Из спальни мальчиков донёсся грозный рык. Когда Федька туда вбежал, Фагор сидел на Санькиной койке поверх натянувшего на себя одеяло хозяина и угрожающе ворчал. Впрочем, остальные проснулись, включили свет и столпились вокруг.

— Интересно, что это затеял наш новенький? — староста согнал с кровати пса и откинул байковое полотнище. — Мурашей решил подсыпать Нах-Наху, — вырвал он из рук злоумышленника заткнутую ваткой бутылочку. — Не помню уже, — добавил смущённо, — первый класс или подготовительная группа? Парни — имеем клинический случай прогрессирующего инфантилизма. Как будем лечить?

— Страшными сказками на ночь, — уверенно откликнулся Фитиль. — Устраивайтесь, ребята, поудобнее. Сегодня у нас «Черная рука».

— Нафиг, — откликнулся Панас. — Ты ещё «Репку» расскажи.

— Уговорил, — ничуть не смутился записной заводила класса. — Итак, посадил дед репку. Выросла репка чёрная-пречёрная… Нах-Нах, скотина, выключи свет и закрой дверь с той стороны, а то настроение у слушателей неправильное.

Последнее, что заметил Федька — рука старосты, тихонько вытряхивающая мурашей на Санькину кровать за спиной её отвлекшегося хозяина. Да уж, по сыгранности с этим классом некому потягаться — очень дружные ребята. Понимают друг друга без слов.

Вскоре до бытовой комнаты долетел вопль покусанного Саньки, потом остальные тоже перетряхивали свои постели — ночь выдалась весёлая.

Сделанное Федькой сообщение о разумности мегакотов зоологичка записала и отправила директору. Сан Саныч отреагировал мгновенно — короткий ролик в начале следующего урока крутнули во всех классах, после чего занятия были сорваны окончательно — даже в столовой тема бурно обсуждалась, а уж легенды об этих неприятных с виду тварях… во многих семьях хранились свои предания, а тут их разом все и припомнили — такие, в которых участвовали представители заинтересовавшего ребят вида. Дело в том, что наличие интеллекта объясняло многие моменты…

— …схватились сразу два кота за ружьё Силантия и повисли на нём — шесть-то пудов не вдруг удержишь. А остальная стая давай рыбу есть прямо с вешала. Только не по вкусу она им пришлась, потому что солёная. Они и ушли, а дробовик дед потом с дерева сымал — высоко его затащили, чтобы он в их не стрелил.

— …лежит тот младенец на крыльце, а по всему телу следы зубов, но не прокусы, а, вроде как, щипали его. То есть, на манер, как кошка котёнка за шкирку таскает, а кожа-то и не оттягивается. Как уж они его дотащили до жилья — никто так и не понял. Брата моего, Евсташку, который в будущем году в школу пойдёт — он-то не помнит, потому что маленький был. А я своими глазами видел, и следы мы потом смотрели до самого места, где носорог родителей его стоптал.

Программу-переводчик скачали все, у кого имелись визоры, после чего толпы контактёров отправились прочёсывать окрестности, желая побеседовать с неожиданно выявившимся разумным видом. Разумеется, намерения у всех были самые добрые, но осуществиться им не довелось — вторая сторона на встречу не явилась.

— Жалко, что броневичок отогнали, — сказала Мелкая ближе к вечеру. — Коты с перепугу аж к Рогозовым озёрам ушли. Далеко это, на ногах туда и обратно не обернуться, а на параплане ночью не шибко-то полетаешь.

— Час закатный, час восходный, — улыбнулся Федька. Успеем полсотни километров пролететь под куполами. Только Бероева нужно предупредить, чтобы он не хватился инвентаря и не поднял бучи.

— Они где-то недалеко, Нах-Нах. Мне даже кажется, что следят за нами, — сумерки уже опустились, и в небе проявились звёзды. Луговина, на которую приземлились ребята, недавно покинута какими-то крупными копытными — трава частично выщипана, частично примята, кучи навоза то там, то тут. Гладь озера с одной стороны и густые заросли со всех остальных. Тихо, будто всё вокруг затаилось, ожидая чего-то от внезапно появившихся здесь незнакомцев. — Ну что? Посигналим?

— Посигналим. А что передавать?

