«По всей видимости, трансляция программы «Ток-шоу Барбары Джеймс» оборвалась по техническим причинам, — говорит он. — Но не переключайтесь. Буквально через несколько секунд начнется передача «В кругу семьи».

— Ой! — восклицает хозяйка квартиры. Потом пожимает плечами и приступает к еде, ожидая, когда начнется шоу «В кругу семьи».

Ночью женщина вдруг просыпается. Ей снился сон. Ей снился сон о странном мужчине, которого она видела по телевизору. Его бледное, болезненное лицо, покрытое потом, то появлялось, то пропадало в ее мозгу, как отражение в кривом зеркале.

— Она мертва, — не переставая, говорило это лицо.

Женщина бредит. Окончательно проснувшись, она вдруг понимает, что заболела, отравилась. Может быть, лазаньей, но, скорее всего, сандвичем с лангустом, который она наспех проглотила во время обеденного перерыва днем. Она чувствует его вкус в горле. Она потихоньку отрыгивает, прикрыв рот рукой. Осознавая, что ее вот-вот вырвет, она отбрасывает одеяло и со всех ног мчится в ванную. Остаток ночи она проводит над унитазом. Ее беспрестанно рвет, рвет до тех пор, пока она не слабеет, истерзанная рвотными спазмами, которые сотрясают ее тело даже после того, как в желудке уже ничего не остается. Наконец, слишком измученная, чтобы даже держаться за края унитаза, она остается в кровати, свесившись над тазом и хрипя в него, когда уже больше не может сдерживать волны тошноты и желудочных спазмов, выдавая лишь слюну и несколько капель черной желчи. В конце концов она засыпает.

Проснувшись вновь, женщина плохо соображает и не может понять, который час. Ее тошнило почти всю ночь, поэтому она проспала почти до вечера. Голова болит, и она чувствует сильную слабость, но все равно рада до слез, что тошнота прекратилась.

Однажды на какой-то вечеринке один знакомый студент-медик рассказал ей, что лучшим средством против приступа пищевого отравления являются шипучие напитки — предпочтительнее всего «Севен-Ап». Чувствуя мучительную жажду, женщина поднимается с кровати, умывается, набрасывает на себя кое-какую одежду и направляется из квартиры, чтобы предпринять четырехминутную прогулку в газетный магазин.

На улицах царит странная атмосфера. Она чувствует в воздухе запах гари, но этот факт не регистрируется в ее голове, мутной от бессонной ночи. Если бы она была более внимательна, если бы у нее не болели так сильно голова и желудок, если бы она не испытывала такую отчаянную жажду, она бы поняла, что чувствует не здоровый запах дров в костре для пикника, а едкую вонь горящих предметов, которые созданы руками человека и которые теперь распространяют ядовитые пары и клубящиеся облака черного дыма. Это запах автомобилей, горящих где-то по соседству, смешанный с запахом сильного пожара, разбушевавшегося не без помощи бензина в квартире, занимаемой человеком, которого многие местные жители считают извращенцем. Если бы не шум автомобильного потока на Ямайка-роуд, она бы услышала крики, смех и звон бьющегося стекла.

Звуки полицейских сирен совершенно не кажутся ей чем-то необычным, как и грохот вертолета над головой. Для нее они так же привычны, как постоянный транспортный шум Лондона — часть повседневного звукового фона ее жизни.

До того как она подходит к магазину, чтобы купить «Севен-Ап», начинает звонить ее мобильный телефон. Засуетившись, она роется в карманах в поисках телефона, но не успевает ответить на звонок. Расстроенная, она сует телефон обратно в карман, решив сначала вернуться домой и немного успокоиться, а потом прослушать сообщение, если оно, конечно, там есть. Она продолжает путь к магазину. Когда она открывает дверь, какой-то мужчина проскакивает мимо нее, почти сбивая ее с ног. Она слишком шокирована, чтобы что-то предпринять. Она входит в магазин. Но, доставая с полки банку «Севен-Ап», она замечает, что ее руки дрожат, и ее мозг вдруг осознает, что только что произошло.

— Черт побери! Вы видели?.. — говорит она хозяину магазина, но того нет на его привычном месте за прилавком. Он лежит без сознания с разбитой головой на полу позади прилавка. Это сделал человек, только что выскочивший из магазина. Без всякого повода этот человек схватил фонарик в металлическом корпусе и, ударив владельца магазина в висок, вытащил деньги из кассы. Его добыча составила 320 фунтов десятками и двадцатками, а также горсть лотерейных билетов, которые он, убегая, схватил с прилавка.

