- Я... не знаю. - Он начал уходить.

- Мне пойти за тобой? - спросила я.

- Не сегодня. Ты должна быть где-то еще. Ты ищешь воду и должна позволить себе ее найти.

Он ушел. Я была одна, посередине нигде, окруженная миллионами тонн песка и пыли. Моей единственной компанией была жгучая жажда.

Глава 26

«Одна половина знания того, что ты хочешь - это то, что ты должен отказаться от этого прежде, чем узнаешь. »

Сидни Ховард

Очевидные вопросы пришли на ум первыми. Где я? Как долго я нахожусь здесь? Я здесь умру?А потом начали просачиваться остальные. Кто-нибудь будет действительно скучать по мне? Я решу вопросы с Линкольном, прежде чем один из нас умрет? Это делает Ангел света или Ангел тьмы?

Вопросы продолжали прибывать, пока я шла покачиваясь по бесконечной пустыне. Песок был глубоким и мягким, и пейзаж не менялся. Даже после многочасовой прогулки, я почувствовала, что все еще стою на том же самом месте.

Вопросы стали уже намного упрощенней. Где же я оставила бутылку с водой? Кто-нибудь видит мою бутылку с водой? Это... кровь?

Последнее частично меня вывело из бреда, я приложила руку ко рту и почувствовала, как влага сочится из моего носа, смешиваясь с песчинками, прилипшими к лицу. Обезвоживание и усталость навалились на меня. Я позволила небольшой струйки крови проникнуть в рот, чтобы смочить язык, который отчаянно старался избежать сухости. Мое тело ощутило рвотные позывы. Возможно, это было… наказание.

Я решила проверить телефон снова, хотя знала, что на экране ничего не будет, аккумулятор умер. Когда я вытащила руку из кармана, листок бумаги поплыл к земле. Я нагнулась, чтобы поднять его, и упала на колени. Я даже не пыталась встать. Это было стихотворение, которое моя мать оставила мне. Я посмотрела на него, пытаясь понять слова через затуманенное зрение. Мне удалось, разобрать первые четыре строки.

Ты должна любить небытие,

Ты должна сбежать ото всех.

Ты должна остаться одна

И не к кому не идти.

Я сидела, моргая глазами, пытаясь сохранить хоть немного влаги в них. Я избрала для себя путь в пустоте, небытие; я сбежал от себя и тех, кто любил меня; и я остался абсолютно одна. Я вспомнила, как я не могла довериться Стеф или папе. Что-то щелкнуло. Я моргнула снова и сосредоточилась на стихотворении.

Ты должна быть очень активной

И освободиться от всего.

Ты должна освободить заключенных

И заставить тех, кто свободен.

Если понимать это в буквальном смысле, я была активной как черт, я - пленник своей воли. Может быть, заставлять тех, кто свободен, означало возвращать изгнанников на суд и защищать свободу воли. Я попыталась сглотнуть, но во рту пересохло. Вот почему моя мать оставила мне стихотворение? Это должно было помочь мне найти выход? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Каждый вдох, который я делала, обжигал мне горло, жарил изнутри. Я едва смогла различить следующие строки.

Ты должна успокоить наболевшее

И все же ничего не делать для себя.

Раны Линкольна и прыжок к верной смерти в значительной степени покроют это.

Ты должна выпить воду страдания

И зажечь огонь Любви дровами добродетели

Тогда ты окажешься в истинной пустыне.

Я знала достаточно, чтобы понять, что это не имеет смысла, напиток был предложением, я его взяла, и если это страдание, которое они имели ввиду, так оно и было. Прямо сейчас, я не знала, была ли я в настоящей пустыне. А любовь и добродетель казались далеко.

Встав на ноги, было очевидно, что отдых не помог. Я, спотыкаясь, побрела, падая на колени каждые несколько шагов. Силы подходили к концу. Я подняла голову и посмотрела вдаль на пространство небытия и решила, что независимо от того, что моя жизнь мне готовит, это будет лучше, чем то, что передо мной.

