- Ну что, дети мои, - я благосклонно окинул взглядом их неранжирные ряды, - будем знакомиться. Я - Рик. Просто Рик, - совершенно вылетели из головы махинации с титулами; да и зачем мне нужна эта шелуха из золотых орешков - пусть белочка с ними мается, а мне мои зубы дороже. - Ну а с вами я надеюсь познакомиться в процессе, так сказать, трудовых будней, - я увидел, что они совсем приуныли. - Добро пожаловать в рай! Тряпки в зубы - и айда наперегонки. Победителю ничего не будет...

  Головы испуганно стали втягиваться в плечи, словно антенны в радиоприёмнике - типа, не, радио слушать не будем. Видно, я это, "перегнул палку" или "прыгнул выше головы" - в общем, что-то около этого. С юмором у них явно туго. Некоторые незаметно зыркают по сторонам, явно пытаясь сообразить, что относится к этому собирательному слову - тряпка. Естественно, чтобы с максимально аккуратным прикусом делать какую-то "айду". Конечно же, ведь бить не будут исключительно одного победителя!

  - Эх вы, дети подземелий, - вырвалось у меня в сердцах. - Это была шутка, - ясное дело, это их совсем не успокоило, даже более насторожило. - Пережитки цивилизации, идём за мной, покажу вам фронт работ. Будем драить наш белый корабль, так сказать, сдирать с него обои времени...

  Я много ещё чего нёс, но дело сдвинулось с мёртвой точки благодаря Фиалке - видимо, предыдущее общение со мной не прошло для неё бесследно - она сообразила, что требуется от народа, и выступила в качестве толмача.

  Тряпок я надёргал как обычно из ближайшей портьеры, и люди наконец поняли, что они не кусаются, а держать их в зубах совеем неудобно. Воду мы брали прямо из фонтанчиков, бивших прямо посреди помещения. А в качестве вёдер и мусорных ящиков использовали всякие подручные средства: пустующие горшки из-под цветов, перевёрнутые кресла, абажуры для ламп и так далее. Пока что я инициативу не наказывал. Она просто не проявлялась.

  Пересчитать цыпляток никак не удавалось - уж очень шустро они проводили рокировки и ходили конём. Зато я заметил белобрысого парня, пристроившегося хвостиком к Фиалке. К моей Фиалке! Следовал за ней след в след, преданно заглядывая в вырез майки при виде сверху, либо изображая облизывающегося кота, внимающего оттопыренной попке, при нахождении оной параллельно земле.

  Меня взбесила подобная наглость. Прочь лапы от сладкого! Но пасаран!

  Я подозвал его к себе.

  - Как зовут?

  - Отвёртка, - в серых прищуренных глазах мне почудилась ехидца.

  Он был не намного старше меня, но фигура: поджарое тело, тугие шарики, перекатывающиеся под кожей шли не в мою пользу при сравнении. Вот только нос, заметно выдвинутый вперёд, мог быть неким подобием недостатка. Хотя при близком общении с женщиной, это может быть записано в актив.

  - Странное имя... Хорошо хоть, не гаечный ключ, - пробормотал я про себя в раздумье. - Это что-то означает? - спросил на всякий случай.

  - Меня так назвал один землянин. А объяснил так: это инструмент, который всегда находится в кармане штанов, и там, где рук не достаточно, помогает он. Мне это объяснение понравилось.

  Я попытался покраснеть, представляя себе занятие, при котором "уже не хватает рук", и при этом сообразил, что данное занятие, как правило, происходит при полном отсутствии штанов, а соответственно и карманов. Поэтому...

  Теперь я побледнел, и от злости чуть не посоветовал этому дальнему родственнику Буратино, когда не хватает рук, помогать себе обонятельным органом. Но вздохнул глубоко, расправляя закипевшие мозги при созерцании моющей пол Фиалки, которая подтянулась поближе к нам (ко мне или моему оппоненту?).Незачем начинать знакомство с разноса. Тем более, по такому... пустячному делу, как отсутствие у себя длинного носа.

  - Отвёртка, будешь этим, Пятницей. Знаешь, что это такое?

  - Пятница - это день недели, - он белозубо улыбнулся. Я проследил за его взглядом - на другой стороне стояла довольная Фиалка, навострившая ушки... И совершенно не занимаясь уборкой! - Значит мы будем встречаться по пятницам, - он уже откровенно смеялся надо мной. - Но так как в нашем календаре вообще нет таких дней, то получается, что вы меня совсем не хотите видеть, - состроил грустную мину.

