Но для нас, чтобы сопротивляться Селене, этого было не достаточно. Фактически, мы должны были победить ее. Так или иначе, мы должны были лишить ее сил. Я искала знания Элис, скрытые внутри моего мозга, и начала анализировать энциклопедии знания, которые она получила за всю свою жизнь.

«Как ты сражалась светом с темнотой?» - спрашивала я себя.

«Также, как солнечный свет рассеивает тень», - таким был бесполезный ответ. От расстройства я почти кричала. Мне нужно было что-то практичное, конкретное. А не какая-то тарабарщина.

Кончиками своих сенсоров я уловила едва слышный звук дыхания - Мери-Кей. Она сидела в тени угла комнаты, так же неподвижна, как кукла, с отрытыми, но невидящими глазами. Даже не думая, я наложила на нее заклятия отвлечения, отклонения. Я хотела, чтобы тогда, когда Селена посмотрит на Мери-Кей, она немного отклонила взгляд в сторону, чтобы она ничего не увидела, не запомнила присутствия моей сестры.

Хантер и Селена стояли лицом к лицу, и внезапно Хантер сделал то, что очень удивило меня: он схватил с полки хрустальный глобус и запустил его в Селену. Ее глаза расширились, она отступила в сторону, но глобус все же ударил ее в плечо со слышимым глухим звуком. В следующее мгновение она выбросила вперед руку, и атами полетел через всю комнату прямо в Хантера. Это слишком сильно мне напомнило ту ужасную ночь несколько недель назад, и я вздрогнула, но Хантер легко увернулся от ножа, и он отскочил от лампы и упал на землю.

Но что я могла сделать? Я не имела никакого опыта в перемещении вещей в воздухе: я никогда не пробовала так контролировать физические предметы. В этом сражении я должна была использовать магию и только магию. Мне было нужно использовать свою правду.

Я видела, как Хантер вытянул серебряную цепь, заклятую, чтобы предостеречь того, кто носил ее, от использования магии. Вместе с еще некоторыми заклятиями этого было достаточно, чтобы остановить большинство ведьм.

Но Селена просто презрительно посмотрела на Хантера, отвергая эту угрозу, и повернулась ко мне. Быстро пересекши комнату, она сказала:

- Морган, прекрати эти глупости. Отзови свою сторожевую собаку. В тебе есть то, что может сделать тебя одной из самых великих ведьм всего времени: ты - истинная Вудбейн, чистая и древняя. Больше не отрицай свое наследие. Присоединяйся к нам, моя дорогая.

- Нет, Селена, - ответила я. Внутренне я сознательно открыла дверь моей магии и глубоким вдохом разрешила ей течь. К моему уму начали тянутся первые мелодии песни силы.

Ее красивое лицо потяжелело, и я еще раз поняла, против чего боролась. Хантер говорил, что Селена разыскивалась советом очень долго: она была вовлечена в бесчисленное количество смертей. Пытаясь быть спокойной, я все равно желала, чтобы все члены совета внезапно ворвались сюда через открытую дверь, взмахивая накидками и палочками, извергая с губ заклинания. Придти сюда одним было отчаянно. Это было безумно. Хуже, это было просто глупо.

Хантер начал надвигаться на Селену. Его губы шевелились, взгляд был сконцентрирован, и я знала, что он начал накладывать связующие заклинания, которые он использовал как сиккер. Притворяясь уставшей, Селена всего лишь махнула рукой, и он остановился на месте, непонимающе мигая. Тогда он опять начал идти вперед, и она снова остановила его.

Закрыв глаза, умом я потянулась вперед, пытаясь увидеть, что я чувствовала здесь. Я видела, что Селена выставляла блоки, и что Хантер разрушал их, но все же не так быстро, как она выставляла из обратно. Также я видела первые тонкие ленты заклинания, приближавшихся ко мне, плывущих за ветрами моего наследия. Я потянулась к ним, но Селена прервала меня.

- Морган, разве ты не хочешь узнать правду о том, как умерла твоя мать?

Юле, 1982

Дом украшен тисовыми ветвями и падубом, гаультерией и омелой. Красные свечи плавятся и отражаются в глазах Кэла, сейчас золотых, как и мои. Это его первое Рождество, и он любит его.

