Приблизился к сидящей на полу Люсе, явно слушающей, но делающей вид, будто не замечает манёвров рядом, взял её кисть и коснулся губами тыльной стороны. Поднял глаза - она заинтересовано молчала. Передвинулся на костяшки пальцев, а затем внутреннюю часть ладони.

  - Ты молодец... - встал и продолжил, возвышаясь над ними. - Вы обе молодцы. Вы очаровательны, чудесны, восхитительны, только...Пожалуйста, не ссорьтесь. Не стоит из-за иллюзорной близости с малознакомым типом портить отношения с родным человеком, - походил, снова приводя возбуждённые мысли в порядок. - Думаю, когда-нибудь приглашу каждую из вас в отдельности на встречу, и мы чудесно проведём время. Я буду вам рассказывать различные глупости и говорить, как вы хороши... - наклонился и поцеловал их в щёчки.

  И только сейчас, видя успокоенные, умиротворённые, немного ошарашенные и ошеломлённые лица девушек, я понял, что время провёл не зря.

  "База" встретила радостными приветствиями, галдящая толпа окружила, опутала, вкручивая в водовороты объятий, улыбок, похлопываний, порой таких мощных, что зубы клацали. Фиалка повисла на шее, вдавливая себя в меня, прошлась влажно по лицу, безумолку треща о чём-то возвышено-сексуальном. Возник Мурло, как луч солнца сквозь тучи мелькнула улыбка, я мужественно выдержал рукопожатие, хотя ладонь сплавилась в один выжатый брикет. Отвёртка с покрасневшим носом скромно объявился на горизонте в лёгком поклоне и стационарно замер рядом, не взирая на мощные оттирающие течения.

  Я благосклонно улыбался, не взирая на бесцеремонные тисканья - как ни как, я всё-таки местный командир. По большому счёту, я не ощущал в себе этакое строгое, отрывистое, вдохновенное, в равной степени заставляющее тщательно драить полы и исправно закрывать амбразуры хрупкими костьми. Более того, это изначально было настолько чуждо мне, что сама мысль о данной ответственности приносила жесточайший приступ мигрени. Так что, Наполеон из меня, как из бабочки орёл. Даже визуально.

  Приподняв руки в успокаивающем жесте, я дождался тишины.

  - Спасибо за поддержку. Даст Бог, мы выпутаемся достойно и из последующих испытаний. А таковые, - мне почему-то вспомнилось недавнее общение с дочерьми Дрола, и почувствовал, как краснеют уши, - я уверен будут. А сейчас я бы хотел уединиться со своими советчиками и обсудить некоторые вопросы.

  Толпа рассосалась, а я с моими боевыми соратниками прошёл в свой угол. Уселся на мягкий диванчик, более скромных размеров, нежели тот, осчастлививший моё пробуждение, сделал приглашающий жест, предлагая устроиться поудобней. Фиалка, естественно, уселась рядом, насколько позволяли приличия и мой остужающий взгляд. Остальные на чём-то вроде пуфиков, заменяющих здесь стулья.

  - Ну что, гвардейцы, можете рассказать что-нибудь интересненькое? Этакое, чтоб душа развернулась? - спросил ядовито. Но тут же, глядя на недоумённо - виноватые лица, в которые они превратились, смяв улыбки и некую просветлённость, вздохнул и одёрнул себя. Речь, заготовленная мною о морально - этических нормах пошла коту под хвост. Ну не имел я права лезть в их монастырь со своими ветхими принципами, которых, по большому счёту, и не имел. - Как вы себя чувствуете? - спросил с любопытством, ибо картина неподвижных тел в томатном соусе меня здорово нервировала. - Никаких побочных эффектов?

  Они неуверенно переглянулись, и Мурло по-военному отчеканил:

  - Восстановительная терапия пройдена без необратимых отклонений, физическое состояние пострадавших мною оценено, как положительное...

  - А, извини, перебью тебя, - примирительно поднял руки, - попроще нельзя как-нибудь? Вроде: зубы целы, стул крепкий, сны яркие...