  Я в растерянности развёл руками, и сказал, как бы с сожалением:

  - Где тут представитель отдела кадров?.. - И объяснил замершему настороженно Отвёртке: - Если мы не будем пересекаться, то... - сделал драматическую паузу (хотя и не до конца был уверен в действенности своих слов, но проверить их имело смысл), - зачем мне такой работничек? - Отвёртка начал понемногу синеть, словно подавился чем-то (да, шутки имеют способность попадать не в то горло, они ведь состоят на семьдесят процентов из слов, а слова - это такая штука, которая мгновенно может менять кристаллическую решётку - из газообразного, к примеру, состояния - в твёрдую основу), а глаза стали зеленеть, наливаться таким коктейлем чувств, что испуг, злость и мольбу, как основные составляющие, можно было даже не проверять на детекторе лжи. - Не, такой работник мне не нужен, - чётко проговаривая слова, злорадно отчеканил я, не сводя взгляда с провинившегося.

  Следующий же момент можно смело сбрасывать в мусорную корзину памяти - воспоминание о нём отзывается неимоверным жаром ушей. А это такая часть головы, без которой истинные эстеты, вроде меня, жить не могут. Я конечно не Нарцисс, пускающий слюни на себя, но окончательно избавиться от общения с зеркалом представляется весьма сомнительным. Ну как одна безухая образина сможет общаться с другой через стекло, когда не слышно ни одной приятственой вещи? Голая небритая мимика.

  Отвёртка бухнулся на колени, и в таком положении проелозил в моём направлении, упёрся мокрыми глазами в ноги, и что-то жалобно залепетал, отравляя сыростью из носоглотки мою одежду, а руками оглаживая спину и...чуть ниже.

  Когда прошёл первый шок (Отвёртка уже порядком охрип), я первым делом с пониманием посмотрел на Фиалку: ну разве можно такому отказать? Но тут спохватился и стал суетливо отдирать "кающегося" от своих обмякших коленей.

  - Ты чё, охренел, блин?! Перекрыли доступ к тормозной жидкости? Так я тебя заправлю! Накатаю в книгу жалоб письмецо - пусть Папа Карло краснеет. Вместе с Мальвиной и прочими Карабасами - Барабасами... Ишь, привычку взяли - коленки ломать и спину щупать. Хорошо, у меня позвоночник крепкий, а то растаял бы, как свечка против ветра, да причесал канделябром скальп - любой индеец побрезговал бы с тобой общаться, не то что первые американские пионеры - комсомольцы, шут их, скауты беспризорные...

  Я ещё долго слагал ассоциативную лесенку, потихоньку, помаленьку спускаясь с небес сюда, к людям, точнее, дюлям, выпуская пар, параллельно окидывая взглядом публику и оценивая реакцию.

  М-да. Слушали меня внимательно. Даже на галёрке не отпускали ироничных комментариев. На лицо проблемы с чувством юмора. Один Отвёртка не безнадёжен, да и тот выглядит, как недокормленный гусь после морозильной камеры.

  Тут руку вверх потянул угрюмый бородатый мужик, жёсткая, спутанная шевелюра которого выглядела, словно моток проволоки. Типаж ещё тот. Времён Сеньки Разина. Был он к тому же высок, и явно вываливался из общей, отутюженной образцово-плакатной массы. Взгляд с победитовым сверлом и чернильными зрачками мог смело идти на таран с танковой бронёй, не то что с моими, ещё не заякорившимися глазёнками. Впрочем, нисколько не испуганными. Я поощрительно ему кивнул.

  Мужик откашлялся, отвёл на мгновение взгляд (мне даже почудился намёк на смущение), отчего на душе моментально полегчало, будто с плеч сняли стокилограммовую штангу, почесал затылок плоскогубцами правой руки и изрёк:

  - Ваше Главенство, скажите слово, и я забью эту глупую головешку, - кивок на съёжившегося Отвёртку, - в трусы.

  Чую, скоро накроет...Моя ненаглядная истерика уже запрягла тройку вороных, и по моим следам, по следам, по запаху... Ух, нагонит скоро... Спокойно! Всё по порядку.