Фаллон заметил, что секция частокола была стерта бомбой. Он потянул Хелверсона через снег.

— Мы сможем достигнуть британских судов? — выдохнул норвежец, когда они бежали.

— Никакого шанса на это, — выдохнул Фаллон.

— Это только набег, не высадка, у них нет никаких транспортов. Но вот то летное поле, которое рядом… Если мы сможем достать нацистский самолет…

Двойной выстрел из винтовки позади них и хриплый немецкий голос известили о тревоге. Тюремные охранники, оправившись от деморализации, вызванной взрывом бомбы, заметили двух беглецов.

Фаллон и Хелверсон спрятались позади снежного пригорка. Когда они пригнулись за высоким наносом снега, американец услышал ясный голос Виктора Хейзинга, ревущего приказы.

Судя по звуку голосов, нацистские охранники направились к фьорду, предполагая, что сбежавшие пленники пробуют достигнуть британских судов, все еще обстреливающих город. Фаллон прошептал благодарственную молитву, после чего он и норвежец сделали рывок к летному полю.

Когда они достигли края поля, он увидел, что там стоят три или четыре нацистских самолета, оставленных на снежной области. Их постигла удача, поскольку один из тех самолетов оказался возле них. Это был «мессершмитт», пилот которого торопливо стучал чем-то в кабине и проклинал всех. Двигатель не работал.

— Я возьму его, — проговорил Хелверсон, когда они ползли поперек поля, держа путь к самому близкому к ним самолету, подальше от нацистов.

Большие руки норвежца схватили и зажали шею нацистского пилота прежде, чем он осознал, что они позади него. В зловещей тишине Хелверсон вытянул корчащегося человека из самолета. Треснул ломающийся звук. Задушенный нацист прекратил сопротивляться и Хелверсон опустил его.

— Теперь один из детей Хэля не будет больше взрывать наших деревень! — пророкотал гигант.

Фаллон взобрался в кабину.

— Быстрее, Нелс, садись сюда! Если мы…

Громкий выстрел пистолета прервал его слова, и Хелверсон застыл, пораженный.

Внезапно кровь стала хлестать из его плеча. Американец повернулся и увидел единственного человека, мчащегося с направления, откуда они прибыли. Его пистолет поднялся для второго выстрела. В жутких лучах, которые красили небо и снег, невозможно было спутать: стройная фигура, одетая в черную форму, с белокурым красивым волчьим лицом.

Виктор Хейзинг не совершил ту же самую ошибку, что нацистские охранники тюрьмы, которые приняли как очевидное, что беглецы попытаются достигнуть фьорда.

Офицер гестапо пробирался к ним через снег. Правая рука Хелверсона бесполезно повисла. С ужасным неудобством Фаллон втащил качающегося норвежца в кабину, втиснув в узкое место.

Вторая пуля из пистолета Хейзинга отрикошетировала от тонкой брони возле места пилота, когда Фаллон запустил неработающий двигатель. «Мессершмитт» заревел, проехал по полю и взлетел настолько тяжело, что смог подняться лишь на очищенном пригорке за полем. Почти немедленно, Фаллон оказался над глубоким фьордом.

Там внизу сражение приближалось к концу. Британские военные корабли отправлялись в море, их орудия все еще грохотали. Два нацистских эсминца и полудюжина транспортов были уничтожены и догорали, пылая.

Фаллон сделал круг и направился на север, к Северному сиянию. Борясь за высоту, он обогнул соседние снежные пики и лег на курс, немного восточнее севера.

— Мы не можем достигнуть Шотландии на этом истребителе, в нем меньше половины достаточного количества топлива, — подергал он по плечу Хелверсона. — И даже если союзники вторглись на юге, мы тоже не сможем достигнуть тех портов. Мы попробуем добраться до рыбацких деревень на далеком северном побережье, которые все еще находятся в норвежских руках.

Хелверсон, убрал руку с раненого плеча и кивнул большой головой. Его синие глаза все еще излучали фанатичный яркий свет.

— Мы летим к северной земле Одина. Это хорошо!

Фаллон встревожено поглядел на полусумасшедшего товарища. И он напрягся, когда бросил взгляд на черную точку далеко позади них в небе Авроры.