Я узнала, что месяц назад у шлюхи Даниэля в Англии родился ребенок, мальчик. От Даниэля. Она назвала его Джиоманах. Даниэль должно быть защищал ее, поскольку я была не в состоянии найти эту Фиону и избавиться от нее. Теперь я собираюсь попросить Эмирант помочь мне. Трудно описать мои чувства. Так болезненно признавать унижение, отчаяние, ярость. Если бы я была поистине сильна, то убила бы Даниэля. В своих фантазиях я делала это тысячу раз - пронзала его голову шипом, вырезала его сердце и отправляла по почте Фионе. Я гадала, чтобы увидеть, как она открывает коробку, видя его сердце. И смеялась бы.

За исключением того, что это Даниэль. Не понимаю, почему я чувствую к нему такое. Да поможет мне Богиня, я не могу перестать любить его. Если бы моя любовь к нему могла бы быть вырезана из меня, я подняла бы атами и сделала это. Если бы моя потребность в нем могла бы быть сожжена, я опалила бы себя ведьминским огнем, пламенем свечи или красным, раскаленным от пламени атами.

Факт, что я все еще люблю его, несмотря на предательство, несмотря на то, что у него родился ублюдок от другой женщины, походит на болезнь. Я спросила его, как это произошло; они оба были такими слабыми ведьмами, что не смогли даже соткать противозачаточное заклинание? Он огрызнулся на меня и сказал, что ребенок был случайностью, но был задуман честными чувствами. В отличие от Кэлхауна, который был одним только моим решением. Он вылетел как ураган во влажный туман Сан-Франциско. Он вернется. Даже против своей воли, но он всегда возвращается.

Радость моей жизни сейчас заключается только в одном совершенном существе, которое восхищает меня. Кэл в шесть месяцев превосходит все мои надежды и ожидания. Мудрость сквозит в его детских глазах, он жаждет знаний, я это ясно вижу. Он красивый и легкий ребенок: спокойный характер только формируется, его своенравие пока душераздирающе мило. Видеть, как его лицо освещается, когда я вхожу, делает все остальное стоящим. Так что это Рождество - время темноты и света, как для меня, так и для Богини.

Я моргнула и обернулась, чтобы посмотреть на Селену. Мне казалось, она способна использовать против меня все что угодно. Даже мою мертвую мать. Потому что мне нужно было знать о себе. Но я уже знала.

Теперь же Селена казалась жалкой, как муравей, насекомое, а я чувствовала себя всесильной. Я чувствовала в себе древние ленты силы, прозрачную мелодию, содержащую истинную, усиленную магию.

- Я точно знаю, как умерла моя мать, - спокойно ответила я и увидела вспышку ее удивления. - Она и Ангус были сожжены Кьяраном, ее муирн-беата-дан.

Я скорее почувствовала, а не увидела, как Селена отослала быстрые, темные усики магии, и прежде чем они достигли меня, я возвела блок вокруг себя и осталась нетронутой, свободной от ее гнева. Мне захотелось засмеяться над тем, как легко это было.

Но Селена была старше и намного образованнее меня, и в конечном счете она знала как сражаться лучше, чем я.

- Ты видишь только то, что Хантер хочет, чтоб ты видела, - сказала она с пугающей интенсивностью. Она еще ближе подошла ко мне, ее глаза, пылающие как у тигрицы, светились изнутри. - Он управлял тобой все эти недели. Разве ты не заметила этого? Посмотри на него.

По какой- то глупой причине я действительно скользнула взглядом по Хантеру.

- Не слушай ее! - задыхался он, приближась ко мне с неловкими движениями.

Хантер менялся на моих глазах: кости его лица отяжелели, челюсть заострилась, рот стал еще жестче. Его глаза погрузились в тень. Его кожа испещрилась странной белой бороздчатостью. Его рот искривился в голодном хитром взгляде, и даже его зубы казались острее, резче, больше походили на животные. Он был похож на злую карикатуру себя.

В долю секунды моей неуверенности и тревоги, Селена надавила.