Из зеркала песка появился лев, величественный и дикий. Он прошлепал по песку, оставляя небольшой порыв ветра на своем следе. Это было не очень хорошим признаком. У меня начались галлюцинации. Я смотрела в восхищении, когда мой лев спокойно расхаживал по кругу приблизительно в десять метров шириной. Когда он дошел до того места откуда начал, он прошел в центр круга, остановился и повернулся ко мне лицом. Золотой огонь ревел в его блестящих глазах, когда его взгляд встретился с моим. Я задалась вопросом, должна ли я бояться его, но потом вспомнила, что это была галлюцинация. Итак, я стояла и смотрела в яркие глаза своего льва, так как я знала, что он был моим львом во всех отношениях.

Лев смотрел на меня, казалось, вечно, изучая с таким интересом, который львы обычно не показывают. Я смотрела заворожено, наблюдала, как его хвост начал покачиваться, принося с собой ветерок, который долетал до моего лица. Это было похоже на дуновение жизни. Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь впитать каждый последний кусочек. Когда я открыла глаза, живой ветер кружился вокруг льва, как вихрь, поднимая песок выше и выше, до тех пор, пока я не перестала его видеть. Не в силах удержаться, я упала на колени и скользнула вниз, пока не легла на спину.

Одеяло новой пыли накрыло меня. Я думала о Линкольне, слышала слабое тук-тук тук-тук тук-тук - это билось его сердце. Я устало встала обратно на колени, и пыталась встать, но не смогла. Я осталась на коленях, когда песок посыпался на меня. Наконец, я заставила ноги работать, удерживать мой вес. Я продвинулась вперед. Один шаг, второй. Я шла прямо в торнадо, чтобы встретить своего льва, и я знала, что мое достоинство никогда не позволит слабости управлять мной. Песок хлестал по лицу. Я кричала... не от боли... а от ледяного знания, что мое достоинство было также моим недостатком. Я бы не отказалась от него.

В центре было спокойно... и льва нигде не было. Я удивилась, когда попыталась понять то, что видела. Я стояла перед бассейном с водой. Я упала на колени и потянулась к нему, боясь, что это тоже было галлюцинацией, жестоким миражом. Прохладная вода омыла мои руки, когда я черпала ее и подносила ко рту. Я закричала бы от восхищения, если бы не была так занята, питьем взахлеб.

В третий раз, когда я отпустила руки в воду, она обернулась вокруг моих запястий и утянула меня под воду, как зыбучие пески. Я ничего не могла поделать, но задержала дыхание, когда я упала в бассейн. Не было времени, чтобы смириться с неизбежным падением. Я подозревала, что смерть будет более легким выходом, и поэтому не напрягалась.

Десятки отражений окружили меня, проявлений... меня. В разное время моей жизни, в разные моменты времени. Некоторые я вспомнила, некоторые, казалось, пришли из памяти других людей. Я увидела себя глазами других. Я видела, как те, другие... моя мать, мой отец, Стеф, Линкольн... и я видела людей, которые причинили мне боль... хулиган из начальной школы, ужасный учитель балета, девушка из команды поддержки из моей старой школы, которая всегда заставляла меня чувствовать себя отбросом. И, наконец, учитель, который напал на меня. Он появлялся время от времени, дразня меня, как зеркала в комнате смеха. Старый страх, который я так хорошо знала, помчался обратно, и я чувствовала гнев за то, что он мог разрушить мою жизнь в любой момент, даже здесь.

Мои легкие горели от потребности в кислороде, перед глазами все плыло, я не могла больше держаться. Силы были истрачены. Я закрыла глаза. Все замерло. Вода успокоилась, и, когда я больше не могла ждать, я вдохнула... теплый, влажный... воздух.

Глава 27

Ты напоминаешь меня

Определяешь меня

Признаешь меня.

Если ты умрешь,

Я тоже умру.

Лемн Сиссей.

Я приземлилась на что-то твердое. Мои глаза распахнулись, а я продолжала тяжело и резко дышать. Мельчайшие капельки воды стекали по моему лицу. Я наполовину сидела, наполовину лежала в деревянном решетчатом... шезлонге?