Польские деньги довольно быстро распространялись и за пределами Царства Польского, получив особенно большое хождение в бывших польских губерниях, а также в Курляндской и Лифляндской губерниях. Министерство финансов империи предпринимало вялые меры с целью ограничить оборот польских денег внутри империи.

Промышленность в Царстве Польском процветала. Интенсивно шла урбанизация, укрепление финансовой системы, строительство дорог. Население Царства Польского с 1815 г. по 1830 г. возросло с 2, 7 млн до 4 млн человек, а население Варшавы — с 80 тыс. до 150 тыс. человек.

А между тем та же Смоленская губерния до конца царствования Александра I лежала в руинах, Москву же удалось восстановить только к 1830-м гг. При этом в России все прекрасно понимали, что каждый четвёртый солдат Великой армии Наполеона был поляком. И что старая гвардия Наполеона не была замечена в грабежах и насилии по отношению к мирным жителям, а грабили и насиловали в основном поляки и немцы, о чём писали десятки авторов от А. С. Пушкина до академика Е. В. Тарле.

По поводу финансовых вливаний царского правительства в Польшу И. А. Крылов написал едкую, разумеется, в пределах цензуры, басню «Туча»:

Среди русского дворянства распространялись слухи, что все льготы, предоставленные полякам, связаны с личной жизнью императора и его брата. Дело в том, что фактической женой Александра I стала законная жена его гофмейстера Д. Л. Нарышкина Марья Антоновна, урождённая Четвертинская, полька по национальности. Император даже имел детей от Марьи Антоновны.

Брат императора великий князь Константин, подобно многим другим начальникам, оказавшимся в Варшаве, завёл роман с красивой полькой. Дело кончилось тем, что 12 мая 1820 г. (н. с.) великий князь Константин Павлович женился на панне Жаннетте Грудзинской. По такому случаю Александр I присвоил панне титул «светлейшей княгини» Лович. Детей у них не было, но с ними жил внебрачный сын Константина Павел Александров, рождённый в 1802 г. Жозефиной Фредерис.

Один из воспитателей Павла Александрова — граф Мориоль — писал, что после женитьбы на Жаннетте Грудзинской Константин полюбил тихую, уединённую семейную жизнь. Он не устраивал ни балов, ни вечеров, ни званых ужинов, а предпочитал всему этому чай в очень узком кругу, чтение вслух и обсуждение газетных новостей. Любимыми темами застольных бесед были мистика и метафизика. Константин много спал, принимал только нескольких генералов и чиновников, без которых не могла действовать администрация, и совершенно отстранился от жизни варшавского общества.

Константин выучил польский язык, хотя нужды особой в этом не было — языком повседневного общения в Царстве Польском был французский. Польским офицерам он говорил: «Я более поляк, чем все вы. Я женат на польке. Я так долго говорил на вашем языке, что с трудом изъясняюсь теперь по-русски»[113].

Тем не менее один из деятелей восстания 1830 года А. Млоцкий считал, что Константин представлял собой «тип настоящего монгола»[114].

Между прочим, Константин Павлович на 94 % был чистокровный немец. Ну, правили Речью Посполитой почти сто лет саксонские курфюрсты, не знавшие польского языка, и никто их в «монголы» не записывал. И такие речи не исключение, а норма для панов. Та же пани Кицкая называет начальника штаба русской армии полковника Муханова «типичный москаль татарского происхождения, с острыми скулами лица и хитростью дикого сына пустыни»[115].

Поневоле вспомнишь сцену из «Семнадцати мгновений весны», где германский генерал в поезде рассказывает Штирлицу о «пархатых казаках».

Да и чья бы коровушка мычала!? Десятки польских родов кичились своим происхождением от татар, вспомним тех же Глинских. Но обезумевшие от злобы к русским паны ни о чём не думали. В XIX в. русских обзывали монголами, в 1920-м г. — евреями (используя более оскорбительное название). Православная вера у них была «мужицкой верой» и т. п.