Женщина, будучи разумным и практичным человеком, вызывает полицию и «скорую помощь», а потом, усадив владельца магазина у стены, ждет, когда они приедут, совсем забыв о своей болезни. «Скорая» увозит владельца магазина в больницу, где он проведет одну ночь под наблюдением врачей. На следующий день его отпустят домой, порекомендовав неделю полежать в постели. Женщина рассказывает полицейским, прибывшим на ее вызов, о том, что она видела (хотя видела она совсем немногое и даже не может сказать им, какого цвета была кожа у грабителя), дает им свой адрес и примерно через час возвращается домой. Человек, совершивший ограбление, так и не будет пойман.

Взволнованная и расстроенная событиями вечера, она достает свой мобильный телефон из кармана пальто и плюхается на зеленый диван, намереваясь позвонить своей лучшей подруге, чтобы рассказать ей обо всем, что с ней произошло. Ей необходимо услышать знакомый дружеский голос, чтобы успокоиться и вместе с ней посмеяться над этим просто сумасшедшим происшествием. Иначе она начнет думать о нем в одиночку и только еще больше разволнуется. Она уже собирается набрать номер подруги, когда вспоминает пропущенный звонок. Она набирает номер центра сообщений и ждет пару секунд, пока записанный голос не говорит ей, что для нее оставлено одно сообщение.

Она продолжает слушать, с нетерпением дожидаясь самого сообщения, чтобы покончить с этим делом и наконец позвонить подруге. После нескольких секунд шипения начинает воспроизводиться сообщение, и голос, который кажется ей знакомым, говорит: «Меня зовут Мартин Мартин. Послушайте меня. Позвоните в полицию. Газетный магазин грабят».

Потом она слышит только тишину.

— Всем привет! Слушайте внимательно! Я — Дженсен Перехватчик. И вот что я собираюсь вам рассказать: мою гребаную историю. Все ее подробности и все детали. В общем — все. Можете верить, можете нет — мне плевать. Потому что я добился успеха, понятно? Поднялся по лестнице на пути наверх. Я — человек второго разряда! Да-да. Не какой-то там придурок первого разряда, которых вы каждый день встречаете на улицах. Каким и я сам был когда-то.

Все, что вы здесь прочтете, — правда. Или полуправда… А что такое полуправда? Это ведь тоже правда, только неполная. Сообразили? Ха-ха-ха. Итак, это полуправдивая биография Дженсена Перехватчика, описание его приключений со всеми этими делами Мартина Мартина и того, как я стал тем, кто я теперь. Но, в конце концов, после того, через что мне пришлось пройти и так далее, я понял, что на самом деле не существует такой вещи, как правда. Просто различные версии одного и того же события или взгляд с разных точек зрения, так сказать… Например, так же, как когда ты смотришь «Порно Диско» и хочешь поменять девчонку, которой заглядываешь под юбку. Ты просто жмешь кнопку на пульте. Ты все равно видишь то же «Диско» в Бразилии, или в Лос-Анджелесе, или где угодно, но теперь ты видишь уже совершенно другое. Понятно, о чем я?

Так что давайте начнем, ага?

Охренеть!

Итак, чтобы вы побыстрее въехали в это дело, вот вам описание типичного дня в столовке для нескольких департаментов — то есть в месте, где я работал, когда все это началось. Не в самой столовке. Я не готовил еду и не выносил мусор. Я хочу сказать, что я, блин, не работал в этой гребаной столовке, ясно? Я просто ходил туда обедать.

В общем, все просто, блин, помешаны, на утечках информации. Все болтают и болтают на эту тему. И тут же сидит в своих дерьмовых костюмчиках целая толпа бездельников-служащих из Министерства мира, которых сильно подозревают. Они все вроде как уже совершенно стали параноиками и обвиняют друг друга, и постоянно орут и спорят до хрипоты, и чуть ли не дерутся в этой столовке, обзывая друг друга козлами и в таком духе. Проблема в том, что вся эта бодяга уже попала в новости, и заголовки газет выглядят совсем паршиво, из-за чего Департамент СМИ и культуры, в котором я и работаю (в отделе общественных исследований), начинает уже изо всех сил лихорадить.