впитывая каждой колбочкой и палочкой сетчатки магический образ красавицы, припарковавшей авто у дверей телестудии.

       Если б только она работала здесь... если б только она хоть кому-нибудь оставила свои координаты... если б только получить возможность хоть раз ещё увидеть её снова...

       Мерзлихин шёл за прекрасной незнакомкой до самых дверей гендиректора. Даже помог ей войти к нему! Торопливо скомкал и выкинул из головы крамольные пошлые мысли. Прислонился к стене и закрыл глаза, пытаясь восстановить дыхание.

       Да, он не был одинок. Друзья и бабушка Селестина не в счёт, ведь всегда рядом с ним оказывалась какая-нибудь Крыска, Людочка, Монстера или там Хлоя-Федерика -- человеческая или вампирская женщина. На данный момент всегда была готова составить компанию вампиресса Светочка. Такая мягкая, послушная, недалёкая и обыкновенная, могла ли она сравниться с шикарной незнакомкой?

       Самодовольный, напыщенный и одновременно язвительный смех выдернул Акакия из мира грёз, где он составлял планы, как наберётся смелости и сначала спросит у прекрасной незнакомки, как её зовут, а потом попросит телефончик.

       Вольдемар Заболонский, собственной персоной, стоял, скрестив руки, прямо перед Акакием, издевательски хохотал и качал головой.

       -- Подбери слюни, Акашенька! Эта ягодка не для тебя росла!

       От неожиданности Мерзлихин не сумел сразу же придумать достойный ответ, а к тому моменту, когда он родился, мысль о том, что Заболонский формально начальник, убила всякое желание озвучивать искромётный, уничтожающий, ломающий достоинство и так далее...

       А Вольдемар продолжал хихикать, изящно вскидывая красивую белую руку, чтоб поправить короткую модельную стрижку:

       -- Ты же видел, или ты не видел! Карина на тебя ни разу даже не взглянула -- так чего ж ты хочешь, друг Акашенька? Вали отсюда, чем быстрее, тем лучше!

       Акакий блаженно улыбнулся:

       -- Вам как ответить, "слушаюсь и повинуюсь" -- или "так точно, будет исполнено"?

       Заболонский оценил шутку, поэтому смеяться перестал:

       -- Просто сгинь с глаз моих, пока не позову.

       Мерзлихин шутовски раскланялся и "сгинул", но в его голове поселилась новая, доселе неизведанная мысль: никогда раньше Акакию не приходилось добиваться женщин. Тем более, таких, которые проходили мимо него, как мимо пустого места.

       Карина ещё не успела привыкнуть к своему новому авто. Maserati 3200 GT -- это вам не игрушки! Не просто машина для города, а настоящая философия жизни.

       А ещё, между прочим, достойное продолжение для "змеиного" костюма от Версаче и туфелек от Луи Вуттона.