— Обычно, сначала здороваются, — белозубая улыбка Мелкой видна даже в потёмках.

Активировав программу-переводчик, Федька так и сказал:

— Здравствуйте.

— Выражение в базе отсутствует, — ответили визоры.

— Приветствую, — попробовал мальчик другой вариант.

Опять не нашлось нужного слова. Некоторое время ребята перебирали всё, что приходило им в голову, вплоть до «Салфет Вашей милости» — глухо.

— Попробуем сообразить, что могут говорить друг другу при встрече незнакомые дикие звери, — ехидничала Мелкая.

— Конечно же: «Удачной охоты», — озарило мальчика. — Это же классика!

— Слова «удачный» в базе нет, — отозвались визоры.

— Успешной?

— Нет.

— Хорошей?

— Нет.

— Обильной?

Перебор прилагательных продолжался также безуспешно, пока не попробовали слово «большой» — вот тут всё сразу и нашлось, после чего ребята принялись передавать эту короткую посылку во все стороны, крутясь на одном месте и стараясь не угодить в навозную кучу. Часа два трудились — бесполезно. Никакого интереса к себе так и не приметили — ни одна тень не промелькнула в слабом свете звезд. А потом сразу три мегакота вынеслись из недалёкой заросли и бросились прямо на них, хрипя тяжёлым дыханием и чуть не спотыкаясь на ходу. Вываленные языки болтались тряпицами, бока вздымались, а в считанных шагах сзади из мелколесья выломился… слоносвин.

— Проклятье! Ну сколько же можно! Я ведь даже мушку не различаю в темноте! — вскричал Федька. — Мелкая! Бегом в воду — занырнёшь в камыши и отсидишься.

Улёгся на живот — не на что здесь, посреди ровного места, ствол положить. Да и рожок его коротышки булл-папа — не слишком удобная опора, потому что торчит вниз у самого плеча, оставляя на весу весь ствол. Девочка же и не подумала никуда мчаться. Она что-то подложила под цевьё Федькиного автомата, и потом мазнула пальцем по мушке и прицельной планке — и они замерцали, став различимыми.

— Ду-дук, ду-дук, ду-дук, — заговорил Т022 короткими двойками. Глаз несущегося на него зверя, в которые целил раньше, в потёмках не разглядеть, но он помнит их место на фронтальном контуре — в который раз уже выносит на него подобную ряху!

Клыкастый кошмар рухнул, замерев буквально в двадцати шагах от детей. Федька спокойно поднялся, подобрав с земли опустевший магазин, который руки сменили сами, без участия разума. Ниночка, отложившая свою бесполезную мелкашку, но удерживая лупарь — пистолет под ружейный патрон, едва не выбивший Федьке локоть, когда он пробовал из него стрельнуть — медленно приседала, расстёгивая брюки.

— Ты чего? — испугался мальчик. — Не сейчас же!

— Отвернись, дурак! У меня живот скрутило.

Смущённый Нах-Нах, достал нож и пошёл добывать печень — они ведь сегодня пропустили ужин, чтобы перелететь сюда до наступления темноты.

— Большая охота, — сказали визоры.

Крупный кот стоял, высунув язык, загнанно поводя боками, и моргал. Программа перевода исправно сообщала: — «еда», «спешить», — а потом неуверенно хрюкала и добавляла: «неизвестное выражение», «неразборчивый символ», «знак не прочитан», «еда»…

Потом они с Мелкой купались в тёплом ночном озере, причём без одежды.

— Нечего трусы мочить, мы же сговоренные, — сказала девочка, раздеваясь на берегу.

Потом на сухом взгорке дикие твари из дикого леса окружили ребят плотным тёплым кольцом, устроившись вокруг, чтобы переварить сытную трапезу. Выставленный дозорный ходил, покачиваясь от обжорства, но зорко поглядывая по сторонам осоловелым взглядом.

На первый урок они успели, пропустив и зарядку на огороде, и плотный завтрак из четырёх блюд. Всё-таки, порядки тут в Плёткино сильно отличаются от тех, что бытуют в земных школах — никто ни о чём не спрашивал… до самого обеда. А уж тут пришлось выкладывать всё, кроме эпизода с Нинкиным животом. Впрочем, городской Санька, посмотрев на визорах записи со шлема девочки, куда-то подозрительно заторопился.