  Помещение сотрясла жуткая сирена. Пожалуй, даже стадо бешеных слонов носится по джунглям тише. Я недоумённо воззрился на Мурло - будучи самым военным среди нас, он мог определить цвет и запах данного сигнала. Но ответил Отвёртка:

  - Это сигнал для команд на построение, - помолчал, изучая мою полнейшую растерянность - так дети наблюдают за майским жуком, перевёрнутым на спину. - Советую поторопиться - три последние команды будут наказаны.

  - Так что нам делать?! - в сердцах воскликнул я. Понятие построения у меня ассоциировалось с высшей математикой. Но "наказание", как показала практика - любимое занятие в Замке, и отведать на собственной шкуре изощрённую фантазию Дрола (или кто там у него за это отвечает) не улыбалось.

  Оказалось всё просто: облачившись в комбинезоны тёмно-серого цвета, нужно было стремглав нестись в точку рандеву, нахождение которой в моей команде знали считанные люди, в том числе и Отвёртка.

  Вырвавшись из "зала заседаний", я увидел, что часть людей, видимо, наученная горьким опытом, уже облачилась в форму, и сам ринулся к нише с одёжкой. Застёгивался уже на ходу, еле поспевая за своими спринтерами. И только промчавшись метров двести, я сообразил, что вырос с этого размерчика - рукава только-только дотягивались до кисти, а штанины еле покрывали икры. Ничего, дышать могу, а дюли, думаю, как-нибудь переживут мой конфуз. Не возвращаться же!

  Темп скачки задавал Мурло, который, казалось, одновременно находился и во главе колонны, и рядом со мной, подбадривая скупыми движениями бровей. Если бы не вбитая по самый пупок субординация, просто схватил бы меня подмышки, наподобие матери - кенгурихи, спасающейся от пожара.

  Что значит стадный инстинкт. Это похоже на стихийное бедствие - крушится всё на пути. Благо, дорога была чистая, и только с жуткой скоростью мелькала роспись коридора. На каком-то повороте мы нагнали группку из семи человек в жёлто-коричневых комбинезонах. Секунд десять они пытались от нас оторваться, но во время такого бега лучше не оборачиваться - круглые возбужденные глаза только додавали нам прыти. В итоге, кто-то из них в кого-то врезался, и они посыпались, как кегли. Зато двое устоявших получили такой разгонный толчок, что я даже не уследил, как они исчезли - так заработал пропеллер в ступнях. До сего момента никогда не видел, чтоб так бегали. Неужели и я на такое способен в экстремальных ситуациях? Чур - чур. На такой скорости и бетонную панель прошибёшь. Вернее, добавишься к её раствору.

  В итоге, мы ворвались в актовый зал табуном, а я умудрился-таки вырваться в авангард. Глядя на ровнёхонькие ряды выстроившихся команд и довольно представительные изваяния на трибуне, меня сразил паралич: ни двинуться, ни вымолвить словечко я был не в силах. Вдоль стен на балконах толпилась разношёрстная, разноцветная масса любителей зрелищ под острым соусом, колышущаяся, волнующаяся, бугрящаяся как шершневой выводок. Ухмыляющиеся, хмурые, презрительные рожи знакомых мне капитанов команд, находящихся перед строем, только добавляли соли на мои открытые раны. Но благодаря чётким словесно - кулачным инструкциям Мурло, моя орда быстро приобрела геометрический порядок, а я, орудуя одними ступнями, чуть подправил своё местоположение относительно линии капитанов. Долгих секунд тридцать мы ели пространство глазами, вернее, этим занимался я, а остальные жевали и выплёвывали меня. До тех пор, пока в зал не вломились следующие неудачники.

  Вначале был слышен один нескончаемый рёв, в котором, признаться, я уловил некие знакомые интонации, на фоне ритмичного "туп-туп, туп-туп" - довольно внушительно. Двери распахнулись, рёв стих, и первое, что я лицезрел - лоснящееся рыло Румяного. А за ним - бегущая по трое команда в чёрной униформе. Румяный занял своё место, злобно зыркнул назад, где его подчинённые даже перестали дышать, и вперил тяжёлый взгляд в меня, отчего я пожалел о хрупкости своей лобовой кости - они построились напротив нас.