Несколько слов стоит сказать и о польской армии. 11 апреля 1814 г., сразу после первого отречения Наполеона, Александр I разрешил всем польским войскам вернуться на родину вместе с войсковым имуществом. Только из охотников (добровольцев) гвардейского легкоконного полка был сформирован эскадрон для сопровождения Наполеона на Эльбу. Эскадрон этот принял участие в событиях 1815 г. и погиб целиком под Ватерлоо.

14 апреля 1814 г. император Александр I выразил своё согласие на возвращение всех польских войск на родину и передал командование над ними цесаревичу Константину Павловичу. В течение 1814 г. со всех концов Европы и России начали стекаться в Польшу бывшие солдаты, и к 1 ноября 1814 г. в рядах новой армии числилось уже 30 тысяч человек. Согласно конституции, армия эта, состоявшая исключительно из польских уроженцев, содержалась на средства Царства Польского и могла быть употреблена для защиты своей родины только в пределах Польши.

На самом деле в 1815–1816 гг. польская армия финансировалась исключительно из имперского бюджета, да и потом значительная часть средств на армию шла из России.

Действующие польские войска состояли из 13 пехотных и 9 кавалерийских полков, 10 артиллерийских рот и батарей и одного сапёрного батальона, и делились на гвардию и полевые войска. Гвардия состояла из одного пехотного и одного конно-егерского полков и двух полубатарей.

Польские войска сохранили бывшее у них при Наполеоне I обмундирование с незначительными изменениями в соответствии с русскими образцами. Вооружение и снаряжение были русского образца. В армии были оставлены польские ордена Св. Станислава, Белого орла и орден «Virtuti militari», жалуемый исключительно за боевые отличия. Официальным языком в армии был признан польский, но цесаревич рекомендовал генералам и начальникам частей ознакомиться с русскими командами на случай совместных манёвров. Польским войскам были назначены оклады жалованья, значительно превышавшие оклады русских войск. Срок службы для нижних чинов полагался 8 лет.

20 июля 1815 г., в день торжественного объявления в Варшаве о восстановлении Царства Польского, войска польской армии присягнули императору Александру I как Царю польскому.

Первым наместником царя в Польше был назначен 63-летний генерал Юзеф Зайонек. Он был участником польских восстаний 1793 г. и 1794 г., воевал с Бонапартом в Италии, Египте и т. д. В 1812 г. Зайонек был взят в плен русскими войсками.

Во время Русско-турецкой войны 1828 г. император Николай I выразил желание двинуть польские войска в Турцию, но из-за сильного противодействия великого князя Константина отказался от этого намерения.

Таким образом, Царство Польское казалось недостижимым идеалом для всех образованных русских людей — помещиков, чиновников, офицеров, студентов и др. Всех, кроме крестьян, — тем жилось несладко и на Висле, и на Волге. Но, может, автор идеализирует картину в Царстве Польском? Не пора ли рассказать о претензиях польских националистов к царю-батюшке?

Один из лидеров повстанцев граф Езерский 16 (28) декабря 1830 г. в письме графу Бенкендорфу перечислил «преступления царизма»: «Список всех злоупотреблений, которые привели к столь печальному заключению, был бы чересчур длинным. Свобода личности, так ясно гарантированная, фактически уже не существует. Процесс Бирнбаума выявил множество ужасающих фактов: агенты тайной полиции запятнали себя воровством, насилием, казнокрадством. Свобода прессы, гарантированная конституцией, не только была подавлена, но цензура дошла даже до запрещения российских газет. Тайна переписки была нарушена. Агенты-провокаторы, доносительство, шпионство, поощрение людей, скомпрометированных в глазах общества, и, напротив, преследование тех, которые дают поводы подозревать себя в любви к родине и т. п., всё это довершает описание наших несчастий»[116].