— За нами нацистский истребитель! — закричал он. — Это дьявол Хейзинг!

У того не было времени отдать распоряжение другим пилотам, чтобы те последовали за ними. Тогда он лично должен быть в том самолете!

Фаллон знал, что молодой офицер гестапо был техничным пилотом. Вопросы Хейзинга в течение того длинного мучительного расследования показали ему это. И он знал, что Хейзинг думает, что Фаллон обладает ценной информацией и при любом для себя риске предотвратит их спасение.

Неустанная прямота в преследовании нациста разбудила новый гнев в Фаллоне.

Воспоминание о тех днях, когда Хейзинг измывался и запугивал его в течение многих часов подряд, заставило Фаллона испытать желание вернуться и встретить своего преследователя в бою.

Фаллон знал, что его возможности в этой битве были бы минимальны, поскольку перегруженный самолет не мог бы маневрировать, чтобы соответствовать истребителю Хейзинга. И его обязанностью было — спастись в далекой Арктике, в прибрежных деревнях за северной дикой местностью, за которой он мог достигнуть Англии с информацией относительно обороноспособности Нарвика, которая была бы жизненно важной для союзнической коалиции.

Он дал газу до предела. Но самолет сзади подползал все ближе. В ревущем темпе миль преследуемый и преследователь мчались над обширной, почти необитаемой дикой местностью — северной Норвегией.

Фаллон видел, как возвышаются зубчатые белые горы, раскинулись мрачные затененные долины, а большие ледники ползли как блестящие змеи к отдаленному морю. Нигде не было ни света, ни дома, ни деревни.

Не присутствовали даже дикие саамы — северные олени, которые обычно паслись на этих бесплодных, безжизненных равнинах далекой, ледяной земли.

И по покрытым снегом пикам и ледникам мерцал громадный блеск Северного сияния. Целое небо впереди казалось палисадом люминесцентного блеска, из которого лучи несли свой свет поперек морозных небес.

Он никогда не видел такой Авроры. Хелверсон сделал архаичный жест почтения к тому сверкающему небу, его глаза светились восторженным огнем.

— Старые боги пробудились этой ночью! И мы идем к ним!

Фаллон на сей раз не смог найти слов для недоверия. Он чувствовал себя загипнотизированным Авророй. Ее жестокие лучи все еще вырастали интенсивно. Это было, как если бы они летели на солнце.

Покалывающие силы казались волнующими, проходя через его опустошенное тело.

Он чувствовал себя так или иначе на краю огромных открытий, которые заставили его забыть о неустанном преследователе позади. Как фанатичный скандинав, он также чувствовал странное, дикое рвение сверхчеловеческих ожиданий, когда они летели.

Глава II

Валькирии

Зверское прерывание вытеснило все странные чувства из сознания Фаллона.

Пулеметы застрекотали позади него, и поток трассирующих пуль прошили левое крыло его самолета. Мгновенное понимание, что Хейзинг настиг их, отразилось в мозге американского пилота.

Ни секунды не размышляя, он резко вывернул руль, чтобы направить самолет резко вокруг. Он поймал только проблеск самолета Хейзинга, пролетевшего вокруг него с неустанной стремительностью.

«Нацистский дьявол! — подумал он яростно. — Он бы последовал за нами даже к черту, чем увидеть, что мы сбегаем».

Хелверсон заревел с совершенной яростью. Но сознание Фаллона стало ледяным и ясным, когда он напряженно маневрировал в своем положении. Он знал, что это сражение приведет к смерти. Его перегруженный самолет не сможет скрыться от Хейзинга. Один или другой из них должен будет упасть.

Легкое судно нациста имело превосходящую маневренность. Но Фаллон надеялся, что офицер гестапо окажется слабым, как боевой пилот.

Как два кружащихся ястреба, они летели в сверхъестественном блеске той невероятной Авроры. Внизу под ними разлеглась дикая местность снежных диапазонов и ползающих ледников, отражающихся в лучах сияния. Они, должно быть, отдалились далеко на север, думал быстро Фаллон, далеко к диким, непосещаемым горам Финмарк, возле побережья Северного Ледовитого океана. И если бы он смог бы оказаться над Хейзингом, они могли бы…